— Какой у меня заботливый племяш, все слышали, — Алмазов продолжал хохмить, но глаза были ледяные.
— А то, не дай Бог, помрете раньше времени, — процедил сквозь зубы, но потом широко улыбнулся.
— Артем, — окликнул Золотарев, — потом поговорим, — Артем кивнул, а Виктор Сергеевич вернулся к жене.
Не успел Старков сделать шаг вглубь просторного фойе, как его нагнал Алмазов.
— Я смотрю, ты времени зря не теряешь, — говорил спокойным тоном, чем-то напоминающим тихое шипение змеи, — Золотарева решил в оборот взять. Не боишься?
— Чего? — перехватил стакан виски у официанта.
— Что мои аргументы ему покажутся убедительнее. Мы с ним давно воюем, но на чужую территорию не посягали, и не посягаем. Ему накладно со мной воевать. Поэтому я спрашиваю еще раз, не боишься, что в итоге останешься один?
— Дядя, — хлопнул того по плечу, — вы пересмотрели криминальной драмы, — глаза излучали наглость и полнейшее спокойствие, голос был весел, — слушай меня внимательно и запоминай, все твои последние сделки, были завязаны исключительно на МНЕ, с тобой уже ни одна уважающая себя собака не хочет иметь дел… Не рыпайся, — сжал алмазовское плечо, — я же тебя живьем закопаю, — все тем же тихим голосом, с широкой улыбкой на лице, но вот подобранный им тон пробирал до костей, облачая страхом.
Алмазов натянуто улыбнулся, явно слегка растерявшись.
— С*ка, — выплюнул зло, передергивая плечом, скидывая с себя старковскую ладонь и быстро шагая прочь.
— И тебе того же, — сделал глоток янтарной жидкости, обдумывая, что неплохо бы выпить еще.
К тому моменту, когда приехал Раевский, Артем успел влить в себя уже более половины бутылки. В принципе, он бы уже давно уехал, но целью его сегодняшнего визита и был этот разговор. Заметив присутствие прокурора, он медленно промелькнул сквозь толпу. Золотарев заметил его движение, и направился на второй этаж, Раевский так же пошел следом.
В кабинете было душно. Усевшись в кресло, раскинув ноги, Артем кивнул только что вошедшему Раевскому.
— Задержали, — недовольно оправдался мужчина.
— Присаживайтесь, Константин Павлович, — Золотарев указал на стоящее неподалеку кресло.
Наступила тишина. Каждый изучающе смотрел на будущих союзников, понимая, что всякий из них, в любое время может порвать другому глотку. Первым заговорил Константин.
— Виктор Сергеевич, прости, что вот так, считай, праздник тебе портим, но другого времени, к сожалению, не нашлось.
— Завтра улетаете?
— Завтра-завтра. Но вы не волнуйтесь, пока меня не будет, мои люди вплотную займутся нашей проблемой.
— Это хорошо, — Золотарёв побарабанил пальцами по столу, переводя взгляд на Артема, — ты что уже накидаться успел? — недовольно приподнял бровь.
— Нет, — Артем, сидел, упираясь локтем в спинку кресла, а пальцами себе в висок. Взгляд был серьезен.
— Ладно, — Виктор отмахнулся, — рассказывай давай, что ты там придумал?
— Все до неприличия просто…
Илья стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, смотрел на эту собравшуюся толпу, совершенно не понимая, зачем отцу понадобилось собирать все это стадо, большая часть которого была откровенным быдлом.
Где-то вдалеке промелькнул изящный силуэт матери, и парень невольно улыбнулся. Она была сегодня такая счастливая, красивая…это шикарное синие в пол платье, и горящие любовью глаза. Они с отцом полжизни уже вместе прожили и до сих пор не потухли… С этими мыслями в сознании всплыла Вера. Почему-то в память врезались ее красные с мороза щеки, белая шапка с огромным помпоном, и такая заразительная детская улыбка.
— Сынок, — Тина коснулась плеча, — ты чего здесь стоишь? Не нравиться тебе наш с папой праздник?
— Мам, — протянул, словно маленький ребенок, — ну это же ваш праздник, главное, чтобы вы были довольны, я-то тут причем, — коснулся материнской руки.
— Илюш, — вздохнула, — потерпи немного, скоро все разойдутся. Кстати, я думала ты придёшь не один…та девочка, с которой вы танцуете, кажется, Вера…
— Мама, не начинай, мы просто танцуем!
— А мне так не показалось, на вашем последнем выступлении ты…
— Мам! — нахмурился, слегка повысив голос, — Прости, не хотел…Давай не будем…
— Ладно, давай не будем, — женщина улыбнулась, прекрасно понимая, что ее сын, кажется, влюбился.
Именно в этот момент на лестнице послышались шаги. Мужчины вышли из кабинета, что-то бурно продолжая обсуждать. Заметив Тину и Илью — остановились. Золотарев спустился на одну ступенечку, обнимая жену. Его жест был пропитан нежностью, глаза смотрели на нее с таким восхищение, любовью.
Илья посмотрел на родителей, в какой-то степени завидуя их счастью. Но так смотрел не он один, мимолетно его глаза встретились с черными, прожигающими, и не капли не внушающими доверия глазами Старкова. Он так же пристально смотрел на Золотаревых, думая о чем-то своем.
Но самым интересным было то, что каждый из них, сейчас думал об одной и той же девушке.
Она сидела посреди комнаты на коврике для йоги. Растянувшись в шпагат, болтала по телефону с подружкой детства. Натали уже пять лет как жила в Москве, и виделись они редко, впрочем, как и созванивались. Но каждая их встреча и разговор были хоть и редкими, но очень меткими. Пересев в поперечный шпагат, Вера громко рассмеялась над очередной историей подруги, она была еще та затейница. Хоть и работала в серьезной государственной организации.
Мардаре была чудо-человеком, и всегда понимала Веру. У них это было обоюдно на каком-то внутреннем интуитивном уровне. За все годы своей дружбы они ругались лишь пару раз, их часто пытались поссорить, но, к счастью, их дружба всегда была сильнее различных сплетен и «подножек».
— Ну ты даешь, так и сказала?
— Конечно. Кстати, что у тебя там с учебой?
— Так же, как и у тебя с работой, полный провал. Надо дописать курсач, доделать экзаменационный номер…дел куча, а я…я как всегда.
— Ну, я в тебя верю, — засмеялась.
— Я в себя тоже. Как у вас с Андреем?
— Думаю, что еще месяц, может два…и наши отношения закончатся.
— Может не все так плохо?
— Может. Я уже не знаю, что эти мужикам нужно…меня словно сглазили, что не парень, так: «я не готов для серьезных отношений»…
— Все будет хорошо, верь мне!
— Верю, Вера.
Девушки вновь рассмеялись, но даже через свой смех она отчётливо услышала это копошение за дверью. Кто-то скребся в дверь. Кораблева обернулась в сторону прихожей, быстро поднимаясь на ноги. Замерла в проеме комнаты, бледнее от ужаса.
— Вер? Ты чего замолкла?
— Ко мне кто-то в дверь ломиться, — прошептала, крадясь к входной двери.
— Вызывай полицию, слышишь.
— Да, — шепнула, но больше на автомате. За дверью затихли.
Сердце билось, как сумасшедшее. В кровь будто вылили бочку адреналина, в ушах противно звенело. Набрав воздуха, Кораблева прижалась спиной к стеночке, неясно, чего ожидая. Возможно, они уйдут, те, кто там, за дверью. Может быть, это ошибка. Или ей вообще показалось…
Ладошки вспотели. Прошло минут пять, и она уже почти успокоилась. Но за дверью опять закопошились, она еле успела зажать рот рукой, чтобы ликвидировать свой всхлип. Дрожащими руками набирала полицию, как по ту сторону посыпался отборный мат. И этот матерящийся голос был до боли знаком. Нахмурившись, она пересилила себя и посмотрела в глазок. Видно было не очень, но по мелькающему пальто, и воплям за дверью, она была на сто процентов уверена — это Старков.
Повернув защелку, Вера нажала на ручку и толкнула дверь.
Артем, прижимающийся плечом к стене медленно поднял на нее взгляд.
— Не понял, — нахмурился, слегка кивнув головой, словно она у него сейчас отвалится, — Ты тут откуда?
— В смысле? — сложила руки на груди.
— Я не понял, что ты делаешь в моей квартире?
— Это моя квартира, Артем, — помахала ладонью у него перед лицом, но он даже не шевельнулся. Затуманенный взгляд устремился вглубь квартиры.
— Серьезно?
— Ты пьян?
— Я трезв, как стекло, — отодвинул ее в сторону, всучая свое пальто, — я у тебя посплю немного.
— Артем…,- но он, словно ее не видел, прошел мимо, направляясь в комнату. Уже на ходу снимая пиджак и растягивая рубашку.
— Артем, — Вера растерянно пошла следом, — это моя постель, — повышает голос, но Старков уже лежит лицом в подушку, — моя, — шепчет, сжимая в руках его пальто.
После разговора с Золотаревым и Раевским Артем сразу хотел уехать домой, но эта немая сцена между Золотаревым и его женой, слегка его выпотрошила. Спустившись вниз, он выпил, наверное, еще с бутылку виски. Пил, ходил курить, даже с кем-то разговаривал. Было гадко. В голове бились противоречия, «нельзя» пересекалось с «можно» и наоборот. Запреты катились к чертям, а привязанность и симпатия сжирали плоть и душу.
Верку он не видел семь дней. Сам не понял когда, но, кажется, начал считать дни. В день их последней встречи у него было просто прекрасное настроение, что давно уже стало редкостью. Это странное утро, словно подтасовало карты, путая мысли. Все смешалось. Его безразличие превратилось в интерес, дикое желание. Именно желание.
Как ее можно не желать? Она красивая…очень красивая. Он хотел ее, но оттолкнул, оттолкнул, потому как понимал, что для нее все это быстро превратиться в ад. С ним она еще сильнее прочувствует боль, а может, поймет, что все, что было до этого, всего лишь пародия на страх и отчаяние. Только вот все эти размышления всегда приходили к одной, кажется, уже неизменной точке, он думает о том, что будет лучше для нее, хотя раньше он всегда думал лишь о том, как будет лучше для себя…
Проглотив залпом еще одну стопку, но уже водки, он, незаметно для всех, покинул имение Золотаревых. Медленно вырулил на дорогу, и уже на бешеной скорости поехал в город. По дороге позвонил Леха, предлагая съездить в «Наслаждение» — мужской закрытый клуб, что, впрочем, было ему сегодня только на руку. Упившись там до потери пульса, они с Калининым разъехались по домам. Только вот в отличие от Артема, Алексей уехал к себе домой.