— Ладно вам, Билл, — скажете вы, — я уже научился критическому мышлению и после предыдущей главы наверняка сам разобрался бы, что к чему. Все, больше не страшны мне мошенники и суеверия!
То есть мне очень нравится представлять себе, как это говорят многие из вас, мои читатели. Я такое слышу постоянно. Но я вынужден спросить вас:
— Точно? У вас никогда не бывало иррационального чувства, что какое-то место или какая-то дата для вас «несчастливые»? Вы никогда не говорили, пусть и в шутку, что дождь всегда идет именно тогда, когда вы выезжаете на пикник?
Я имею в виду, что критическое мышление всем нам дается не без труда, только и всего.
Недавно я был в гостях у старых друзей, которые перебрались в Калифорнию и переехали в новый дом в Бербанке. Их дети полушутя, полусерьезно говорили, что в коридоре водится привидение. Я говорю «полу-», потому что младшим девочкам было по-настоящему страшно. Когда они пробегали по коридору нового дома, свет всегда гас, и они не могли придумать никакого рационального объяснения. Естественно, они решили, будто во всем виновато привидение и прежние жильцы, должно быть, из-за него и съехали. Конечно, дети есть дети, но это были очень умные девочки, и тем не менее они сразу согласились с версией о привидении. Думаю, причина в том, что наша культура изобилует историями о привидениях. Даже если мы уверены, что все это художественный вымысел, эти истории застревают в сознании, и сама мысль о привидениях уже не кажется такой уж неправдоподобной. А родители девочек, мои друзья, не знали, как быть, и только и твердили, что привидений не бывает.
Я не стал распространяться о том, как нелепо верить в привидения. Мне хотелось донести до девочек куда более важное соображение. Я хотел, чтобы у них появилась привычка во что бы то ни стало искать объяснение всего непонятного, в том числе — но не только — сверхъестественных явлений. Девочки были еще маленькие, и я хотел, чтобы они не боялись подобных вещей. Поэтому мы с ними сели и совместно выработали гипотезу. Я предположил, что, наверное, дело в электропроводке. Посоветовал девочкам подумать, не расшатался ли где-то контакт. Возможно, электрик плохо затянул соединительный изолирующий зажим — это такая металлическая трубочка с внутренней резьбой в пластиковом колпачке, как от тюбика. Я объяснил, что в современных домах, когда надо соединить провода, у них зачищают кончики на несколько миллиметров, скручивают эти кончики, потом надевают на них соединительный изолирующий зажим и затягивают его, будто винт.
Потом мы проверили, удастся ли воспроизвести явление. Я начал топать по полу примерно там, где до этого бегали девочки. Лампы замигали как бешеные. Я открыл дверь наружу на тот маловероятный случай, что электрик подсоединил лампы к другой коробке на внешней стене. Подумав немного, я решил, что это все-таки слишком экзотическая гипотеза (бритва Оккама!). Нашел второй выключатель в том же коридоре. Увидел, что штабель ящиков, еще не разобранных после переезда, высится до самой кнопки выключателя. Когда девочки бегали по коридору, пол дрожал, и коробки качались, задевая кнопку второго выключателя: вот почему свет то гас, то загорался. У нас появилось воспроизводимое и проверяемое объяснение. У девочек ушла ровно секунда на то, чтобы осознать, что тайна разгадана и никаких привидений для этого не потребовалось. Они пополнили ряды носителей критического мышления, но лишь после того, как я буквально за руку привел их ко второму выключателю. Я заверил и самого себя, и родителей, что даже самое долгое путешествие начинается с одного простого шага.
Когда речь идет о науке, нам следует разрабатывать гипотезы и продумывать эксперименты, которые покажут, что то или иное утверждение ложно, а не просто гипотезы и проверки, которые лишь подтверждают, что то или иное утверждение истинно или что оправдались те или иные ожидания. От неопровержимой гипотезы мало проку. Например, если бы я заявил, что эта книга только что сама по себе исчезла, а на ее месте появился огнедышащий дракончик размером с кота, после чего дракон мгновенно исчез, а книга снова появилась, причем все произошло так быстро, что вы ничего не заметили и не почувствовали… Короче говоря, не очень полезная гипотеза. Та часть, где «все произошло так быстро», сразу вычеркивает всю эту чушь и отправляет в отвал, поскольку ее невозможно логически опровергнуть. Вы скажете: «Хорошо, а вдруг у меня есть высокоскоростная камера?» Я отвечу: «Даже камера не успеет». Вы возразите: «А если у меня есть тепловой датчик, который зарегистрирует драконий огонь?» Я отвечу: «Пламя сразу гаснет, ваш гаджет не успеет его зарегистрировать, даже самый чувствительный». Такие ответы я могу генерировать бесконечно. А теперь попробуйте с учетом всего этого придумать собственную неопровержимую гипотезу. Интересное и поучительное упражнение.
Мы, ботаны, должны исполнять свой священный долг и всячески убеждать родных и близких сомневаться, задавать вопросы и проверять «доказательства», которые другие выдают за факты. Надо прививать всем ботанский образ мыслей, поскольку нам необходимо как можно больше союзников. Кругом столько разговоров о сверхъестественном, что ситуация сама себя усугубляет: если так много народу верит в иррациональное, может быть, оно не такое уж иррациональное? В радиусе 10 километров от моего дома в Лос-Анджелесе насчитывается 14 практикующих экстрасенсов. Экстрасенсы умеют заставить клиента рассказать все необходимое, чтобы «гадание» вышло убедительным. А завоевав доверие клиента, экстрасенс говорит именно то, что тот желает услышать. Главное — доверие, это основной инструмент всякого мошенника. Как они зарабатывают себе на жизнь? Им платят. А кто им платит? В нашей округе живут в основном люди с высшим образованием, вполне состоявшиеся в жизни, которые едва ли причисляют себя к суеверным обывателям.
Однако у этих алчных обманщиков есть достойные противники — несколько организаций скептиков, которые изо всех сил отстаивают научную точку зрения. Во главе этого движения стоят Комитет скептических расследований (Committee for Skeptical Inquiry) и Общество скептиков (Skeptics Society). Они находят конкретные утверждения, оценивают их и публикуют свои варианты процесса, который я прошел с девочками и призраками. И Комитет скептических расследований, и Общество скептиков издают журналы, в агрессивной форме пропагандирующие критическое мышление, необходимое, чтобы выработать у нас иммунитет против обмана. Видные члены этих обществ, в том числе Джо Никелл и Джеймс Рэнди, пишут увлекательные книги и статьи, где разоблачают экстрасенсов и их методы. Настоятельно рекомендую вам, читатель, поддерживать подобные организации.
Ваш мозг устроен так, чтобы подтверждать укрепившееся представление о причине и следствии. Иначе говоря, от природы мы не приспособлены для критического мышления. От гороскопов, может быть, и правда нет особого вреда, однако, если речь идет о других идеях и понятиях, аналогичная предвзятость может быть очень опасной. Из-за того, что у родителей возникает беспочвенный страх перед прививками, умирают дети. Нам надо стать частью системы, которая борется с иррациональными предположениями и подводит к гипотезам, отражающим подлинные законы реального мира. Это трудно дается даже ботанам, как показывают всевозможные истории о фальсификациях, мошенничествах и опровержениях уже опубликованных научных статей.
В мире науки для сопротивления подделкам разработан особый механизм — чудесная традиция под названием «экспертная оценка». Чтобы опубликовать результаты своего исследования в солидном научном журнале, надо договориться с коллегами из своей области, чтобы они прочитали и отрецензировали статью, и только после этого издатель ее принимает. Экспертная оценка — надежный способ искоренять подтасовку результатов, искаженные данные и другие методы научного обмана. Можно ли перенять подобные процедуры и применять их в повседневной жизни? Конечно можно. В наших силах сделать призыв «Докажите!» стандартом школьной учебной методики, причем не только на математике, физике и химии, но и на истории, обществознании, литературе. В наших силах способствовать неформальной экспертной оценке в обычной жизни. Столкнувшись с невероятным или чересчур громким заявлением, спросите друга или коллегу — любого, кто, по вашему мнению, хорошо разбирается в теме. Пусть ваши друзья знают, что и к вам всегда можно обратиться с подобным вопросом. Социальные сети и текстовые сообщения сильно облегчают подобный обмен мнениями — это быстро, просто и не требует усилий. Те, кто устраивает хождение по углям, пропагандируют культуру легковерия. А мы будем пропагандировать культуру скептицизма.
Однако работать ботаном на полную ставку при таких условиях будет непросто, сами понимаете. Предубежденность и стремление подтвердить свою точку зрения свойственны нам от природы. Это помогает быстро покончить с тем или иным вопросом и перейти к следующему пункту повестки дня. А научный метод требует, чтобы мы генерировали гипотезы и продумывали методы проверки, позволяющие опровергнуть наши убеждения. Нам необходимо постоянно сомневаться в своих представлениях об «очевидной» истине. Доверять своему ответу можно только после того, как изо всех сил постараешься его опровергнуть, но он все равно подтвердится. Нам нужно ходить по раскаленным углям иного рода — по интеллектуальному огню, который тоже по-своему больно жжется, — чтобы обрести просветление, которое и вправду что-то значит. Такова суть критического мышления.
Ваша задача — мыслить критически, несмотря на постоянные попытки общественного мнения сбить вас с толку, несмотря на склонность мозга к самообману. В последнее время появилась социальная реклама с лозунгом «Заметил — скажи». Она призывает нас бдительно следить за происходящим вокруг и сообщать о подозрительных людях и предметах во избежание терактов. Однако мошенники атакуют гораздо чаще террористов. Так что заметил — подумай! Подумай! Можно ли верить тому, что ты видишь? Можно ли верить тому, что обещает тебе потенциальный шарлатан?