— Хотите, чтобы я открыла, мадам? — спрашивает Карла.
Мама отмахивается.
— Оставайся здесь, — говорит она мне.
Карла передвигается и встает за моей спиной, слегка придавливая меня за плечи. Я знаю, что должна остаться здесь. Знаю, что от меня этого ждут. Несомненно, и я жду, но почему-то сегодня не могу. Мне нужно знать, кто это, даже если это просто сбившийся с пути путешественник.
Карла дотрагивается до моего предплечья.
— Твоя мама сказала оставаться здесь.
— Но почему? Она просто слишком осторожничает. Кроме того, она не позволит никому миновать тамбур.
Она уступает, и я устремляюсь по коридору, преследуемая Карлой.
Тамбур это небольшая герметичная комната, прилегающая к входной двери. Она непроницаема для воздуха, поэтому никакой потенциальный вредный фактор не просочится в дом, когда открыта входная дверь. Я прижимаюсь к ней ухом. Сначала из-за воздушных фильтров я не слышу ничего, но затем слышу голос.
— Моя мама прислала вам Бундт.[2] — Голос глубокий, спокойный и определенно удивленный. Мой мозг обрабатывает слово "Бундт", пытаясь представить себе, на что это похоже, как вдруг до меня доходит, кто стоит у двери. Олли.
— Дело в том, что мамины Бундты не очень вкусные. Они ужасные. Совершенно несъедобные, почти несокрушимые. Но это между нами.
Еще один голос, который принадлежит девочке. Его сестра?
— При каждом переезде она заставляет нас нести кекс соседям.
— Ох. Что ж. Вот это сюрприз, да? Очень мило. Пожалуйста, поблагодарите ее за меня.
Нет никакого шанса, что этот кекс Бундт прошел соответствующую требованиям проверку, и я чувствую, что мама пытается придумать, как сказать им, не раскрывая правды обо мне, что она не может взять кекс.
— Извините, но я не могу его принять.
Напряженная тишина.
— Так вы хотите, чтобы мы отнесли его обратно? — спрашивает недоверчиво Олли.
— Ну, это грубо, — говорит Кара. Похоже, она злится и уступает, словно прогнозировала разочарование.
— Мне так жаль, — снова говорит мама. — Это сложно. Мне правда очень жаль, потому что это так мило с вашей стороны. Пожалуйста, поблагодарите маму за меня.
— Ваша дочь дома? — спрашивает очень громко Олли прежде, чем она может закрыть дверь. — Мы надеемся, что она сможет показать нам местные достопримечательности.
Мое сердце ускоряется, и я могу чувствовать, как оно пульсирует по моим ребрам. Он только что спросил про меня? Никто из незнакомцев не забегал ко мне прежде. Если не считать маму, Карлу и моих репетиторов, то мир едва знает, что я существую. Я имею в виду, я существую в сети. Там у меня есть друзья и рецензии книг на Тамблере, но это не то же самое, что быть настоящим человеком, к которому могут приходить странные парни с кексами Бундт.
— Извини, но она не может. Добро пожаловать в наш район, и еще раз спасибо.
Входная дверь закрывается, и я, отступив, жду маму. Она должна остаться в тамбуре, пока фильтры не очистят внешний воздух. Через минуту она заходит в дом. Сначала она меня не замечает. Просто стоит спокойно, закрыв глаза и слегка опустив голову.
— Извини, — говорит она, не поднимая голову.
— Я в порядке, мам. Не беспокойся.
И в тысячный раз я снова понимаю, насколько тяжела для нее моя болезнь. Я знаю только один мир, но до меня у нее были мой брат и мой папа. Она путешествовала и играла в футбол. У нее была нормальная жизнь, которая не включала в себя затворничество в пузыре ежедневно в течение четырнадцати часов с больной дочкой-подростком.
Я держу ее и позволяю ей держать меня еще несколько минут. Ей тяжелее принять это разочарование, чем мне.
— Я заглажу перед тобой вину, — говорит она.
— Тебе нечего заглаживать.
— Я люблю тебя, милая.
Мы отходим обратно в столовую и быстро доедаем ужин — большей частью, молча. Карла уходит, и мама спрашивает, хочу ли я обыграть ее в Почетной Угадайке, но я прошу перенести это на другое время. Настроения у меня для этого нет.
Вместо этого, я направляюсь наверх, мысленно представляя, какой же на вкус кекс Бундт.
ОТВЕРЖЕНИЕ
Вернувшись в комнату, я сразу иду к окну. Его отец вернулся с работы домой, и что-то не так, потому что он злой и с каждой секундой становится все злее. Он отбирает у Кары кекс и с силой швыряет его в Олли, но Олли слишком быстрый, слишком грациозный. Он уворачивается, и кекс падает на землю.
Удивительно, что Бундт кажется невредимым, но тарелка осколками рассыпается по подъездной дорожке. Из-за этого его отец становится еще злее.
— Уберите это. Уберите прямо сейчас. — Он врывается в дом. Мама следует за ним. Кара качает головой и что-то говорит Олли, который ссутуливается. Олли стоит и несколько минут смотрит на кекс. Затем исчезает в доме и возвращается с веником и совком. Он не торопится и дольше чем нужно сметает разбитую тарелку.
Когда дело сделано, он забирается на крышу, забрав с собой Бундт, и проходит еще один час прежде, чем он возвращается в свою комнату.
Я прячусь как обычно за занавеской, и внезапно мне не хочется прятаться. Включаю свет и возвращаюсь к окну. Я даже не думаю о том, чтобы глубоко вдохнуть. Это не поможет. Распахиваю занавеску и вижу, что он уже стоит у окна, глядя прямо на меня. Он не улыбается. Он не машет. Вместо этого, он тянет руку вверх и запахивает штору.
ПЕРЕЖИВАНИЕ
— Как долго ты собираешься слоняться по дому? — спрашивает Карла. — Ты ведешь себя так всю эту неделю.
— Я не слоняюсь, — говорю я, пусть даже немного слоняюсь. Олли отверг меня, и из-за этого я чувствую себя маленькой девочкой. Это напомнило мне, почему я ранее перестала обращать внимание на мир.
Но вернуться к обычному режиму сложно, когда слышишь все звуки внешнего мира. Я замечаю то, на что прежде очень мало обращала внимания. Я слышу, как ветер будоражит деревья. Я слышу, как птицы сплетничают по утрам. Вижу прямоугольники солнечного света, которые проскальзывают сквозь мои занавески и путешествуют по моей комнате целый день. По ним можно отмечать время. Как бы я не старалась отгородиться от мира, кажется, что он намеревается войти в мою жизнь.
— Ты уже несколько дней читаешь те же пять страниц этой книги. — Она кивает головой на мой экземпляр "Повелителя мух".
— Ну, эта книга ужасна.
— Я думала, что это классика.
— Она ужасна. Большинство парней отвратительны, и они говорят только об охоте и убийстве свиней. Никогда в жизни мне не хотелось так бекона.
Она смеется, но ее смех в лучшем случае безразличный. Она присаживается на диван возле меня и кладет мои ноги к себе на колени.
— Расскажи мне, — говорит она.
Я откладываю книгу и закрываю глаза.
— Я просто хочу, чтобы они уехали, — признаюсь я. — Раньше было легче.
— Что было легче?
— Не знаю. Легче быть собой. Болеть.
Она сжимает мою ногу.
— А теперь послушай меня. Ты самый сильный, самый храбрый человек, которого я когда-либо знала. И лучше тебе в это поверить.
— Карла, не стоит…
— Тихо, послушай меня. Я думала об этом. Я видела, как эта новизна давит на тебя, но я знаю, что ты будешь в порядке.
— Я не так уверена в этом.
— Это нормально. Я могу быть уверена за нас обеих. Мы вместе проводили время в этом доме в течение пятнадцати лет, поэтому я знаю, о чем говорю. Когда я начала с тобой работать, то подумала, что это только вопрос времени, когда же тебя захватит депрессия. И в какое-то лето ты подошла к этому очень близко, но обошлось. Ты встаешь каждый день и учишься чему-то новому. Каждый день ты находишь чему порадоваться. Каждый день ты улыбаешься мне. Ты беспокоишься за свою маму больше, чем за саму себя.
Не думаю, что Карла хоть когда-то сходу говорила так много слов.
— Моя дочь Роза, — продолжает она, но затем замолкает. Откидывается назад и закрывает глаза во власти какой-то эмоции, которую я не могу истолковать. — Моя Роза могла бы кое-чему у тебя научиться. У нее есть все, что я могла бы ей дать, но она думает, что у нее нет ничего.
Я улыбаюсь. Карла жалуется на свою дочь, но я могу сказать, что она ее балует, как может.
Она открывает глаза и то, что ее беспокоило, исчезает.
— Видишь, ты снова улыбаешься. — Она похлопывает меня по ноге. — Жизнь тяжела, милая. Каждый сам находит путь.
ЖИЗНЬ КОРОТКА™
Рецензия от Мадлен
«ПОВЕЛИТЕЛЬ МУХ» УИЛЬЯМ ГОЛДИНГ
Внимание, спойлер: Парни — дикари.
ПЕРВЫЙ КОНТАКТ
Проходят два дня, и я перестаю хандрить. Мне становится легче игнорировать соседей, как вдруг я слышу жужжание, доносящееся снаружи. Я сижу на диване, погрузившись в чтение "Повелителя мух". К счастью, я близка к развязке. Ральф на берегу ждет жестокой смерти. Мне так хочется, чтобы книга закончилась, и я могла почитать что-то еще, что-то более счастливое, что игнорирую звук. Проходит несколько минут, и снова раздается жужжание, в этот раз громче. Я откладываю книгу и прислушиваюсь. Третье, четвертое и пятое жужжания раздаются один за другим. Что-то ударяет по моему окну. Град? Встаю и оказываюсь у окна прежде, чем могу передумать. Откидываю в сторону занавески.
Окно в комнату Олли широко распахнуто, шторы подняты, свет в комнате выключен. Неразрушимый Бундт стоит на подоконнике, уставившись на меня глазами навыкате. Кекс трясется, а потом наклоняется вперед, будто рассчитывая расстояние до земли. Затем он отклоняется назад и снова трясется. Я пытаюсь рассмотреть в темноте комнаты Олли, как вдруг Бундт спрыгивает с подоконника и устремляется к земле.
Я ахаю. Кекс только что совершил самоубийство? Вытягиваю шею, чтобы посмотреть, что с ним стало, но в темноте ничего не видно.
В этот момент кекс освещается прожектором. Невероятно, но он цел и невредим. Из чего приготовлена эта штука? Возможно даже к лучшему, что мы не попытались его съесть.