Большая наука конкурирует за государственное финансирование не только с программами пилотируемых космических полетов и различными программами прикладной науки, но еще и со многими другими вещами, которыми должно заниматься государство. Мы недостаточно тратим на образование, если хотим, чтобы преподавание стало привлекательным карьерным выбором для лучших выпускников наших колледжей. Качество пассажирского железнодорожного транспорта и интернет-услуг у нас становится все хуже по сравнению с тем, что можно найти в странах Европы и Восточной Азии. Нам не хватает патентных инспекторов, чтобы обрабатывать новые патентные заявки без нескончаемых задержек. Переполненность и нехватка персонала в некоторых наших тюрьмах сродни жестокому и исключительному наказанию. Мы испытываем нехватку судей, поэтому гражданские судебные дела тянутся годами. В Комиссии по ценным бумагам и биржам не хватает людей, чтобы побеждать в делах против корпораций, за регулирование действий которых она несет ответственность. Не хватает реабилитационных центров для людей с наркозависимостью, желающих от нее избавиться. Число полицейских и пожарных уменьшилось по сравнению с тем, что было до терактов 11 сентября. Многие жители Америки не могут рассчитывать на адекватную медицинскую помощь. И этот список можно продолжать. Фактически действующий созыв конгресса о многих других государственных обязанностях заботится хуже, чем о науке. Все эти проблемы усугубятся, если наши законодатели примут 8 %-ное сокращение бюджета на невоенные расходы на следующий год.
Нам не следует пытаться защищать науку, критикуя расходы на все остальные нужды. Мы проиграем, и заслуженно проиграем. Несколько лет назад я обедал с членом комитета по ассигнованиям техасской палаты представителей. Я был впечатлен ее красноречивыми рассуждениями о необходимости тратить деньги на улучшение высшего образования в Техасе. Какой профессор государственного университета не будет рад услышать такое? Я наивно спросил, из каких новых источников доходов она предлагает брать деньги. На что получил ответ: «О, нет, я не хочу поднимать налоги. Мы можем сократить расходы на медицину».
Мне кажется, нам не нужны более настойчивые просьбы в пользу того или иного конкретного общественного блага. Что нам действительно нужно, так это объединить усилия людей, которых волнуют эти проблемы, чтобы восстановить повышенные и прогрессивные налоги, особенно на инвестиционные доходы. Я не экономист, но я разговаривал с экономистами и понял, что государственные расходы стимулируют экономику лучше, чем сокращение налогов. Разговоры о том, что мы не можем себе позволить повысить государственные расходы, попросту обман. Однако, принимая во внимание антиналоговую манию, которая, кажется, охватила общество, подобные взгляды ведут к политическому самоубийству. Это настоящий кризис, причем не только в науке.
17. Либеральное разочарование
Осенью 2012 г. вышел специальный «предвыборный номер» журнала The New York Review of Books, посвященный грядущим президентским выборам, где главными соперниками были Барак Обама и Митт Ромни. Авторами номера выступили ведущие комментаторы по национальной политике, среди которых Элизабет Дрю, Рональд Дворкин, Касс Санстейн и Гарри Уиллс. Неудивительно, что общим мотивом их комментариев была поддержка перевыборов президента Обамы. Я оказался в меньшинстве, будучи единственным среди авторов номера ученым, и, несмотря на то что в 2008 г. голосовал за Барака Обаму, руководствуясь либеральными взглядами, больше не испытывал особого энтузиазма в отношении его президентства.
Теперь, когда мы наблюдаем за началом работы новой администрации, кандидатура Обамы на посту президента выглядит лучше, чем тогда, в 2012 г. Я не буду здесь оценивать все его плюсы и минусы. Я только хочу высказать свое мнение о том, что если бы Обама решительно взялся за проблему неравенства и прежде всего поддержал бы профсоюзы, тогда, даже если бы он не нашел общий язык с конгрессом, то смог бы под своим флагом объединить либералов и трудящихся и нам не пришлось бы терпеть Дональда Трампа на посту президента США.
Разочарование в президентском сроке Барака Обамы началось за две недели до его инаугурации, 6 января 2009 г., в первый день работы конгресса 111-го созыва. В этот или на следующий день правила сената могли быть изменены простым большинством голосов, что закрыло бы возможность сенаторам-республиканцам блокировать либеральную программу, занимаясь обструкцией[118]. Конечно, ни избранный президент, ни уже вступивший в должность президент не имеют полномочий менять правила сената, но именно этот избранный президент имел широкие возможности оказать давление на сенаторов. Например, он мог противостоять лидеру сенатского большинства, сенатору от штата Невада Гарри Риду, надеясь на поддержку администрации в вопросе о репозитории ядерных отходов Юкка Маунтин, главным препятствием для строительства которого была его непопулярность в Неваде. Увы, оказалось, что Барак Обама — это не Линдон Джонсон.
Несмотря на то что следующие два года демократы имели большинство в обеих палатах конгресса, способность республиканцев к затягиванию обсуждений в сенате означала, что для принятия любых законов или одобрения любых назначений двум партиям нужно будет находить компромисс. Компромисс такого рода мог бы быть в любом случае благоприятен для президента Обамы, однако после 6 января он стал неизбежным. Как следствие, у нас теперь есть план реформы здравоохранения, основанный на дорогостоящем индивидуальном страховании, даже без общедоступного варианта. Наши местные и федеральные власти вынуждены сокращать учителей, полицейских и других служащих, которые теперь составят самую большую часть армии безработных. Наши органы государственного регулирования, относящиеся к исполнительной ветви власти, находятся в заложниках у тех отраслей промышленности, за регулирование которых они должны отвечать. Позиции наших профсоюзов непрерывно слабеют. У нас нет крупной программы необходимых государственных расходов, чтобы компенсировать недостаточный потребительский спрос. Мы отказываемся от поддержки научных исследований. Неравенство доходов у нас растет. И так далее.
Даже столкнувшись с неизбежностью поиска компромисса, президент Обама мог объявить по-настоящему либеральную экономическую программу, а когда ее разгромил или ослабил бы конгресс, он мог обратиться к нации в 2010 и 2012 гг., как Гарри Трумэн сделал в 1948 г., чтобы призвать конгресс принять свою программу. Не сделав всего этого, Обама теперь наблюдает повсеместную апатию среди своих бывших сторонников, и это не удивительно.
Что касается международных дел, то здесь трудно кому-либо, кроме администрации, говорить о том, что и как нужно делать, но, по крайней мере, можно судить о реальных успехах администрации Обамы. Они неутешительны. Иран под управлением жестоких теократов шаг за шагом продвигается к созданию ядерного оружия. Наше влияние в Ираке настолько ничтожно, что Иран умудряется поставлять оружие для армии Асада в Сирию самолетами, пролетающими над территорией Ирака. Мы впустую угробили жизни солдат и ресурсы в Афганистане, который знаменит своим несгибаемым народом. Никакого прогресса не достигнуто в сфере снижения международных норм на выброс парниковых газов. Кажется, что мы отказались от идеи резкого сокращения российского и американского ядерных арсеналов, подвергая таким образом всю человеческую цивилизацию пусть небольшой, но все же реальной опасности, которая сопровождает нас уже многие годы.
Я уверен, что с внутренними делами администрация Ромни справилась бы намного хуже, чем администрация Обамы, — не только с экономикой, но еще и с миграцией, правами женщин, судебными назначениями, контролем над вооружениями, и я не уверен, что с проблемами на Ближнем Востоке Ромни справился бы лучше. Поэтому, если бы я жил в одном из «колеблющихся» штатов[119], например в Огайо или Флориде, я бы, без сомнения, сдержал свое недовольство и проголосовал за Обаму. В любом случае я бы не позволил своему разочарованию помешать мне проголосовать за действительно либеральных кандидатов в конгресс, таких как Элизабет Уоррен.
Но так случилось, что я живу в республиканском штате, в котором, благодаря прекрасной работе коллегии выборщиков, мой голос никак не повлияет на результат президентских выборов. Поэтому я не стану отказывать себе в удовольствии высказать свое разочарование Бараком Обамой и проголосую за всех кандидатов от демократической партии, но не буду голосовать ни за одного из кандидатов в президенты.
18. Льготы нужно сохранить
23 ноября 2012 г. я прочитал в The New York Times статью под заголовком «В поисках способа поднять налоги без изменения налоговой ставки». В ней описывались попытки некоторых членов конгресса предотвратить бюджетный кризис, не поднимая налоговую ставку, за счет отмены различных льгот для подоходных налогов. Эти новости обеспокоили меня, поскольку сигнализировали об угрозе тому, что я считаю одним из главных достоинств американского общества. Разрешая льготы для благотворительных взносов, а также местных налогов и налогов штата, федеральные власти использовали свою налоговую власть и оказывали существенную поддержку культурной жизни, не прибегая к вмешательству тяжелой руки центрального управления. Раздающиеся в конгрессе призывы к отмене этих налоговых льгот я считаю особенно ужасными, поскольку они оставляют без внимания самую большую лазейку из всех, а именно льготный режим налогообложения инвестиционных доходов. Конечно, в этом вопросе я имею личную заинтересованность как ученый, профессор и постоянный посетитель театральных постановок и концертов, но я надеюсь, что мою озабоченность разделят и многие другие американцы — от прихожан до орнитологов-любителей. Чтобы защитить все эти прекрасные начинания, я сделал то немногое, что могу, — отправил в местную газету города Остин