Он полностью входит, затем начинает двигаться. Я обхватываю его талию ногами, а шею руками.
– Мне бы продержаться, Никки, – между поцелуями и моими стонами шепчет он. – Ты такая потрясающая.
Я обхватываю его ногами еще крепче.
– Не останавливайся и боже, прошу только продержись.
И он держится. Достаточно долго.
Утром мы снова занимаемся сексом. Невероятным, между прочим. Должна признаться, что он намного лучше того, что был ночью. Нет, ночью все было фантастически, но этот ЕЩЕ лучше. Не зря все любят утренний секс.
После душа и быстрого завтрака я еду на занятия. Этим же вечером я снова возвращаюсь к Калебу, и так длится всю неделю. В субботу я беру кое-что из своих вещей и снова натыкаюсь на Райана в ванной. На этот раз на нем хотя бы шорты. Взяв зубную щетку, я выхожу. Он идет следом за мной.
– Так мы меняемся? – издевательским тоном интересуется он.
– Что прости? – уточняю я.
– Я здесь, где живешь ты. Ты там, где живу я. Повторяю вопрос: так мы меняемся?
Ухмыльнувшись, я качаю головой и забрасываю сумку на плечо.
– Я плачу именно за аренду этой квартиры. Так что нет, Райан, мы не меняемся. Можете пошуметь, пока есть возможность, но это ненадолго. А я пока пошумлю в твоем доме, – издевательски добавляю я и выхожу из квартиры.
Райан должен оценить подобного рода шутку, но перед тем как закрыть дверь, я вижу хмурое лицо вместо привычного ухмыляющегося.
Жить на два дома не совсем удобно. Но теперь у меня есть парень, жить с которым не то чтобы рано, просто пока неправильно, поэтому приходится терпеть.
В последние дни мы с Калебом стали замечать, что Райан все чаще и чаще начал появляться дома, даже оставаться на ночь. Каталину я вижу редко, так как она постоянно занята в магистратуре и на работе. Может, как раз по этой причине Райан сидит дома.
Как-то вечером я все же интересуюсь.
– Какие-то проблемы в раю?
Мы сидим в гостиной и листаем каналы. Калеб принимает душ наверху.
– Не, просто Каталина много работает и учится, – отвечает Райан, не глядя на меня.
Я киваю понимающе.
– Понятно.
Между нами воцаряется тишина, которую через несколько секунд нарушает Райан, резко повернувшись ко мне.
– Она хочет притормозить. Но я-то понимаю, что ничего серьезного она со мной и не хотела.
Именно это мне и дала понять Каталина, так что я не удивлена таком повороту событий.
– А ты?
Райан вздыхает и снова смотрит в телевизор.
– Наверное нет. Мне ведь должно быть сейчас грустно, если бы было наоборот, так?
– Наверное да.
– Ну а мне не особо грустно. Просто я скучаю по сексу с ней. Он действительно был потрясающим, – мечтательно добавляет он.
Я хмыкаю.
– Я слышала.
Он смеется, пихнув в меня в бок, затем становится серьезным.
– Так как у вас с Калебом? Я его уже спрашивал, теперь хочу послушать тебя.
Мне интересно, что ответил Калеб, но сомневаюсь, что Райан все мне расскажет. С улыбкой я откидываю голову на диван.
– Все прекрасно. Я счастлива.
Он убирает прядь моих волос с лица.
– Я рад за вас. Правда. Но…
– Но что?
Райан продолжает оставаться серьезным.
– Я скучаю по вам. Пока я трахался, вы тут завели любовь, но теперь-то я вернулся. Мне нужно местечко.
– Эй! – я смеясь отпихиваю его. – Где тебе нужно местечко?
– Мы же здорово проводили время втроем. Я просто волнуюсь, что этого больше не будет.
Я снова придвигаюсь к Райану поближе и кладу голову на его плечо.
– Мы и дальше будем вместе проводить время. Ничего не изменится. Обещаю.
Райан кладет свою голову на мою.
– Ловлю тебя на слове, пчелка.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
сейчас
Проходит еще один мучительный день, в течении которого я продолжаю игнорировать Райана. Калеб мне не звонит, он обещал дать время и выполняет свое обещание. Мне действительно нужно это время, но мой муж даже не представляет, что именно я хочу уложить в голове.
Лишь случайным образом я вижу в своей почте письмо от Марии Браун. Я сразу же хватаю ноутбук и открываю его. Мария пишет, что не может связаться со мной второй день. Она просит срочно ей перезвонить.
Я хватаюсь за голову, затем лихорадочно ищу зарядное устройство для своего телефона. Как только становится достаточно процентов для включения, я нахожу в контактах Марию и звоню ей.
– Николь, наконец-то, – отвечает она. – Мы тут все уже перепугались. Нам бы не хотелось тебя потерять. Ты как, готова к трудовым будням?
Если бы она увидела меня сейчас, то даже бы не стала спрашивать.
– Да, – хрипло отвечаю я, но тут же прочищаю горло.
– Если ты все еще больна, мы можем дать тебе еще несколько дней.
– Нет, – поспешно отвечаю я. Еще несколько дней в одиночестве в этом доме я просто не вынесу. – Все в порядке. Можно считать, что я уже здорова.
– Отлично, – радостно говорит Мария и быстро пересказывает то, что меня ждет уже послезавтра.
Я должна буду курировать свою первую детскую выставку. Конечно мне будут помогать и подсказывать, но уже следующая пройдет под моим единоличным руководством. Я прощаюсь с Марией уверенная в том, что справлюсь. Ничего сложного от меня не требуется.
В зеркале я вижу настоящее пугало. Я уже давно стригу волосы до плеч, но сейчас они отросли чуть ниже. Под глазами залегли тени от бессонных ночей, голубые глаза выглядят мутными, ведь то количество слез, что я выплакала просто огромно. Слезы забрали цвет вокруг зрачков.
Прополоскав лицо ледяной водой, я снова смотрю на себя в отражении, до боли сжимая края раковины. Так больше продолжаться не может. Пора брать себя в руки.
У меня неплохо это получается. Первая выставка проходит довольно легко без каких-либо препятствий. После выставки Мария мне показывает мое крошечное рабочее место в их небольшой галерее. В то время, когда не проходят выставки, я должна буду отслеживать отзывы детей и отвечать на письма от родителей, которые хотят выставить работы своих детишек в нашей галерее. Это самая простая работа, о которой я слышала. Конечно, и плата соответствующая, но для начала неплохо.
Возвращаться домой в какой-то степени даже страшно. Я знаю, что Калеб уже вернулся. Я должна ему все рассказать, но боюсь. Трусиха. Это разобьет его сердце. Плевать на меня. Это разобьет дружбу Калеба и Райана. Калеб получит двойной удар. Что бы он не сделал, такого он не заслужил.
В доме тишина, когда я захожу. Я бросаю сумочку в кресло и снимаю пальто. Заглянув на кухню, обнаруживаю там Калеба. Он не смотри на меня. Он смотрит на полупустой стакан с виски в своей руке. Меня пробирает холодный пот. Райан ему рассказал.
Услышав шаги, Калеб поднимает голову и смотрит на меня. В выражении его лица ничего нет. Серые глаза такие же мутные, как и у меня. Хотя в случае с Калебом большую роль сыграл алкоголь. Но это не отменяет того факта, что сейчас он испытывает невероятную боль.
– Как твоя поездка? – осторожно спрашиваю я.
Калеб смотрит на меня. Одной рукой он продолжает держать стакан с виски, второй пододвигает на край столешницы какие-то документы, которые я сразу не заметила.
– Здесь все результаты.
Я подхожу ближе.
– Результаты чего?
– Я был в Филадельфии не по делам компании. Я был у доктора.
Стараясь не застонать, я обхватываю себя за плечи.
– Калеб…
– Я бесплоден, Никки. У нас есть шансы примерно два процента из ста.
У меня пересыхает в горле. Мы ведь и так знали, что шансов нет, но мне снова больно это слышать.
– Мне очень жаль, – выдавливаю я.
Эта фраза вызывает у него смех. Он откидывается на спинку стула.
– Мне тоже. Теперь ты можешь бросить меня. У тебя есть на это все причины.
Злость побеждает слезы и боль. Как он смеет мне говорить такое?
– Если бы мне от тебя были нужны только дети, Калеб, я бы уже давно ушла. Ты знаешь, что я люблю тебя и всегда любила. Мне всегда был важен прежде всего ты! Ты сам! А не то, что ты можешь или не можешь мне дать.
Он смотрит на меня, затем опускает взгляд на свои руки.
– Я хочу, чтобы ты поняла меня правильно.
– Не важно, как я тебя понимаю. Здесь и не нужно ничего понимать, все предельно ясно. Я бы никогда не ушла по этой причине. Никогда, слышишь? Ты сам губишь нас, Калеб. И дело вовсе не в том, что мы не можем завести ребенка, дело в том, что ты сделал это нашей единственной целью. А ведь у нас было их так много. Но все померкло, ты все это обесценил. Скажи мне, разве я вышла за тебя замуж только по этой причине? Завести детей? Большего не было?
Он крепко стискивает сжатый кулак со стаканом, костяшки руки белеют. Он знает, что я права.
– Конечно было.
Я качаю головой.
– Нет, сейчас ты этого не понимаешь. Ты настолько глубоко ушел в себя, что перестал видеть все вокруг. Перестал видеть очевидные вещи. Я бы не ушла по этой причине, – повторяю я. – Никогда. Но ты изменил мне. Это причина, чтобы уйти.
Я пытаюсь продолжить, подобрать правильные слова, чтобы сознаться в собственном предательстве.
– Я не изменял тебе, Никки, – тихо говорит Калеб, глядя на свои руки.
– Что?
Он поднимает затуманенный взгляд.
– Я не изменял тебе. По крайней мере, не так как ты это представляешь.
– Так что же было?
Он тяжело вздыхает и одним большим глотком осушает стакан.
– Я поцеловал ее. Один раз. На этом все.
Я горько усмехаюсь.
– По-твоему это не измена?
На самом деле осознание того, что Калеб просто поцеловал другую женщину пугает. Как бы я не раскаивалась в собственной ошибке, где-то в глубине меня пищал тот противный голос, заглушающий разум: он изменил тебе первым, он изменил тебе первым.
– Конечно, но… я не смог зайти дальше. Но хотел, – признается он. – Хотел, но не смог. Прости меня, Никки. Прости.
Я молчу несколько секунд.