{Чёрт возьми!} — выругался Лавр. Ева раньше и близко себя так не вела. Слишком высок шанс того, что она вернула память, а раз так, то появляться перед ней равносильно игре в рулетку. Несмотря на то, как много всего он сделал для дочек, не стоит исключать того, что они окажутся неблагодарными.
С другой стороны, если бы она вернула себе память, стала бы так нагло выдавать свои намерения встретиться? Нет. Или да? Дескать, многоходовочка! Чёрт его знает. Если вспомнить, насколько неординарный ум феечка проявляла до этого, то прибавь к этому 300 лет опыта, и она превращается в совершенно непредсказуемую личность. Каждый шаг, каждое действие могут принадлежать как мудрой женщине, так и девушке. Ясно одно: её чувства, когда она услышала голос отца, почти наверняка искренние. Столь высокий уровень актёрской игры едва ли возможен для бесчувственно-рационального темперамента Евы. Значит, она действительно хочет его увидеть, даже если вернула себе память.
Кён принял опрометчивое решение встретиться с Евой.
Вскоре парень зашёл в гостиницу и поднялся по ступенькам. Бешено бьющееся сердце пришлось успокоить Синергией. Зайдя в комнату, он поймал на себе чарующий зелёный взгляд Евы. Атмосфера будто наполнилась ароматом роз. Девушка всё так же ослепительно прекрасна, своей девственно-невинной внешностью способна заворожить любого. На ней сидело её любимое лёгкое летнее платье белых тонов, сшитое им самим.
«Папа…» — по щекам приблизившейся девушки бежали слезы.
У Кёна отлегло от души. Судя по всему, память ей всё же не вернулась. Он попытался обнять феечку, но она отступила на шаг: всё ещё боится мужских касаний.
«Папа, я так рада, что ты жив… Я думала, что потеряла тебя навсегда!»
«Зайка, папа никогда тебя не покинет!»
«Обещаешь?»
«Обещаю, даже если жизненные обстоятельства нас разлучат, я обязательно сделаю всё, чтобы вернуться.» — выкрутился Лавр.
Ева улыбнулась и кивнула, вытерев слёзы: «Тогда расскажи мне, почему я проснулась не в своём номере в Дантесе, а в каком-то незнакомом городе? И где моя сестра?»
У Кёна засосало под ложечкой, и дело не в неудобном вопросе, а в том, что до него девушка выманила из него обещание, будто завела в ловушку, а сейчас моментально её захлопнула. Может, ему кажется? Или совпадение? Или всё же она стала ещё хитрее…
«Мы ведь с сестрой враги, так?» — не дождавшись ответа мужчины, проницательно спросила Ева, откинув волосы за плечи. — «Ты думаешь, что если мы вернём себе память, то обязательно сразимся, и поэтому решил расселить нас подальше друг от друга ради нашей безопасности? И радужное солнце тоже мы сотворили? Ведь что ещё в этом мире, кроме нас двоих, способно настолько травмировать наши тела и умы…»
Кён на секунду замер. Впрочем, не удивился. Такие выводы от умной девушки в пределах ожидаемого. Грустно вздохнув, он ровным тоном произнёс: «Да, вы враждуете с тех самых пор, как подросли. То ли потому что такие разные, то ли из-за разногласий, а может, не поделили лидерство… В любом случае, я при всём желании ничего не мог с этим поделать. В тот день, когда я подобрал вас после радужного солнца, при осмотре врач сказала мне, что вы потеряли память. Небеса подарили мне шанс всё исправить, чем я и воспользовался, решив, что если научу вас держаться друг за дружку, то вы помиритесь. Однако я до сих пор не был уверен, удалось ли мне это, поэтому расселил вас в разных городах.»
Ева с пониманием смотрела на отца. Помимо её отношений с сестрой, она также заподозрила, что мужчина ей не отец вовсе. Дабы подтвердить или опровергнуть эту теорию, девушка устроила Зосиму проверку: настаивала на встрече, игнорируя любые его попытки выяснить что-либо о том, вернула ли она себе память.
Если бы Зосим не приехал, либо постоянно названивал бы, пытаясь вытащить информацию, то можно было бы делать выводы: боится — значит, чужая ему. Однако отец приехал так сразу, а в его глазах не читался страх или настороженность, отнюдь, только забота, любовь и тревога. А ещё он попытался её обнять… Он точно её папа!
Но правда же такова, что в глубине души Ева всё ещё сомневалась, однако отвергала свои сомнения, как злостного врага, ибо от одной мысли об этом по сердцу будто ножом водят. Лучше жить в сладкой лжи, чем принять горькую правду.
Кён присел на край кровати и похлопал рядом. Когда красавица изящно присела рядом, как благородная леди, её сказочный аромат защекотал обоняние Лавра, напоминая, что перед ним сидит не обычная девушка, а чудо этого грешного мира. Следующие 5 минут они общались о произошедшем с демонами и о магическом восстановлении травм.
«Ладно, цветочек. Твоя сестра ждёт нас. Давай не будем заставлять её нервничать?»
«Поехали.» — Согласилась феечка. Её улыбка напоминала распустившуюся розу.
Через два часа они подъехали к городу, где их дожидалась Лейла.
«Зайка, я заметил, что ты будто выросла. Хотя память себе ещё не вернула, твой ментальный возраст изменился. Ты стала более уверенной и самостоятельной. Раз так, выполни одну просьбу папы: избегай конфликтов с сестрой и дальше. Будь выше этого.»
«Я постараюсь.» — согласилась леди.
Стоило Кёну открыть дверь, как ему в живот со скоростью пушечного ядра влетела Лейла.
— бах~ ~бух~
Они пробили несколько стен и только тогда остановились. Девушка обнимала мужчину так крепко, что у того затрещали кости: «Папа! Живой! Здоровый!»
«Сейчас… Умру…» — просипел Кён.
«Сестра, ты же его убьёшь!» — вмешалась Ева.
Сидя на животе папы, как на мягком троне, Лейла взяла мужчину за щёки нежными ладонями: «Папа… Ты действительно жив! В благодарность за то, что порадовал меня, с почестью прими мой великий подарок: один изысканный поцелуй богини в лобик.»
— чмок~
У Кёна чуть сердце не растаяло от нежности. Он потянул плутовку за руки и заключил в крепкие объятья: «Лучший мой подарок — это ты, золотце.» — обнимать её хрупкое женственное тело, источающее чарующий аромат — высшее блаженство.
Дочка поднялась и осмотрела мужчину ещё раз, совершенно другим взглядом, более сознательным, что ли. Казалось, смотрит уже не девочка, а девушка. Когда у неё заурчал живот, она нисколько не смутилась.
Лейла клацнула зубами: «Мясо… Свежее мясо! Я тебя сейчас съем!»
«Я помню-помню!» — с улыбкой Кён повел своих подопечных в номер, где выложил на стол готового цыплёнка под соусом с гарниром, салаты, напитки и десерты.
Лейла жадно оторвала сочную ножку и впилась в неё крепкими белыми зубами.
Ева, проявив элегантность, свойственную благородной леди, отрезала себе кусочек на тарелку и начала аккуратно накалывать еду на вилку.
Набив свой животик, Лейла вытерлась полотенцем и легонько стукнула мужчину в живот, громко потребовав: «А теперь рассказывай, как ты обидел демоницу, раз она послала по твою голову группу рогатых головорезов?»
«Как вы знаете, люди и демоны издавна враждуют. Однажды мне довелось распознать в королеве и принцессе маскирующихся под людей демонов…» — Кён рассказал заранее придуманную историю, во многих местах пересекающуюся с правдой, где он сдал демонов властям ради награды. Они смогли сбежать, при этом пометив его душу, из-за чего всегда могут отыскать его, где бы он ни находился.
Дальше разговор сместился в сторону того, как он выжил. Девушки не желали вспоминать деталей той кровавой битвы, но узнать, как выздоровел папа, хотелось.
«То есть ты смог присоединить к себе руки, как робот, восстановить их подвижность за один день, умыть нас, одеть и расселить по номерам далеких друг от друга гостиниц?» — удивилась Ева такой продуктивности.
«Именно так. Ваша папа далеко не обычный человек.» — отпив чай, согласился Кён.
Помешивая кубики льда в стакане с соком, Лейла, не поднимая взгляда, сухо спросила: «Тебе понравилось? Хотел бы повторить, не так ли?»
«Быть без рук? Ни за что. Или о чём ты?» — недоумённо нахмурился Кён.
«Тебе же понравилось умывать наши прекрасные голые тела, щупать прелести богинь, пока мы были без сознания и ничего не могли сделать… А потом одевать нас, как фарфоровых куколок в нижнее бельё и платья?» — неожиданно тяжелый пронизывающий взгляд бесёнка впился в мужчину.
«Ты дура, что ли?!» — тут же возмутилась Ева. — «У него было множество травм! Разрывались от боли руки и голова! Он волновался за наше состояние, а ты опять за свое! Думай, что говоришь!»
Лейла осеклась и недовольно насупилась, но не от того, что она осознала, какую глупость сказала, а потому, что сестра впервые пошла против неё: «А ты чего раскричалась? Я всего лишь прощупываю внутренний мир нашего папы. Нельзя, что ли?»
«Имей чувство такта! Он чуть не пожертвовал своей жизнью ради нас, а ты сейчас пытаешься выставить его каким-то озабоченным мужланом! Скажи ему спасибо, что проснулась умытой и одетой в уютном номере, а не измазанная кровью, грязью и сгнившими внутренностями мёртвых демонов!»
Голос Лейлы понизился до угрожающего рыка, в нём заиграли истеричные нотки: «Давай-ка ты не будешь делать из папы святого, хорошо? Вообще-то мы оказались в той ситуации только из-за него! Он мог рассказать нам о демонах не в последний день, и вообще проявить осторожность и не выбираться за город! И с каких это пор ты, младшая сестрёнка, научилась дерзить старшей?!»
Ева выдержала продолжительную паузу, крепко сомкнув губы. Вскоре, будто решившись на что-то, она встала во весь рост, уперев руки в бока и с суровым видом нависнув над сестрой, твердо изрекла: «Ты мне не старшая. Никогда больше не называй меня младшей сестрёнкой. Мы одного возраста, и ты это прекрасно знаешь.»
«О как мы заговорили… Оторвала пару демонических членов, и сразу стала борзой и смелой?»
В ответ Ева полусогнутым пальцем постучала себя по виску: «Смелость — по твоей части. Я больше по уму.»
«Ты совсем охренела?!» — взбешённая Лейла тоже вскочила с места и лёгким движением руки превратила стол в щепки.
Ситуация резко накалилась до предела. Кён почувствовал себя в центре урагана 10-й категории. Ему и слова вставить не получалось: он просто не мог открыть рот из-за мощной подавляющей ауры схлестнувшихся девушек. Его душа так и норовила покинуть тело хозяина, юноша чувствовал себя муравьем, попавшим под горячую руку сражающихся великанов.