Он кивнул, а затем распахнул ее. Когда мы вошли, полдюжины охранников вскочили со своих стульев, но финал песни захватил и их. Мэллорин, отпустив меня, стала по одному отправлять их кружиться по залу, а потом захлопнула дверь и заперла ее. Песня подошла к драматичному завершению. В наступившей головокружительной тишине Мэллорин секунду смотрела на меня, затем она побледнела и рухнула на пол.
В голове у меня стучало, было трудно сосредоточиться, но спустя несколько мгновений я поняла, где мы оказались.
Мы находились в полутемной комнате, полной кнопок, переключателей и телевизоров с плоскими экранами; на каждом из них транслировалась какая-то часть подземелья. Камеры находились в зале с существами и в медицинском отсеке: было видно, что охранники и звери медленно приходили в себя, сбрасывая наваждение песни. Грейс села в углу. Она явно вымоталась, когда на нее воздействовали чары, но осматривалась с благоговением. Мэллорин лежала на полу, она дышала неглубоко, и глаза у нее остекленели. Из-за двери эхом донесся приглушенный звук сигнализации, но, казалось, пока что никто к нам не шел.
Я подбежала к Мэллорин и потрясла ее за плечи.
– Эй, – позвала я. – Ты с нами?
Мэллорин слабо кивнула. Я встала, но тут же чуть не упала из-за сильного головокружения. Придя в себя, я, пошатываясь, подошла к пульту, который походил на панель управления, и попыталась понять, какие из переключателей чему соответствуют на экранах. Но ничего не вышло. Шестеренки у меня в голове перегрелись настолько, что я не могла понять, что к чему относится.
Из зала донеслись крики и чьи-то шаги. На экране было видно, как отряд подкрепления входит к существам с оружием наготове.
Я уставилась на переключатели, но понятнее ничего не стало.
– Который? – произнесла я вслух.
Грейс, спотыкаясь, пересекла комнату и, прищурившись, посмотрела на экраны. Охранники подбирались все ближе. Я слышала их шаги в конце зала.
– Ну же! – воскликнула я.
Грейс посмотрела на другой экран, затем на ряд переключателей.
– Тридцать четвертый, – сказала она.
– Ты уверена?
Охранники подошли к двери и, видно, ударили в нее чем-то тяжелым, так как она содрогнулась.
– Тридцать четвертый, – повторила Грейс.
Я нашла выключатель под этим номером. Дверь снова затряслась. Мэллорин застонала от страха и боли.
Я коснулась выключателя кончиком пальца; в этот момент мои мысли стали четкими, и я поняла абсолютно все. Мне представился игровой автомат, сорвавший самый худший джекпот в истории.
Даже если мы освободим единорога, это ни к чему не приведет. Его снова поймают и посадят в клетку в этом подземелье. Вооруженные охранники, которые прекрасно подготовлены и полностью владеют собой, вполне могут его застрелить. Мы провалились, и скоро нас всех, включая единорога, постигнет смерть.
Оставался только один шанс, единственное решение, которое могло спасти единорога и всех нас.
Я девочка на поляне в лесу. Я сокольничий шаха.
Я Маржан Дастани, которая стоит в пятистах футах под землей в зверинце Горацио Прендергаста. Я живое воплощение Гирканской династии. Некоторые события будут происходить снова и снова – и дело не в судьбе или проклятии единорога. Просто люди не меняются.
Иногда нужно выбрать хаос.
Я открыла все вольеры.
Глава 30. Свобода
Какое-то мгновение ничего не происходило. Существа – во всяком случае те, которых мы видели на экранах, – стояли на порогах вольеров в ошеломленном молчании. Охранники и врачи застыли на месте.
Где-то в конце зала раздался одиночный выстрел, потом еще один. Мониторы камер видеонаблюдения гасли один за другим. По ту сторону двери начал нарастать шум – какофония из скулежа, рева и рычания слилась в единую ноту, полную жажды отмщения. Стук в дверь превратился из сердитого в отчаянный. В воздухе запахло дымом. Охранники умоляли, потом кричали, а потом все прекратилось.
Рев существ, напротив, не утихал. Страшный шум волнами прокатывался мимо нашей двери. Хлопанье крыльев, шарканье и топот маленьких и больших ног, звон бьющегося стекла, скрежет металла. Звери шли мимо нас, а мы едва дышали, боясь пошевелиться или произнести хоть слово.
Наконец в зале снова воцарилась тишина. Больше не было слышно ни животных, ни людей. Грейс вздохнула с облегчением. Мэллорин застонала, а затем села, обхватив голову руками.
– Что случилось? – спросила она.
– Все пошло немного не по плану, – ответила Грейс.
– Мы еще живы, – заметила я.
– Пока, – сказала Грейс. – И нам нужно отсюда убираться.
Она потихоньку приоткрыла дверь и выглянула наружу, а потом махнула нам, прося следовать за ней. Я помогла Мэллорин подняться на ноги, и мы вместе вышли из комнаты управления.
Зверинец превратился в руины из битого стекла, сломанной плитки и мигающих лампочек, свисающих со стен на проводах. В воздухе клубился густой дым, тут и там среди завалов потрескивали языки пламени. Где-то в конце коридора включилась сигнализация. Охранников, которые колотили в дверь, нигде не было видно.
От песни Мэллорин у меня все еще болела голова. Из-за рева сигнализации и удушливого привкуса дыма в легких легче не становилось.
– Идем к лифту, – прокашляла Грейс.
Мы втроем, пошатываясь, двинулись по залу мимо пустых вольеров. Мэллорин шла, опираясь на нас с Грейс.
Я почувствовала чистый, свежий воздух и, когда мы подошли к лифту, поняла, в чем дело. Дверь была выломана, а лифт вырвали и протащили по залу. Он лежал на боку среди кучи обломков. Я заглянула в пустую шахту. От металлической двери наверху тоже мало что осталось.
– Вот отстой, – высказалась Грейс.
Сквозь пелену дыма мы оглянулись туда, откуда только что пришли. В зале все замерло, повисла тишина, но где-то вдалеке я услышала отголоски странных звуков.
– Должен быть еще один выход, – сказала я.
– Давайте поищем в другом конце зала, – предложила Грейс.
Я повернулась к Мэллорин.
– Ты можешь идти? – спросила я.
Она слабо кивнула.
– Тогда пошли, – скомандовала я.
Мы успели сделать всего несколько шагов, когда кто-то схватил меня за руку и потащил в один из вольеров.
– Помоги мне, – прошептал знакомый голос.
Какое-то мгновение нас разделяла завеса дыма, но, когда он рассеялся, передо мной возникло лицо доктора Батиста, окровавленное и объятое ужасом. Я просунула руку ему под плечо.
– Нам нужно выбраться отсюда, – сказала я. – Куда нужно идти?
Он указал в конец зала. В этот момент в темноте в задней части вольера что-то шевельнулось, и мы оба подпрыгнули, а потом рванулись прочь, стремясь оказаться подальше от того, что все еще находилось внутри.
Догнав Мэллорин и Грейс, мы вчетвером, перебираясь через обломки и тлеющие угли, побрели сквозь дым в другой конец зала, а потом, повернув налево, прошли медотсек. Его полностью разгромили. Процедурные столы вырвали из пола и перевернули вверх дном. Флуоресцентные лампы, мигая, свисали с выпотрошенных светильников. Раковину вытащили из водопровода, и теперь из ее поврежденных труб лилась вода. Несмотря на весь этот хаос, в комнате стояла тишина, прерываемая лишь негромким тихим сигналом и пощелкиванием медицинского оборудования. Эти жуткие звуки навевали воспоминания, жалили в те уголки сознания, куда я старалась не заглядывать. Я замерла и прислушалась. Как ни странно, мне захотелось остановиться и посидеть, внимая этим звукам, словно они были маяками, которые указывали путь к тому, что я потеряла.
– Маржан! – окликнула меня Грейс. – Что ты делаешь?
Они с Мэллорин были уже у дальней двери. Доктор Батист шел следом. Я стряхнула с себя тоску и двинулась за ними в большое помещение, куда с легкостью могла въехать фура.
Тут и там виднелись следы недавних битв. Клочок белых пушистых перьев, трепетавших на невидимом ветерке. Повсюду лежали стреляные гильзы, сломанное оружие, одинокий пустой черный ботинок, который резко расшнуровали.
Дорожка света от промышленных светильников, установленных между высокими потолочными балками, змеилась по широкому плоскому полу к туннелю, освещенному красными аварийными лампами. Он уходил куда-то вверх и, изогнувшись, скрывался из виду. По обе стороны от нас и над нами комната погрузилась в глубокую темноту: она могла вместить всех чудовищ, которые жили на свете. Монстров видела не я одна. Мои спутники также остановились у входа, наблюдая за тенями.
– Это приемный отсек, – сказал доктор Батист. – Туннель ведет на поверхность.
– Вы уверены, что нет другого выхода? – спросила Мэллорин, с опаской посматривая на освещенный коридор.
– Разве что лифт, – ответил доктор.
Никто не сдвинулся с места, не желая идти первым.
– А ты не можешь еще чего-нибудь наколдовать? – спросила Грейс у Мэллорин.
Ведьма бросила на нее слабый, измученный взгляд. Доктор Батист посмотрел на меня.
– Ты заклинательница существ. Иди первой. Они тебя не тронут.
– Откуда вам знать? – заспорила я.
– Мы все здесь из-за тебя, – заметил он. – Можно сказать, что ты у нас в долгу.
Мэллорин и Грейс одновременно посмотрели на меня. В его словах был смысл. Каждый, кроме меня, чем-то пожертвовал. Мэллорин побледнела, как привидение, а Грейс рисковала жизнью. Доктора Батиста ранили, и, вероятно, он остался без работы. А что отдала я?
– Хорошо.
Я вошла в помещение одна, а Мэллорин, Грейс и доктор Батист наблюдали за происходящим из безопасного укрытия в дверях медотсека. Если бы из тени появилось существо, они могли с легкостью нырнуть обратно и захлопнуть за собой двери, которые продержались бы некоторое время. Я же оказалась полностью на виду, и мне некуда было бежать.
Огромная комната заглушала звук моих шагов. Мир сжался всего до нескольких цветов и текстур. Туннель передо мной был красным и зловещим, бледно-серый пол отражал свет белых ламп. Тьма оживала: она двигалась, как неспокойные воды, в уголке зрения. Темнота дышала и издавала звуки: они были либо настоящими, либо плодом моего воображения.