– Что ты творишь, Мэллорин? – прошептала я.
– Так и надо, – сказала она, не оглядываясь и не сбавляя шага. – Веди себя так, словно здесь тебе самое место. Смотри на людей так, словно знаешь их, и ни за что не останавливайся.
– И все получается? – спросила я.
– Иногда, – ответила Мэллорин, кивая группе рабочих, мимо которых мы проходили.
Я переглянулась с Грейс, но выбирать не приходилось. Мы обе двигались по инерции, нас подталкивал импульс, созданный Мэллорин. Ее уверенность заражала. Сделав несколько целеустремленных шагов, я почувствовала, как распрямляется спина, а по лицу расползается улыбка. Будущее было туманным, но я ощущала, как у меня горят глаза.
Когда мы приблизились к главному зданию, Мэллорин подобрала оставленный без присмотра планшет. Она сунула его под мышку и продолжила путь.
– Не помешает усилить иллюзию, – бросила она через плечо.
Мы миновали рабочих, заталкивающих поддоны с продуктами в подвал. Никто нас не остановил. Дальше пришлось пройти через парадную дверь особняка Горацио, но стоявшие у входа охранники без проблем пропустили нас. Теперь я шла впереди, ведя остальных по главному коридору мимо еще одной группы рабочих и охранников, расхаживающих туда-сюда, а также остальных членов фан-клуба Горацио.
Мы быстро, с отчаянной целеустремленностью продвигались к лифту вниз, в зверинец, и вышли из главного зала только тогда, когда начали приближаться к кабинету Горацио. Если бы Алонсо заметил меня, нас бы поймали. Оказавшись неподалеку от комнаты, где меня заперли, я посмотрела в ту сторону. Алонсо, сонный и скучающий, все еще стоял на страже. За это время никто не заметил моего исчезновения.
– Неужели никому не кажется странным, что я до сих пор не попросилась в туалет? – прошептала я.
Грейс шикнула на меня, и мы пошли дальше.
В соседней комнате оказался еще один зал для совещаний. Дверь была открыта. Внутри Ава, кажется, проводила какую-то важную встречу с парочкой охранников. Она подняла глаза. Я быстро отвела взгляд, но Ава меня заметила.
– Вот дерьмо, – прошептала я.
Она вышла из кабинета и направилась вслед за нами по коридору.
– Живее, – поторопила я.
Мы двигались как нарисованные из палочек человечки, почти не сгибая ноги и сильно размахивая руками. Ни о какой скрытности речи уже не шло. Ава окликнула нас, а когда мы не ответили, начала кричать. Мы завернули за угол, и я увидела впереди дверь лифта.
Грейс выхватила у Мэллорин планшет и встала посреди коридора. Со всех сторон слышался топот сбегающихся охранников.
– Бегите, – приказала она.
– Что ты делаешь? – спросила я.
Грейс одарила меня свирепым взглядом.
– Я доверилась тебе, Маржан, – сказала она. – Поверь и ты мне.
Я подбежала к лифту, нажала кнопку и обернулась. Мэллорин не отставала.
В конце коридора Грейс бросила на меня взгляд через плечо и кивнула. Потом она медленно и глубоко вдохнула, взяла планшет обеими руками, а потом пошла прямо на звук шагов приближающихся охранников.
Завернув за угол, они сразу же налетели на девушку, которая, казалось, не просто была членом персонала, а выполняла чрезвычайно важную работу.
– Это запретная зона! – резко, повелительно произнесла Грейс. – Вас здесь быть не должно.
От ее тона кто угодно, будь то высококвалифицированный специалист по частной охране или хладнокровный и деловитый личный ассистент, засомневался бы, имеет ли он право находиться в этом месте. Лучшие и самые способные приспешники Горацио узнали то, что мы с Кэрри Финч поняли в первый день учебы в шестом классе.
Спорить с Грейс Йи было невозможно.
Позади нас открылась дверь лифта. Пока охранники стояли, застыв на месте и гадая, действительно ли они забрели в запретную зону, Мэллорин запрыгнула внутрь и потащила меня за собой.
– Грейс! – закричала я. – Пошли!
Она отбросила планшет в сторону и бросилась к двери лифта. В ту же секунду чары рассеялись. Охранники пришли в себя и с грохотом помчались за ней. Грейс нырнула в лифт, и я ударила по кнопке закрытия основанием кулака. Топот приближался.
Двери медленно сдвинулись, словно священник, соединяющий ладони в молитве. Когда последняя часть коридора исчезла из виду, я увидела охранника: он заглянул внутрь и уже протянул руку, чтобы остановить нас, но не успел. Двери закрылись, лифт начал спускаться, и звуки, доносящиеся из коридора, растворились в каменной тишине.
– Ладно, это было довольно круто, – оценила Мэллорин.
– Спасибо, – сказала Грейс.
Мы втроем резко замолкли, не зная, что сказать. Эйфория от нашего маленького триумфа – побега от первой партии охранников – начала рассеиваться. Идти было некуда. Мы находились в середине шахты лифта с двумя выходами.
– Там, внизу, их будет еще больше, да? – спросила Грейс.
– Вероятно, – сказала я.
Я опустилась на пол и прислонилась спиной к стене. У нас даже больше не было планшета.
– Так это всё? – спросила Грейс.
– Мы хотя бы попытались, – ответила я. – И у нас почти получилось. Я рада, что ты поверила мне и пришла, Грейс. Спасибо тебе за… это.
Она пожала плечами.
– Это и правда было круто, – сказала Грейс. – Видала, какие у них были лица?
Она улыбнулась, потом захихикала. Я подхватила ее смех.
– Мне жаль, – сказала я, отсмеявшись. – Это все моя вина.
– Заткнись, Мар, – приказала Грейс.
Мэллорин осторожно отошла от стены, сняла кулон из лисьего хвоста и секунду смотрела на него. По ее лицу расплылась озадаченная улыбка, словно она поняла что-то удивительное.
– Ребята, – тихо произнесла Мэллорин. – Кажется, мы ковен.
Между ее пальцами начал разливаться мягкий розовый свет. Мэллорин зажмурилась и зашептала какие-то слова себе под нос, будто пытаясь что-то запомнить. Потом она остановилась, свечение померкло, и Мэллорин разжала руку. Хвост пропал.
Она медленно, глубоко вдохнула и начала напевать себе под нос.
Мелодия была странной. Мотив я раньше не слышала, но откуда-то все равно знала его и, не удержавшись, начала подпевать. Музыка дурманила, и, как только она проникла ко мне в голову, все мое тело стало легким и мне показалось, будто я парю в воздухе. Мэллорин сделала жест, словно дирижировала, и я поняла, что голос Грейс присоединился к моему.
Когда двери лифта открылись, охранники увидели трех безоружных взломщиц, притопывающих ногами и напевающих, как идиотки. Мэллорин подняла руки, наши голоса зазвучали громче, и вскоре все остальные тоже подхватили мелодию.
Мэллорин первой вышла из лифта, беспечно взмахивая руками и разоружая охранников, радостно отбрасывая оружие в сторону и подпрыгивая в такт мелодии. Жестом она отпустила всех, кроме одного. Мы наблюдали, как охранники, подпрыгивая и кружась, уносятся прочь, а затем Мэллорин повернулась к тому, кто остался.
– Как нам освободить единорога? – пропела она.
– Вам нужно попасть в комнату управления, – пропел охранник в ответ. – Вольеры контролируются оттуда.
Реплика прозвучала странно: она не попала в ритм и чуть не испортила всю песню, но спустя секунду напряженного замешательства Мэллорин восстановила мелодию.
– Покажи нам, – прощебетала она, беря охранника за руку.
Охранник подпрыгнул и прокрутился в воздухе от радости, а когда приземлился, то, шаркая, пустился в пляс вдоль вольеров, увлекая за собой Мэллорин. Мы с Грейс последовали за ними, уносимые песней.
Когда мы проходили мимо вольеров, существа внутри прижимались мордами к стеклу, наблюдая за нами. От песни голова у меня шла кругом, и я не могла сказать наверняка, но казалось, что они тоже присоединились к танцу. Объятые пламенем птицы вырисовывали за стеклами отпечатывающиеся на сетчатке фигуры. Гигант с каменными кулаками выбивал по полу вольера примитивный ритм. Величественное белоснежное жвачное животное с тремя изогнутыми рогами покачивало массивной головой из стороны в сторону, его терпеливые карие глаза наблюдали, как мы вальсируем мимо.
– В чем дело? – спросила я, и мои слова пролились песней. – Что происходит?
– Не задавай глупых вопросов, – ответила Мэллорин, повышая и снижая голос в такт музыке. – У нас не очень много времени. Долго я так не продержусь.
Дальше по коридору слышались крики и вопли, которые, когда мы приблизились, слились в вокальные гармонии. Охранники и медперсонал танцевали мимо нас, ведомые собственными озадаченными размышлениями. Где-то вдалеке завыли сирены, но в зале была лишь песня, и она держала всех в своей власти.
Не влияла музыка лишь на одно существо.
Зияющая темнота вольера мантикоры поглощала все звуки. Бросив лишь один взгляд на зверя внутри, я поняла, что танцы ему не интересны.
– Пошли, – позвала Мэллорин, следуя за охранником, который осторожно шел по залу. Сила мантикоры не давала мне двинуться с места, а темнота продолжала затягивать, даже когда танец вокруг ускорился. – Пошли же! – снова окликнула меня Мэллорин, да так громко, что музыка пропустила такт.
Я не могла пошевелиться. Это было выше моих сил. Я стояла у вольера, а песня, отдававшаяся у меня в ушах и в костях, начала затихать. Остался только голод, пульсирующий внутри обиталища мантикоры.
Во мне шевельнулось ужасное чувство, внутренности скрутила тошнотворная чернота. Я сделала вдох, и воздух в груди показался мне густым от зла. Ноги подкашивались, и я понимала, что вот-вот потеряю сознание.
– Маржан, – донесся голос Мэллорин откуда-то издалека. – У нас нет времени!
Я смутно осознавала, что песня подходит к кульминационному моменту. Музыка должна была вот-вот закончиться. И все же я не могла заставить себя отойти от вольера мантикоры.
Чьи-то руки схватили меня и закружили. Песня, казалось, обрела дополнительную коду и длилась дольше, чем следовало. Меня закружило, унося все дальше и дальше от существа. Впереди охранник поворачивал направо. За одну руку меня тащила, впиваясь пальцами в кожу, Грейс, а за другую держалась Мэллорин: она тянула нас обеих в конец зала. Ее голос был напряженным, иногда он срывался и дрожал. Из глаз текли слезы, лицо побледнело, но песня все равно продолжалась. Мы дошли до конца зала и повернули направо, следуя за нашим проводником к простой, ничем не примечательной двери.