– Не нужно, Калеб, – я изо всех сил пытаюсь не зарыдать. – Живи здесь, это твой дом.
– Это {наш} дом, – поправляет он. – Несмотря на то, что я не могу выносить твоего вида, ты все еще моя жена. Адвокат пришлет тебе документы о разводе. Мы все сделаем постепенно. Тебе и твоему ребенку я не желаю зла. Правда. Но меня в твоей жизни больше не будет.
– Калеб.
Он поворачивается и смотрит на меня. Его лицо, такое родное, как же я смогу жить без него?
– Я всегда знал, что он любит тебя. Всегда. Но ни на секунду не сомневался в вас обоих. Ни секунды. Как оказалось, зря.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
сейчас, четыре месяца спустя
Все наши друзья и родные думают, что я беременна от Калеба. Правду знают только я, Калеб, Райан и моя мама. Когда она узнала о том, что мы с Калебом разводимся, она приехала ко мне. Я не смогла скрыть от нее правду. Она не стала меня осуждать.
Я продолжаю жить, если это только можно назвать жизнью. Теперь в ней нет Калеба. Знаю, что многие осуждают его в том, что он съехал в тот момент, когда я забеременела. Но наши отношения разрушились задолго до этого, что даже их не спасла беременность. Ну, наверное, это то, что могли бы услышать те, кто хорошо нас знает.
За эти четыре месяца я видела его лишь один раз. Он приезжал за вещами. Их все равно здесь много. Этот дом полнится вещами и воспоминаниями.
Единственное утешение – это мой растущий живот. После работы я часами лежу перед телевизором, ем разную еду, глажу живот. Утром я выблевываю то, что съела.
У меня часто остается Бекка. Она никогда не говорит о Калебе, и я думаю, что она очень в нем разочарована. Когда-нибудь я расскажу ей правду. Она тоже ее заслуживает.
Сестра мне привозит как обычно книги, а теперь еще и мороженое. Райан бывает почти каждый день. Если он не приезжает, то обязательно звонит. Беверли уже на седьмом месяце, и они съехались несколько недель назад, когда Райан закончил ремонт в своей квартире. Она была пару раз вместе с ним, и мне было так странно видеть ее. Бев ведь тоже не знает правды.
Райан навещает меня как друг. Мы оба знаем, что это его ребенок, и если разговор заходит об этом, я его останавливаю. Ведь он бы все равно приезжал, будь это ребенок Калеба. Тогда зачем поднимать эту тему? Мы друзья, и он не оставляет меня в трудную минуту.
Я знаю, что они с Калебом подрались в тот вечер, когда Райан во всем признался. Мы не говорили об этом. Это тоже ни к чему. Жизнь продолжается, как бы сложно не было.
Меня будит телефон. Я просыпаюсь на диване, вокруг меня разбросаны обертки от конфет и декоративные подушки. Взглянув на экран, я вижу пропущенный звонок от Калеба. Как же давно его номер не высвечивался на моем телефоне. Я готова заплакать.
Пока я раздумываю и борюсь со страхом перезвонить, от него приходит сообщение:
как ты?
Я отвечаю, что все в порядке. Больше он не пишет ничего.
Но появляется на пороге нашего дома на следующий день. Когда я открываю дверь, сначала он смотрит на меня, затем на мой живот. Я поправляю задравшуюся футболку. Между прочим, ЕГО футболку. Он это тоже замечает, но ничего не говорит.
– Привет.
– Привет, – отвечаю я и шире распахиваю дверь, чтобы он вошел.
Калеб проходит, осматриваясь, словно приехал в гости.
– Мне нужны кое-какие документы в сейфе.
Я киваю.
– Уверена, там все на месте.
Он тоже кивает и проходит в свой кабинет дальше по коридору. Несколько секунд я смотрю ему вслед. Затем начинаю прибираться. Теперь я ем только перед телевизором.
Калеб не возится в своем кабинете долго. Уже через несколько минут он снова появляется в гостиной и застает меня в тот момент, когда я глажу живот.
Мы смотрим друг на друга. Я продолжаю его любить и, наверное, всегда буду.
– Ты уже узнала пол ребенка? – интересуется Калеб.
Я скрываю свое изумление от его вопроса. Да, я удивлена, но удивляться вовсе не стоит. Это ведь Калеб. Он понимает, что ребенок ни в чем не виноват.
– Только в следующем месяце.
Он кивает.
– Райан приезжает к тебе?
– Да, – честно отвечаю я. – Калеб, ты знаешь, что я и Райан всегда были друзьями до того дня… и даже сейчас ничего не изменилось. Абсолютно. Он знает, что отец, но не позволяет себе им быть. Мы все понимаем, заложниками какой ситуации стали.
– А как Бев?
– У нее все хорошо. Они собираются пожениться после рождения ребенка. Калеб, – я подхожу к нему ближе, – просто я хочу, чтобы ты знал. Я скучаю и боже мой, я так сожалею, что причинила тебе боль. Но, – я кладу руку на свой живот, – когда чувствую внутри себя этого ребенка, сожаление о той ошибке пропадает, понимаешь?
По его лицо сложно что-либо прочесть. Но он понимает.
Кивнув, Калеб указывает на дверь.
– Мне пора. Я тоже сожалею, что причинил тебе боль, Никки. Ты думаешь, я не виню себя в том, до чего тебя довел? Я думаю об этом каждую ночь.
Он уходит, тихо прикрыв за собой дверь. После его присутствия в гостиной еще долго стоит запах одеколона. Запах, по которому я так скучаю. Мы так и ни разу не поговорили о разводе. Зная Калеба, я думаю, он не станет этого делать, пока я беременна. Он попросит о разводе позже.
Сейчас моего малыша можно сравнить с плодом грейпфрута. Бекка постоянно пишет мне сообщения с вопросом: «как там наш грейпфрут?». Несколько месяцев назад она писала: «как там наш персик?»
Сегодня у меня второй скрининг, на котором я могу узнать пол малыша. Это очень важно. Райан уже давно сказал, что пойдет со мной. Я не могу его винить в интересе. УЗИ Бев показало, что у них будет мальчик.
Я никогда серьезно не задумывалась, кого хочу. Для меня это не важно. Я просто хочу стать мамой, хорошей мамой. Но если выбирать, то я бы хотела сына.
Я испытываю облегчение, когда Райан говорит, что не может пойти со мной. В логистической компании, в которой он работает, произошла крупная авария.
Мне бы хотелось, чтобы в этот момент рядом со мной был другой человек. Я хочу держать за руку своего мужа, когда объявят пол. Но я потеряла его.
Со мной идет Бекка, поэтому я не отчаиваюсь.
– Ну что готовы услышать? – с улыбкой интересуется доктор.
Я крепко сжимаю руку сестры.
– Да.
Бекка даже повизгивает, сидя рядом.
– Поздравляю, у вас будет девочка.
Калеб хотел девочку. С такими же голубыми глазами, как у меня. У меня на глаза наворачиваются слезы. Как и у Бекки.
– Это точно? – уточняет она.
– Точно, – уверенно подтверждает доктор.
Выйдя из клиники, я собираюсь написать Райану и своим родителям. Но вместо этого ищу контакт Калеба и пишу ему: девочка.
Через пару секунд приходит ответ: я счастлив.
Он не написал, что счастлив за меня. Он просто написал, что счастлив, и я прижимаю телефон к губам. Это не дает мне какую-то надежду. Я вообще даже не смею на нее рассчитывать. Но даже в сообщении чувствовать прежние нотки любви Калеба для меня очень многое значит.
Вечером я открываю дверь и вижу на пороге курьера. Он протягивает мне огромный букет цветов и розовый подарочный пакет. Я знаю, от кого это.
Расположившись на диване, я вынимаю из пакета небольшую розовую коробку, перетянутую розовой лентой. Он специально подготовил этот подарок для девочки. Когда я открываю коробку, то хочу смеяться и плакать одновременно. Внутри оказывается мягкая плюшевая пчелка с огромными голубыми глазами.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
сейчас, два месяца спустя
Одну из спален для гостей я превратила в детскую. После того, как на работе меня отпустили в декретный отпуск, я в полную силу занялась подготовкой к рождению малышки.
Каждый день я что-то покупаю и переставляю в детской. Мои родители накупили кучу разных вещей для девочек, Бекка приносит игрушки. А также Райан и Бев мне помогают.
Я стою напротив голой стены, где раньше был шкаф. Теперь я здесь поставлю кроватку, которую в скором времени должны привезти, а пустую стену разрисую. И я уже вижу, каким будет рисунок.
Но я не успеваю сделать и мазка. Мне звонит Райан.
– Началось, – запыхаясь, говорит он.
– Так. – Я крепче сжимаю телефон. – Дыши глубже.
– Я сейчас хлопнусь в обморок.
– Перестань. Мне приехать?
– Нет, – отвечает он. – Тебе итак тяжело. Все будет хорошо, просто поговори со мной, пожалуйста. В приемной еще сидит отец Бев и это слегка меня нервирует.
Мы болтаем примерно около десяти минут, затем он отключается и перезванивает уже через час.
– У меня сын!
Я счастлива за него, и это всегда было искренне. В этот вечер я начинаю разрисовывать стену и заканчиваю лишь на следующий день. Сделав фото, я отправляю всем, кроме Калеба. Он должен увидеть это собственными глазами. Точнее, я думаю, что он хотел бы увидеть это сам.
Мы общаемся не часто. Просто иногда интересуемся, как друг у друга идут дела. Я так благодарна ему, что несмотря на причиненную ему обиду, ему не все равно.
Но первым стену видит Райан. Он заносит кроватку и округляет глаза.
– Обалдеть.
Я гордо вскидываю голову.
– Ну еще бы.
Пока он собирает круглую кроватку-трансформер, в которую я буквально влюбилась, когда увидела в интернете, мы болтаем о Джеке – его маленьком сыне. Он точная копия Райана и надеюсь, в будущем это не изменится.
– Калеб звонил? – спрашивает Райан, подкручивая болты на кроватке.
– Пару дней назад, – отвечаю я.
– Ты отправила ему фото стены?
– Нет. Я бы хотела, чтобы он увидел это вживую.
– Так напиши ему.
Я все время это откладываю.
– Да, думаю стоит.
– Конечно, стоит.
– Райан, я не хочу надеяться на что-то.
Он смотрит на меня, затем проводит рукой по лбу.
– Никки, он любит тебя, и я уверен, что простит.
Я возмущенно качаю головой.