ер. Когда она скрылась из виду, дети дружно выдохнули.
— В Древнем мире, — начал Адам, — люди верили, что волю богов можно узнать, наблюдая за полетом птиц. Жрецов, умевших читать такие знаки, называли авгурами. Наверняка авгур счел бы нашего ястреба могущественным предзнаменованием.
— Что же это значит? — взволнованно спросил один из детей.
— Сначала нам придется разыскать авгура, — произнес Адам. — Немногим из нас позволяется видеть будущее. На самом деле… — Он умолк, увидев Хейвен.
— Вы наблюдаете за птицами? — спросила она.
Адам обнял ближайшего к себе мальчика, и тот просиял.
— Иеремия первым заметил краснохвостого ястреба.
— А как зовут остальных в вашей компании?
— Джеймс, Хантер, Оливия, Эвери, — представил Адам детей, указав на каждого из них поочередно. — И Флора. Все, кроме Иеремии, приехали в Нью-Йорк отметить день рождения.
— Поздравляю вас! — Хейвен улыбнулась девочке с ангельским личиком. Она подросла со времени их последней встречи. — Привет, Флора, — поздоровалась Хейвен. — Мы с тобой познакомились в приемной.
— Да и я тебя никогда не забуду, — дружелюбно отозвалась та. — В тот же день я встретилась с Адамом.
— Верно, — подтвердил Адам и погладил Флору по голове. — Прекрасная память. Неудивительно, что ты самая лучшая в классе. А теперь, дамы и господа, — шутливо проговорил он, — мне нужно ненадолго с вами расстаться. — Он встал со ступеньки. — Пожалуй, вам следует попросить Мэдисон приготовить горячий шоколад. А я вернусь к вам через минуту.
Визжа от радости, дети вбежали в двери. Может, они и являлись вундеркиндами, но сладкое все равно обожали.
— Что-то случилось? — настороженно спросил Адам, прикрываясь вежливостью, как щитом.
— Нет, я… Просто я подумала, не захочешь ли ты пообедать со мной, — пробормотала Хейвен.
Еще никогда в жизни она так себя не ненавидела. Если Адам действительно любил ее, то она совершила непростительную жестокость. «Сделай это ради Бью, — напомнила себе Хейвен. — И ради Йейна».
— Ты приглашаешь меня на свидание? — опасливо поинтересовался Адам. — И ты собираешься остаться в Нью-Йорке?
— Наверное. Но, если ты вечером занят, то можно и подождать, — развела руками Хейвен.
— Вовсе нет, — заверил ее Адам. Он не сумел скрыть радость. — В семь у меня важная встреча, но ненадолго. Как насчет восьми?
— Отлично, — кивнула Хейвен и шагнула назад. Наконец-то она покончила с неприятным делом. — Я зайду за тобой.
— Сегодня вечером меня здесь не будет.
— О, — вырвалось у Хейвен, и она устремила взгляд на особняк из красного кирпича, построенный неподалеку от «ОУ».
Когда она впервые посетила тот дом, у входа висела маленькая бронзовая табличка, которая гласила, что в здании размещалось Историческое общество Грамерси-Парка. Теперь таблички не было. Ее место заняла другая, с изображением серебристой змейки-уробороса. Тут проходили тайные встречи Адама с сильными мира сего.
А на четвертом этаже располагался жуткий музей Розиера.
— Не бойся, — произнес Адам.
— Что? — переспросила Хейвен, притворившись, что не поняла.
— Я о комнате наверху. Она пуста.
Хейвен с трудом поверила в то, что Адам сам заговорил о «святилище». Там хранились вещи из ее прежних реинкарнаций, включая мумии шести женщин, каждой из которых она некогда была.
— Лучше минутная неловкость, чем много лет неуверенности, — продолжил Адам. — Кое-что я подарил Институту костюма в «Метрополитен». Если хочешь, я дам тебе ключ.
— А… тела? — со страхом спросила Хейвен.
— Они обрели упокоение. Я распорядился о постройке склепа в Бруклине. Ты когда-нибудь бывала на кладбище Гринвуд?
— Нет.
— Там красиво, — заверил ее Адам. — Высокие деревья и холмы, с которых открывается вид на город. Дивный пейзаж. Склеп устроен в склоне одного из холмов. В нескольких ярдах от входа — озеро, летом по нему плавают лебеди. Даже мне зрелище приносит покой. Хотя со времени устройства склепа я там не бывал, твои тела не надо тревожить.
— Ты изменился, — выдохнула Хейвен.
— Я в процессе работы над собой, — поправил ее Адам. — Дело в том, что я никак не ожидал, что ты вернешься ко мне. Я мечтаю создать такое Общество, которым бы ты гордилась и которое тебе было бы не стыдно возглавить вместе со мной.
— И у меня будет выбор?
— Да, — пообещал ей Адам.
В восемь часов вечера Хейвен остановилась неподалеку от дома из красного кирпича. Ноги не слушались ее. План, придуманный Хорами, ей не давался. Ее сердце разрывалось от любви к Йейну и Бью, но ей была нестерпима мысль о предательстве Адама. Он обожал ее, а она его жалела. Как жестоко распорядилась судьба… Адам должен заплатить своей свободой за счастье двоих самых близких Хейвен людей. Если бы только существовал иной способ… Она тщетно пыталась дозвониться до Йейна. Он не отвечал на звонки, а Френсис Уитмен его не видела несколько дней.
Хейвен почувствовала, что трясется от холода. Но она не могла ни повернуть обратно, ни заставить себя идти вперед. Вдруг она увидела, как открылась парадная дверь здания. По лестнице сбежал шеф полиции Нью-Йорка Уильямс и повернул к Третьей авеню. «Подумай, кто и что для тебя важнее всего на свете», — словно услышала Хейвен голос Фебы и сорвалась с места.
Адам встал на ее пути только в прихожей особняка и взял за руки.
— Ты мчалась всю дорогу от гостиницы? — шутливо спросил он. — Неужели мое общество тебя так влечет?
— Отсюда вышел шеф Уильямс, — выпалила Хейвен, тяжело дыша. — Он что-то узнал о Бью?
— Раньше я молчал — не хотел понапрасну волновать тебя. Есть новости. Хочешь присесть?
Хейвен огляделась по сторонам. Ей было не по себе. На лбу выступил пот, по коже поползли мурашки.
Адам, похоже, заметил, что она нервничает.
— У меня есть предложение получше. Я заказал столик в «Амрите». Ресторан совсем близко.
И он распахнул дверь, пропуская ее вперед. Спустя пять минут Хейвен обратила внимание на то, что ее спутник не удосужился надеть пальто. А на улице — не выше двадцати градусов.[22] Адам в тонком шерстяном свитере в такой мороз — это почти то же самое, что Кларк Кент[23] без очков.
— Расскажи мне, — попросила Хейвен.
— Хейвен, как по-твоему, что, если Бью исчез нарочно?
— Нет! — воскликнула она. — Откуда вообще у тебя могло взяться такое предположение?
— На взгляд Гордона Уильямса, странно то, что Бью покинул университет непосредственно перед полусеместровыми экзаменами.
— Он очень разволновался, — заявила Хейвен. — Он считал, что летит в Нью-Йорк на встречу с парнем, который предназначен ему судьбой.
— Кроме того, Гордону показалось подозрительным и то, что Бью видели на улице. Вряд ли его удерживают против воли.
— У него все лицо было в синяках! — воскликнула Хейвен.
— За обучение Бью платила ты, верно?
Хейвен нахмурилась.
— Да, до тех пор, пока Вирджиния Морроу не обвинила меня в подделке завещания. Но при чем тут Бью?
— Гордон сообщил мне, что в текущем семестре Бью хотел получить академический отпуск. Он пропускал занятия и отметки получал отвратительные.
— Но у него было достаточно времени, чтобы подготовиться к экзаменам!
— Но возможно, он и не собирался ничего исправлять, — спокойно произнес Адам. — Полагаю, ему стало стыдно, что твои деньги тратятся попусту.
— Ясно. — Хейвен гневно посмотрела на Адама. — Шеф Уильямс начал искать оправдания собственной некомпетентности. Он решил убедить тебя в том, что Бью скрывается для того, чтобы я не узнала о его прогулах в Вандербилте?
— Это всего лишь версия Гордона. — Адам остановился. — Хейвен, я способен видеть недостатки людей. Как думаешь, есть шанс, что Бью избегает тебя?
— Нет! — вскричала Хейвен. — Ни за что не поверю! А шеф Уильямс думает, что Бью сам себя изувечил?
— У синяков может быть и другое объяснение.
— Нет! Бью не стал бы пугать тех, кого он любит! К тому же, если бы у него что-то разладилось с учебой, он бы сразу признался мне!
— И рискнул тем, что разрушил бы свой идеальный образ в твоих глазах?
— Он мне никогда не лгал! — не унималась Хейвен.
Однако кое-что странное почувствовала и она. Вероятно, в университете у Бью действительно возникли проблемы. Но он не стал бы по своей воле заставлять Хейвен так сильно страдать. Это Хейвен знала наверняка.
— Прости, пожалуйста, — проговорил Адам. — Гордон весьма удивлен тем, что его люди до сих пор не сумели закончить дело Бью. А они — настоящие профессионалы.
Хейвен принялась кусать губы. Она еле сдерживала гнев.
— Прости, — повторил Адам. — Мы продолжим поиски Бью. И я надавлю на Гордона. Не волнуйся. Ну что, пообедаем вместе?
— У меня нет аппетита, — буркнула Хейвен.
Они уже добрались до дальнего края парка на Мэдисон-сквер. При виде Флэтайрон-билдинг[24] Хейвен замерла. Треугольную башню построили всего за несколько лет до рождения Констанс Уитмен. Будучи маленькой девочкой, Констанс восхищалась небоскребом, который тогда был одним из самых знаменитых зданий в мире. Хейвен будто воочию увидела, как порывистый ветер вздымал подолы дамских юбок, а мужчины в костюмах-тройках придерживали шляпы и ждали момента, когда в складках материи мелькнет женская лодыжка.
— О чем ты задумалась? — спросил Адам, и видение оборвалось. — У тебя сейчас было очень забавное лицо.
— Порой прошлое и настоящее соединяются, — прошептала Хейвен. — Тогда мне кажется, что я схожу с ума.
— Такое случается с каждым. Время — вовсе не прямая линия, как себе его представляет большинство людей.
В другой день Хейвен попросила бы, чтобы Адам объяснил ей свою теорию подробнее, но она проворчала:
— Хватит, я устала.
— Извини. Давай отложим наш визит в «Амриту»? Может, немного пройдемся?