Сегодня на лошадях ездят только ради спорта, но и в начале ХХ века уже нельзя было рассчитывать, что экономика коммерческого коневодства сохранится и переживет экономику автомобильного транспорта.
Мой дядя Бад тоже ездил верхом, но исключительно как спортсмен. Он стал егермейстером окрестностей Канзас-Сити, где вышел на покой. Охотники некоторое время разъезжают верхом по полям и лесам, а затем возвращаются в главную конюшню, где их ждет обильная трапеза с апельсиновым соком пополам с шампанским. Все изменилось за каких-то пятнадцать лет — с поколения деда до поколения дяди! Так вот, настала пора новых крупных перемен, на сей раз в производстве энергии.
Мы со съемочной группой побывали и на заводе «Боинга», где я когда-то работал, в городе Эверетт в штате Вашингтон. Там мы познакомились с одним выдающимся человеком. Для меня он стал символом того самого духа адаптации, который так необходим в Западной Виргинии и на всем земном шаре. Занимается он тем, что устанавливает на «Боинги-747» проводку, без которой самолет не будет летать. А раньше он работал каменщиком. Для новой работы ему нужны, в сущности, те же навыки: распознавать закономерности и помещать материалы на нужное место аккуратно, надежно и красиво, просто теперь он применяет эти навыки для создания удивительных машин, преобразивших экономику и объединивших людей во всем мире. Этот мастер сумел адаптироваться к новым задачам, применяя прежние навыки. Он видел картину в целом и понимал, что его традиционные умения позволяют найти новый способ заработать на хлеб. Столкнувшись с проблемой, он наклонил голову — и сумел воспользоваться выгодными предложениями, которые делала ему жизнь.
Понимаете, в чем дело, коллеги: и в Западной Виргинии, и во всем мире мы прекрасно видим, что происходит с нашим климатом, поскольку изучаем годичные кольца, содержание пыльцы в воздухе, осадки на океанском дне и глубинный лед. Мы видим, слышим и обоняем, что происходит, когда мы добываем и жжем уголь. Прилежные ученые старательно фильтруют данные и оценивают гипотезы. Если мы будем придерживаться научных данных, то увидим, что нам надо переходить на более совершенные варианты всего и сразу. И вы в силах помочь. Во многих уголках нашей страны уже можно перейти на безуглеводородное электричество. Можно голосовать за кандидатов, которые ратуют за законы об ограничении парниковых газов и справедливое налогообложение возобновляемых источников энергии и поддерживают организации, пропагандирующие эти конструктивные идеи. Можно работать волонтером или жертвовать деньги на помощь тем уголкам страны и мира, которым переход на новые источники энергии дается особенно тяжело. Можно просто рассказывать всем и каждому, что переход на экологически чистую энергию — не бремя, а освобождение, как делал я в Западной Виргинии. Конечно, без сбоев и страданий не обойдется. Кто-то останется без работы, поскольку такие специалисты окажутся больше не нужны. С другой стороны, откроются новые возможности и появятся новые поводы для радости. Возобновляемые источники энергии позволят обеспечить долгосрочный рост без вреда для планеты, в противоположность послаблениям в законодательстве, позволяющим грязной угледобывающей промышленности протянуть еще чуть-чуть. Возникнут новые потрясающие рабочие места, которые получат люди всех мыслимых профессий и склонностей. А если мы ничего не сделаем, то сбоев и страданий будет несопоставимо больше. Климат Земли меняется так быстро, что мы не сможем без труда приспособиться к переменам. Вся информация у нас уже есть. Теперь осталось самое трудное: большие перемены ради изменения мира.
Глава двадцать шестая Ботанство и безопасность
В трудные времена проявляются и лучшие и худшие стороны человеческого ума. Кризис пробуждает не только колоссальные способности рационально решать задачи, но и сильнейший страх, провоцирующий на иррациональные действия или просто на бездействие. А мы живем в трудные времена, тут сомневаться не приходится. Чтобы справиться с кризисом и оставить его в прошлом, нужна вся наша ботанская изобретательность, и речь не только об инженерных проектах, но и об удовлетворении наших эмоциональных потребностей в масштабе всей страны. Нам надо добиться, чтобы все были счастливы, пусть и не вполне понятно, что это такое. В связи с этим я задумался об обращении Франклина Д. Рузвельта к конгрессу США «О положении в стране» 6 января 1941 года. В Европе бушевала война, и Рузвельт, как и большинство американцев, был озабочен вопросами национальной безопасности. Соединенные штаты были готовы снабжать союзников продовольствием и прочими предметами первой необходимости через трансокеанские конвои, а также обеспечивать боеприпасами и вооружением, в том числе бомбардировщиками B-17 с экипажами. Рузвельт понимал, что Америка вот-вот будет втянута в конфликт. Ему этого совсем не хотелось, но еще сильнее было в нем желание создать такую систему мироустройства, в котором подобные страшные смертоносные схватки станут невозможны.
В своем обращении к конгрессу Рузвельт сформулировал набор положений, призванных помочь США (и другим странам) выжить в мире, охваченном войной, и это примерно те же принципы, которые формулируют директора крупных компаний, когда руководят подчиненными сверху вниз. Если представить себе страну как огромный инженерный проект, можно назвать эти положения рузвельтовскими принципами дизайна. А можно прибегнуть к языку политики и назвать их попросту принципами лидерства. Обращение 6 января стали называть «Четыре свободы». Вот что сказал президент Рузвельт:
«В будущем, которое мы стремимся сделать безопасным, мы надеемся создать мир, основанный на четырех основополагающих человеческих свободах.
Первая — это свобода слова и высказываний — повсюду в мире.
Вторая — это свобода каждого человека поклоняться Богу тем способом, который он сам избирает, — повсюду в мире.
Третья — это свобода от нужды, что в переводе на понятный всем язык означает экономические договоренности, которые обеспечат населению всех государств здоровую мирную жизнь, — повсюду в мире.
Четвертая — это свобода от страха, что в переводе на понятный всем язык означает такое основательное сокращение вооружений во всем мире, чтобы ни одно государство не было способно совершить акт физической агрессии против кого-либо из своих соседей, — повсюду в мире».
С первыми двумя свободами мы знакомы. Свобода печати и свобода вероисповедания — основополагающие права человека в США, вписанные в Конституцию руками ботанов-основателей — прошу прощения, отцов-основателей. Свобода от голода и нужды — тут еще надо постараться, это и для моих современников пока что завышенная цель.
Соединенные Штаты — страна очень богатая, но бедные есть и здесь, а во всем остальном мире очень многие живут в крайней нужде, поэтому эта свобода даже как цель еще далеко не достигнута. Здесь свою роль играет и умение распределять ресурсы, и всякого рода культурные сложности.
Но вот последняя свобода — свобода от страха — с моей точки зрения, настоящее открытие. Свободе от страха и посвящена эта глава. Я имею в виду — разве такое возможно? Да и нужно ли? Бывают времена, когда страх полезен и даже необходим. Например, когда идешь по краю обрыва, бояться оступиться — очень верное решение. Наш мозг неспроста запрограммирован выдавать такую мощную реакцию страха — на то есть веские причины. Тем не менее Рузвельт был совершенно прав. Нам надо взять свой страх под контроль. Когда страх берет под контроль нас, результат может быть каким угодно в диапазоне от неприятности до катастрофы.
Контролировать страх так важно, поскольку на самом деле в этом умении заключены все три остальные свободы (а в самом страхе — угрозы этим свободам). Страх коренится в ощущении, что кто-то может забрать то, что принадлежит нам, — наше благополучие, власть, религию, право говорить и делать, что хотим. Вдумайтесь, сколько злобы и конфликтов в мире можно объяснить такого рода неуверенностью и страхом, который она вызывает. Подобное мировоззрение системы «мы — они» иногда называют трибализмом (от латинского tribus — «округ, подразделение»), и это одна из самых первобытных сил в природе человека. Все мы отождествляем себя с какой-то группой (трибой), а кроме нее, в мире есть все остальные группы, которые конкурируют с нашей.
Президент Рузвельт в своей речи «Четыре свободы», разумеется, не употреблял слова «трибализм» (не то было время), но, несомненно, знал, что это такое. Он понимал, что когда не удается обеспечить основные свободы, люди начинают конкурировать друг с другом, и конфликт неизбежен, когда же свободы обеспечены, мир устанавливается надолго. Учитывая тогдашние обстоятельства, Рузвельт говорил, что кратчайший путь к миру лежит через разоружение, и это можно понять. Он высказывал предположение, что правительства всего мира почувствуют себя увереннее и спокойнее, если их граждане не будут на военном положении. Тем не менее у него не было иллюзии, будто достаточно избавиться от вооружений как таковых. Чтобы добиться мира, нужно искоренять неравенство и несправедливость, из-за которых и возникает желание владеть оружием, то есть стремиться к свободе от страха во всех его формах.
Это в высшей степени ботанское представление о политике, основанное на идее хорошего проекта, и сегодня, 76 лет спустя, мне по-прежнему кажется, что перед нами блистательный алгоритм рационального подхода к глобальным правам человека. Только представьте себе, насколько больше могли бы достичь разные страны, если бы не тратили бюджеты на армию. Только подумайте, чего мы добились бы, если бы и на уровне отдельных стран, и на международном уровне договорились переключиться на безуглеводородную возобновляемую энергию и обеспечить ею каждого жителя Земли. Планета станет чище и здоровее. Деньги, которые сегодня тратят на оружие, можно будет направить на борьбу с голодом и болезнями, на очистку воды и создание новых технологий, на изучение Вселенной. Жизнь каждого человека станет счастливее и насыщеннее. Мир — это меньше бедности, а чем меньше бедности, тем крепче мир.