– И вы хотите купить именно эту клинику.
– Здесь есть все, что мне нужно.
– И предлагаете за нее ту сумму, которая написана здесь.
– Кредит мне уже одобрили. Все документы есть в папке.
Я пролистала бумаги.
– Мне нужно подумать.
– Я позабочусь о ней, – произнесла доктор. – Обещаю.
– Не сомневаюсь, – ответила я.
Затем изящным, выверенным движением она встала, собираясь уйти.
– Доктор Пи, – окликнула ее я.
Она остановилась в дверях.
– Не знаю, что именно мой отец хотел исправить, но у него ничего не получилось. Возможно, вам интересно будет это узнать. И все-таки, думаю, он попытался что-то сделать.
Доктор Полсон ничего не ответила. Когда она вышла, воцарившаяся тишина была такой же странной и нереалистичной, как одно из созданий Горацио.
Папа и доктор Пи… Я повторяла эти слова снова и снова, но не могла понять смысл. Почему он не рассказал об этом мне и ничего не исправил?
Внезапно меня захлестнула злость.
Я сердилась на Эллен Полсон, ведь она, по моему мнению, оказалась совсем не той, кем я ее представляла. Она была не просто доктором Пи, принимающей пациентов во второй смотровой, и уже это нарушало какой-то хрупкий баланс, лишало меня чувства надежности. Мы обе хотели чего-то, испытывали усталость, боль и разочарование. Все эти месяцы она хранила свои секреты, скорбь и желания в тайне, словно цапля, крадущаяся в камышах. Теперь же, когда доктор Пи все мне рассказала, я больше не знала, как на нее смотреть, и совсем не понимала ее.
Я злилась на папу – за все. За то, что не сделал того, что собирался сделать, за то, что слишком долго ждал. За то, что никогда ничего мне не рассказывал. За то, что заставлял меня чувствовать себя сломанной. За то, что его убили, причем, вероятно, из-за какой-нибудь глупости.
К тому же я злилась на себя, так как не замечала того, что происходило рядом со мной, и не узнала правду, когда она была прямо у меня под носом, просто потому, что не обращала ни на что внимания.
А еще я злилась из-за того, что приложила недостаточно усилий: мне не хватало опыта и знаний, чтобы управлять клиникой. И теперь нужно было сделать выбор, из-за которого я в любом случае что-то теряла. Если я откажусь от предложения доктора Пи, она уйдет довольно скоро и обязательно найдет способ обзавестись собственной клиникой. Если же я приму его, то лишусь единственной оставшейся в моей жизни константы.
Был и еще один совсем маленький повод для злости, который невероятно меня раздражал. Доктор Пи поступала правильно, собираясь выкупить у меня клинику. Мне не было в ней места, она оказалась моим прошлым. И, в отличие от доктора Полсон, я не заслуживала здесь оставаться.
Предложение было хорошим. Я знала это и без Дэвида, но все равно отправилась к нему. Я добралась до него уже к вечеру, когда он как раз заканчивал с работой. Впрочем, Дэвид пригласил меня войти и пододвинул мне стул.
– Как давно ты знаешь? – спросила я.
– Пару недель, – сказал Дэвид. – Это нелегко переварить, понимаю.
– Папа принял бы такое предложение?
Дэвид рассмеялся про себя и печально покачал головой.
– Клиника была для него всем, – ответил он. – Он согласился бы, только если бы собрался на пенсию… Хотя, честно говоря, я не думаю, что до этого бы дошло, Маржан.
– А я беру и продаю дело его жизни, – подытожила я.
– Это с одной стороны, – не согласился Дэвид, сжав руки вместе. – Давай посмотрим на ситуацию с другой точки зрения. Несколько месяцев ты делала все, чтобы отдать ему дань.
Я не смогла сдержать улыбки. Дэвид и представить не мог всего, что случилось за последнее время. Видно, он подумал, что я согласна с ним, и продолжил, выразительно кивнув.
– Ты взяла на себя всю ответственность, хотя и не должна была этого делать. Можно было продать клинику и забыть обо всех проблемах, но ты не сделала этого и очень хорошо себя показала, управляя ей и справившись со всеми испытаниями, которые встречались на пути. Я думаю, что, если бы твой папа видел тебя сейчас, он бы очень тобой гордился.
Дэвид был прав. Вероятно, так и было бы. Папа, наверное, сделал бы все по-другому, но ведь в конечном счете мир мы спасли. Отцы ради этого и живут.
– Спасибо, Дэвид, – поблагодарила я. – Это много для меня значит.
Дэвид встал и распахнул для меня объятия. Когда я подошла, он обхватил меня за плечи, крепко прижал к себе и, кажется, даже немного всплакнул.
Через мгновение он отпустил меня и отстранил от себя. В его глазах, блестевших от слез, зажглась искра идеи. Он хлопнул в ладоши, подпер подбородок костяшками пальцев и вопросительно поднял бровь.
– Что ты делаешь завтра вечером? – спросил Дэвид. – У тебя есть какие-то планы? Приходи к нам на ужин. Можем устроить праздник в честь наследия Джима и твоего будущего. Лиз и дети будут рады тебя видеть. Что скажешь?
Его глаза светились теплом, печалью и надеждой.
– Конечно, – ответила я.
Глава 33. Ужин
Дом Джиннов был меньше, чем остальные здания в округе, и чуть более обшарпанным. Во дворе рос инжир, под его широкими листьями висели темные капли плодов. Окна излучали теплое, гостеприимное сияние. Сквозь ветви дерева виднелась обеденная комната. Элизабет накрывала на стол. Мы не виделись со дня поминок.
Я прошла мимо инжира и поставила велосипед под ступеньками, ведущими к входной двери. Сколько раз я выходила из припаркованной у обочины папиной машины и поднималась в дом, держа в руках рюкзак с вещами? Можно было представить, что рядом со мной стоит отец, который собирается пожать руку Дэвиду и оставить меня у Джиннов на пару ночей. В девять лет я все еще считала, что это нормально.
На мгновение мне показалось, что это уже произошло и я возвращаюсь в свое прошлое. Ощущение было очень правдоподобным, и я вдруг поняла, что становлюсь той девочкой, которая когда-то ничего не знала о волшебных существах и семейных секретах. И мне очень хотелось представить, пусть и всего на одну ночь, что окружающий меня мир настолько нормальный, насколько это вообще возможно.
Но я уже не была ни той девятилетней девочкой, ни тем человеком, которым оказалась сразу после смерти отца. Я стала жестче, видела яснее. Мой мир не был нормальным и никогда таким не станет. Повсюду открывались новые секреты. В любом дверном проеме, за каждым лицом таились невидимые сны и кошмары, и некоторым – самым странным из них – однажды могла понадобиться моя помощь. Теперь у меня были обязательства: не терять бдительности, стараться четко видеть мир, пытаться понять как можно больше.
Дверь открылась, и на пороге появился улыбающийся Дэвид.
– Дети! – крикнул он через плечо. – Маржан пришла!
Он завел меня внутрь. На лестнице послышалась возня, а потом с нее обрушились Рэмси и Коул. Нельзя было разобрать ничего, кроме большой кучи коленей, локтей и светло-ореховых волос. В последний раз я видела обоих пару лет назад.
– Им восемь и шесть, так? – спросила я.
– Уже девять и семь, представляешь? – ответил Дэвид.
Они стали выше ростом, в обоих четче проявились особенные, свойственные только им черты. Рэмси казался задумчивым, почти угрюмым, а взъерошенный Коул кипел необузданной энергией. Теперь они больше походили на людей, которыми в конце концов станут, но все же пока оставались детьми. В этом не было никаких сомнений, особенно когда Коул, подбежав, взял меня за руку, а Рэмси схватил за ногу.
– Ты всегда была их любимой няней, – улыбнулся Дэвид. – Заходи.
Внутри было чисто, светло и тепло. На столике у двери стояла ваза с букетом цветов. Дэвид взял у меня куртку и повесил ее на вешалку.
– Садитесь, садитесь, – сказал он, подводя нас к дивану в гостиной – тому самому, на котором я обычно спала. – Я принесу тебе что-нибудь попить.
– Уже иду, – донесся голос Элизабет из кухни.
Над камином висели фотографии: Дэвид и Элизабет в день свадьбы; измученная Элизабет в больничной рубашке, баюкающая малыша Рэмси; Дэвид, держащий маленького Коула, и Рэмси, сидящий на коленях у Элизабет; братья, ползающие по камням на берегу огромного водоема в солнечный день. Рядом с фотографиями лежали всякие безделушки: отполированная морская раковина, уменьшенная модель винтажного «Порше», изысканно украшенная латунная фляжка с пробкой. Все было в точности таким, как мне помнилось.
Дэвид вернулся с двумя высокими стаканами воды и миской орехов. Рэмси и Коул устроились в углу, занятые какой-то карточной игрой с яркими рисунками и непостижимыми правилами.
– Ты сейчас совсем другая, Маржан, – заметил Дэвид. – Кажешься уверенной в себе, как будто готова ко всему на свете.
– Не знаю, – ответила я. – Но, думаю, я готова сделать следующий шаг.
– И каким же он будет?
– Трудно объяснить, – произнесла я.
Я уже придумала план и решила, что обязательно продолжу семейное дело, но поступать буду по-своему и не стану следовать примеру отца.
Мы не могли больше оставаться ветеринарной клиникой – следовало превратиться в более свободную и гибкую организацию. Я собиралась обратиться за помощью к доктору Батисту и договориться с доктором Пи о возможности арендовать при необходимости процедурный кабинет. Помимо этого, я хотела подписать контракт с Мэллорин – никогда не знаешь, когда понадобятся услуги ведьмы. Можно было бы даже подключить Эзру: она обладала полезными навыками.
По моим расчетам, денег доктора Полсон должно было хватить, чтобы покрыть расходы на год. Год обещал быть суматошным, но меня это не пугало, ведь посреди хаоса я и выросла. За это, наверное, стоило поблагодарить папу.
И конечно, мне нужно было окончить школу.
Мы расселись, и я стала наблюдать за мальчишками, которые, углубившись в карточную игру, перестали обращать внимание на весь остальной мир. В этот момент из кухни вышла Элизабет. На ней был зеленый фартук, рукава она закатала до локтей, а светлые волосы собрала в практичный конский хвост.