— Так я все еще больна?
Он прислоняется к спинке стула.
— У меня нет для вас хорошего ответа. Здесь мы на неизведанной территории. Я никогда не слышал о таком случае. Это может означать, что вы будете болеть чаще, чем остальные со здоровой иммунной системой. Или это может означать, что когда вы заболеете, то заболеете серьезно.
— Как я узнаю?
— Не думаю, что это можно как-то узнать. Я рекомендую вам быть осторожной.
Мы расписываем еженедельные контрольные посещения. Он говорит, что я должна действовать не спеша, когда начну изучать мир — никаких толп, незнакомой еды, истощающей физической активности.
— Мир никуда не денется, — говорит он, когда я ухожу.
ПОСЛЕ СМЕРТИ
Следующие несколько дней я провожу в поисках информации, чего-то, что объяснило бы мне, что случилось со мной и моей мамой. Мне хочется, чтобы у меня был дневник с ее мыслями, изложенными легко читаемыми чернилами. Мне хочется, чтобы ее душевное расстройство выражалось ясно, чтобы отследить его историю и мою. Мне хочется деталей и объяснений. Мне хочется знать, почему, почему, почему? Мне нужно знать, что случилось, но она не может рассказать мне. Она слишком сломлена. А если бы могла? Помогло бы это делу? Поняла бы я? Поняла бы глубину горя и страха, которые могли привести ее к тому, чтобы она отобрала у меня всю мою жизнь?
Доктор Чейз говорит о том, что, по его мнению, ей нужен психиатр. Он думает, что пройдет много времени прежде, чем она сможет рассказать мне, что случилось, если вообще расскажет. Он предполагает, что она страдала от какого-то расстройства после смерти папы и брата.
Карла всеми силами пытается убедить меня не уходить из дома. Не только для маминой пользы, но и для моей. Мое сердце все еще не изведано для меня.
Я решаю написать Олли, но прошло столько времени. Я лгала ему. Возможно, он живет дальше. Возможно, нашел кого-то еще. Я не знаю, выдержу ли еще одно жестокое разочарование. И что я ему скажу? Что практически не больна?
В конце концов Карла убеждает меня остаться с мамой. Она говорит, что я выше этого. Я не так уверена. Та, которую я знала до того, как выяснила правду, умерла.
ОДНА НЕДЕЛЯ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Первый еженедельный визит к доктору Чейзу. Он призывает к осторожности.
Устанавливаю замок на двери в спальню.
ДВЕ НЕДЕЛИ ПОСЛЕ СМЕРТИ
ТРИ НЕДЕЛИ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Мама пытается войти в мою комнату, но дверь заперта, я внутри.
Она уходит.
Сохраняю в черновиках письма для Олли, но не отправляю их.
Доктор Чейз продолжает призывать к осторожности.
ЧЕТЫРЕ НЕДЕЛИ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Я крашу каждую стену своей комнаты в разные цвета. Та, которая у окна, теперь бледно-желтого цвета. Полки у переливчато-синей стены теперь оранжевого, как закат, цвета. Стена у изголовья кровати лавандового, а последняя — черного, как школьная доска.
Мама стучит в дверь, но я притворяюсь, что не слышу ее.
Она уходит.
ПЯТЬ НЕДЕЛЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Я заказываю настоящие растения для террасы. Перепрограммирую воздушные фильтры и открываю окна. Покупаю пять золотых рыбок, всем им даю имя Олли и отпускаю их в фонтан.
ШЕСТЬ НЕДЕЛЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Доктор Чейз настаивает на том, что слишком рано записываться в старшую школу. Слишком много детей с разными болезнями. Мы с Карлой уговариваем его позволить некоторым моим преподавателям встречаться со мной очно, при условии что они не болеют. Он сомневается, но соглашается.
МАМА МАДЛЕН
ЦВЕТЫ ДЛЯ ЭЛДЖЕРНОНА
Неделю спустя мы с Карлой наблюдаем, как мистер Уотерман идет по лужайке к машине, чтобы уехать. Я обняла его перед тем, как он ушел. Он удивился, но не задал вопрос, просто обнял меня в ответ так, будто это было совершенно естественно.
Я несколько минут после его отъезда стою на улице, Карла ждет со мной. Она пытается найти способ помягче разбить мое уже разбитое сердце.
— Итак…. - начинает она.
Я знаю, что она скажет. Она весь день готовилась сказать это.
— Пожалуйста, не оставляй меня, Карла. Ты все еще нужна мне.
Она смотрит на меня, но я не могу посмотреть на нее.
Она не отрицает того, что я сказала, просто берет мои руки в свои.
— Если я и правда нужна тебе, то я останусь. — Она сжимает мои пальцы. — Но я тебе не нужна.
— Ты всегда будешь мне нужна. — Я не пытаюсь остановить поток слез.
— Но не как прежде, — произносит ласково она.
Конечно, она права. Мне не нужно, чтобы она восемь часов в день находилась со мной. Мне не нужна постоянная забота. Но что я буду делать без нее?
Мои слезы превращаются в чудовищные рыдания, и она держит меня в своих руках и позволяет мне плакать, пока все не прекращается.
— Что ты будешь делать?
Она вытирает мое лицо.
— Возможно, вернусь на работу в больницу.
— Ты уже сказала моей маме?
— Этим утром.
— Что она сказала?
— Поблагодарила меня за то, что я заботилась о тебе.
Я не пытаюсь скрыть нахмуренный взгляд.
Она держит меня за подбородок.
— Когда тебе хватит духу простить ее?
— То, что она сделала, так просто не забывается.
— Она была больна, милая. И все еще больна.
Я качаю головой.
— Она отобрала у меня всю мою жизнь. — Даже сейчас из-за мыслей обо всех годах, которые я потеряла, мне кажется, что я нахожусь на краю огромной бездны, будто я могу упасть и никогда не вернуться.
Карла толчком локтя возвращает меня в настоящее.
— Не всю твою жизнь, — говорит она. — У тебя еще много ее осталось.
Мы заходим внутрь. Я всюду следую за ней, наблюдая, как она в последний раз собирает вещи.
— Ты когда-нибудь читала "Цветы для Элджернона"? — спрашиваю я.
— Да.
— Тебе понравилось?
— Нет. Мне не нравятся такие книги. В них недостаточно надежды.
— Ты же плакала из-за нее, да?
Она качает головой, но потом признается:
— Хорошо, да, как ребенок.
Мы обе смеемся.
ПОДАРОК
Неделей позже мама стучится в дверь. Я остаюсь на своем диване. Она стучит настойчивее, и негодование внутри меня растет. Не уверена, что наши отношения когда-нибудь восстановятся. Мне сложно простить ее, когда она не осознает полностью свой проступок.
Я распахиваю дверь как раз тогда, как она собирается снова постучать.
— Сейчас не самое хорошее для этого время, — говорю я.
Она вздрагивает, но мне все равно. Мне хочется снова и снова делать ей больно. Моя злость никуда не делась. Я думала, что она через какое-то время исчезнет, но она все еще здесь, под поверхностью обстоятельств.
Она вдыхает.
— У меня есть кое-что для тебя. — Ее голос тихий и смущенный.
Я закатываю глаза.
— Думаешь, подарки помогут?
Я знаю, что снова сделала ей больно. Подарок трясется в ее руке. Я беру его потому, что мне хочется закончить этот разговор. Мне хочется запереться подальше от нее и не чувствовать ни жалость, ни сочувствие, ни сострадание, ничего.
Она поворачивается, чтобы уйти, но останавливается.
— Я все еще люблю тебя, Мадлен. И ты все еще любишь меня. У тебя вся жизнь впереди. Не трать ее попусту. Прости меня.
КОНЕЦ — ЭТО НАЧАЛО, А НАЧАЛО — ЭТО КОНЕЦ
Я открываю мамин подарок. Это телефон. На нем открыто приложение с прогнозом погоды на неделю — солнечно каждый день.
Я должна выбраться из дома. Выхожу наружу, не понимая, куда иду, пока не добираюсь до места. К счастью, лестница находится именно там, где Олли ее и оставил. Забираюсь по ней на крышу.
Модель солнечной системы все еще здесь и все еще красива. Покрытые оловянной фольгой солнца, луны и звезды крутятся и отражают лучи солнца в большую вселенную. Локтем задеваю одну из планет, и вся система медленно вращается. Я понимаю, почему Олли смастерил ее. Наблюдать за целым миром за раз — самое что ни на есть утешение. Видеть все его части и знать, как это все сочетается друг с другом.
В последний раз я была здесь пять месяцев назад? Прошла будто вечность, несколько жизней. А та девушка, которая была здесь? Это правда была я? Есть ли у меня что-то общее с той Мэдди, кроме сильного сходства и одного имени?
Когда я была младше, моей любимой игрой было представлять альтернативные версии самой себя. Иногда я была розовощекой активной девочкой, которая ела цветы и ездила в одиночку на велосипеде в горы очень далеко. Или была бесшабашной девчонкой, которая прыгала с парашютом, участвовала в гонках на максимальное ускорение и была буйной. Или драконом-убийцей, одетым в кольчугу и размахивающим мечом. Было весело представлять это все, потому что я уже знала, кто я такая. А сейчас я ничего не знаю. Не знаю, кем я должна быть в моем новом мире.
Продолжаю пытаться выявить момент, когда все изменилось. Момент, который повел мою жизнь по этой дорожке. Это случилось, когда папа с братом умерли или до этого? Это случилось, когда они сели в машину в тот день, когда умерли? Может, когда родился мой брат? Или когда мама с папой познакомились? Или когда родилась мама? А может и ничего из этого. Может это случилось, когда водитель грузовика решил, что не слишком устал для езды. Или когда он решил стать водителем. Или когда родился.
Или в любое несметное количество моментов, которые привели именно к этому.
Поэтому, если бы я могла изменить один момент, который выбрала бы? И получился бы тот результат, которого я хочу? Осталась бы я Мэдди? Жила бы в этом доме? Переехал бы в соседний дом парень по имени Олли? Влюбились бы мы?
Теория хаоса говорит, что даже небольшое изменение в исходных условиях может привести к очень непредсказуемым результатам. Сейчас бабочка машет крыльями, а в будущем формируется ураган.
И все же.
Думаю, если бы я могла просто выяснить этот момент, то разобрала бы его кусок за куском, молекулу за молекулой, пока не добралась бы до атомов, пока не добралась бы до части, нерушимой и основополагающей. Если бы я смогла разобрать его и понять, то, может, сделала бы совершенно верный выбор.