– Оно не продается, – вмешалась я.
– Вот как, – обратилась ко мне Эзра. – Разве это существо принадлежит тебе, Маржан? Как только что напомнил нам всем ваш друг, здесь его собственность.
– Оно никому не принадлежит, – ответила я.
– То есть на него еще никто не предъявлял права, – поправила меня Эзра. – Есть желающие? У меня в распоряжении миллионы. Называйте цену.
Мы с Девином молчали.
– Так будет лучше, Маржан, – сказала Эзра. – Ты уйдешь отсюда, не нарушив свои моральные принципы, а я сделаю… – Она посмотрела на Девина. – Как вас зовут? Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.
В одной руке Девин держал дробовик.
– Кто вы, черт возьми, такая? – потребовал он.
– Эзра Данциг, – представилась Эзра. – И я хочу сделать вас богачом.
Девин промолчал.
– Бог ты мой, – прошептал Себастьян у меня за спиной. – Он и правда задумался.
– Вы все, стойте, где стоите, – приказал Девин.
Эзра демонстративно подчинилась, встав ровно и выставив руки.
– Оно не продается, – вмешалась я.
Эзра с сочувствием посмотрела на меня, а затем снова повернулась к Девину и указала на сарай.
– Существо там?
Он промолчал.
– Я понимаю, что у вас, вероятно, сейчас много вопросов, – сказала Эзра. – Но если вы позволите мне забрать это животное, я заплачу за него, скажем, двадцать миллионов долларов.
– Чушь собачья, – высказался Девин.
– Я говорю совершенно серьезно, – уверила Эзра.
Девин молчал, мне же было не по себе. Единорогу не место в сарае и уж точно не место в вольере в нескольких сотнях футов под землей.
Девин оглянулся на меня.
– Она это серьезно?
– Да, причем я заплачу столько за кота в мешке, – сказала Эзра. – Если я войду туда и увижу, что животное ранено, болеет или с ним еще что-нибудь не так, мне, возможно, придется снизить цену. Но прямо сейчас, сию секунду, я предлагаю двадцать миллионов долларов.
Себастьян был прав: Девин явно раздумывал над предложением. Эзра пожала плечами в знак извинения.
– Так нельзя, – вмешался Себастьян, протискиваясь мимо нас обоих и вставая прямо напротив Эзры. – Кем бы вы ни были, вам нельзя здесь находиться.
Он повернулся к Девину.
– А вы не имеете права продавать то, что никогда вам не принадлежало.
Эзра усмехнулась. Девин на мгновение замолчал, затем уставился на Себастьяна.
– Не указывай мне, что я могу делать, – холодно сказал он.
– Стойте, – произнесла я, и Девин оглянулся. – Мне известно, что это большие деньги, и я не могу представить, как бы поступила, если бы кто-нибудь предложил мне такую сумму. Но я знаю ее и понимаю, куда она собирается его отвезти. Выслушайте меня: это неправильно. Ему там не место.
Я перевела взгляд на Эзру.
– Оно ранено, – сказала я.
Она бросила на меня ледяной взгляд, затем рассмеялась.
– Ты сообразительная девочка, Маржан, – похвалила Эзра, – и раскусила мой блеф. Может быть, ты и правда волк. Ладно. Даже если оно ранено, цена остается прежней – двадцать миллионов. Что скажешь, солдат?
Девин молчал.
– Отпустите его, – сказала я. – Он должен жить на воле. Я знаю, что это существо – не ваша забота, а моя. Так и должно быть, поэтому я не могу позволить вам его продать.
– Кто, черт возьми, сказал, что от тебя хоть что-то зависит? – поинтересовался Девин, и сердце у меня упало.
Он посмотрел сквозь меня и снова повернулся к Эзре.
– Тридцать, – выкрикнул он.
Не успела Эзра ответить, а мы с Девином его остановить, как Себастьян подбежал к сараю и распахнул дверь. Единорог распластался там, где и был, взгляд оставался мутным и нечетким.
– Вставай! – закричал Себастьян.
Он начал распутывать узлы веревок, удерживающих существо.
– Вставай, глупое ты животное! Убирайся отсюда!
Эзра и Девин наблюдали за происходящим в тихом замешательстве. Единорог, все еще под воздействием морфия, моргнул и повернул голову, но остался лежать.
– Маржан, помоги мне! – воскликнул Себастьян. – Развязывай остальные узлы! Надо освободить его! Нельзя продать то, чего у тебя нет! – Потом он снова обратился к единорогу: – Просыпайся! Вставай!
Тот не двинулся с места.
– Да не стой же столбом, помоги мне! – заорал Себастьян, с каждым словом в его голосе звучало все больше отчаяния. – Нужно его освободить!
Но узлы не развязывались. Себастьян задыхался. Он снова дернул веревку, затем раздраженно толкнул единорога и рухнул в углу сарая. Я подбежала к нему. Лицо у него раскраснелось, в глазах стояли слезы.
– Не дай ей его забрать, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы. – Это неправильно.
– Бизнес так и ведется, – возразила Эзра, подходя к нам сзади. – Не имеет значения, что здесь правильно, а что – нет.
Девин зашел в сарай и осмотрел узлы один за другим. Эзра осталась с нами, но я избегала ее взгляда.
– Давай-ка пройдемся, Маржан, – предложила она.
– Ни за что, – отрезала я.
– Тебя заинтересует то, что я хочу сказать. – Эзра посмотрела на Себастьяна сверху вниз. – Твоему другу все равно нужна минутка, чтобы прийти в себя.
Я тоже опустила взгляд на Себастьяна. Его взгляд, полный беспомощной ярости, встретился с моим. Я увидела напуганного мальчика, который очень сильно страдал, и почувствовала, как в животе шевелились угри. Мне стало стыдно, я отвела взгляд, а затем развернулась, последовав за Эзрой к выходу из сарая.
– Тебе бы стоило требовать вознаграждения за посредничество, – заметила она, когда мы шли по подъездной дорожке.
– Мне не нужны его деньги, – ответила я.
– Может, и нужны, – произнесла она. – Судя по тому, что я слышала.
– Что вы хотите этим сказать?
Эзра пожала плечами.
– Клиника начинает влетать в копеечку, не так ли?
– Вы и за моим бухгалтером шпионите?
– Я занимаюсь информационным бизнесом, – ответила она. – Кстати говоря, я постаралась накопать что-то на нашего друга Вэнса Когленда – того, что погиб при подозрительно похожих обстоятельствах.
Неужели для Эзры все это было игрой? Она и правда думала, что стоит заговорить о моем отце, и я забуду о единороге?
– И что?
– Он призрак, – сказала Эзра. – Единственное упоминание о нем – это отметки о судимостях. Социальное страхование, свидетельство о рождении, водительские права… все фальшивое. Нет ни семьи, ни близких родственников. Даже друзей не было. Похоронен в безымянной могиле на кладбище для бедняков и бродяг. Никакой собственности. Если бы я не знала о его смерти, то никогда бы не поверила, что он вообще существовал.
– И что с того?
– Я полагаю, что кто-то очень постарался стереть любое упоминание об этом человеке, – произнесла Эзра. – Справился он неплохо, а значит, скорее всего, у него есть некая власть.
– Окей, что дальше? – спросила я.
– Изучи финансы своего отца, – велела Эзра. – Постарайся найти то, что не сходится. Убивают почти всегда по личным причинам: из-за денег, из зависти и страха. Твой отец вряд ли кого-то напугал и, если я не ошибаюсь, не путался с чужой девушкой. Так что займись деньгами.
– Вы совершаете ошибку, – сменила тему я. – Единорогу не место там, под землей.
– Это меня не касается, – сказала Эзра.
– А могло бы касаться, – возразила я. – Может, ему действительно нужно остаться на свободе? Вдруг в противном случае мир покатится к черту?
– Это Феллы тебя надоумили? – поинтересовалась Эзра. – Я бы им не доверяла. Из-за них только трат больше.
– И всё? – спросила я.
– Вернусь-ка я и завершу сделку, – сказала Эзра. – Я оставлю кое-что и тебе. Просто на всякий случай.
Она улыбнулась, затем развернулась и, хрустя гравием, пошла обратно по дорожке.
– Давай, – тихо сказала я. – Попробуй заключить сделку.
Я собиралась сделать так, чтобы трат у Горацио прибавилось.
Не знаю, что Джейн Гласс пообещала Девину: большую часть разговора он молчал. Договорив, мужчина молча кивнул мне и отдал телефон, а потом, прихрамывая, направился к крыльцу. Себастьян, прислонившись к стене сарая, наблюдал за происходящим. На усталом заплаканном лице читалось любопытство.
– Я заплачу столько же, сколько предлагают они, – выпалила Эзра. – Даже больше. Назовите цену.
Девин оперся на здоровую ногу и поднял дробовик обеими руками.
– Кажется, наша подруга уже сказала вам, – сказал он. – Он не продается.
Эзра громко рассмеялась.
– Я пыталась защитить тебя, – обратилась она ко мне. – Хотела уберечь тебя от выбора, о котором ты, возможно, будешь сожалеть всю оставшуюся жизнь. И ради чего?
– Не сомневаюсь, что вы только о моих чувствах и заботились, – согласилась я.
– Ты должна быть рада, что хоть кому-то это небезразлично.
– О чем вы?
– Ты когда-нибудь задумывалась, почему твой отец никогда ничего тебе не рассказывал? – спросила Эзра. – Зачем все скрывал? Я, например, заинтересовалась этим и пришла к выводу, что он тебе не доверял. И знаешь, я его не виню, потому что поступила бы так же. Чего-то в тебе не хватает, какого-то важного качества, и это замечают все, кроме тебя.
На мгновение мы замолчали. Я почувствовала на себе оценивающий взгляд Девина: он тоже отметил то, о чем говорила Эзра. Даже Себастьян теперь, казалось, видел меня насквозь, обращая внимание на эту пустоту внутри. Присмотревшись, заметить ее мог каждый. Какое-то мгновение мне хотелось взглянуть на себя их глазами, обнаружить дыру на месте недостающего кусочка. Но, разумеется, в таком случае станет понятно, что Эзра права, так что я отмахнулась от этого желания и послала ей злобный взгляд.
– Что ж, – сказала я, – в таком случае детектив из вас никудышный.
Она рассмеялась, потому что, разумеется, оказалась права, в отличие от меня, и каким-то образом я только что это подтвердила.
– Удачи, Маржан, – сказала она. – Со всем.
Через пятнадцать минут, когда Эзры уже давно и след простыл, приехали Феллы. За уже встреченным нами серебристым фургоном следовал бледно-голубой гибрид. Они друг за другом проехали по подъездной дорожке и остановились перед домом Девина. Брат и сестра вышли из фургона и, не сказав никому ни слова, просто стояли, окидывая Девина, меня, Себастьяна и ферму быстрыми голодными взглядами.