ачать новую, более обеспеченную, семейную жизнь по всем гражданским канонам. И вот тут судьба преподносит-таки Николаю Алексеевичу огромный подарок в виде молодой женщины простого происхождения, которая полюбила его всей душой, доверчивой и признательной за всё хорошее, что он сделал для неё, подобно шекспировскому Пигмалиону. Это она, Фёкла Анисимовна Викторова (а позднее она же Зинаида Николаевна Некрасова), не отходила от его постели полгода, когда опасная болезнь беспрерывно мучила её мужа. Незадолго до своего ухода тот настоял на венчании с ней. И потом, оставшись одна и преданная бывшими друзьями Некрасова, раздавшая его родным всё, что он ей завещал, она до конца своих дней всё делала для увековечения имени своего знаменитого любимого.
Не случайно именно ей Некрасов посвятил строки, полные любви и благодарности.
Пододвинь перо, бумагу, книги!
Милый друг! Легенду я слыхал:
Пали с плеч подвижника вериги,
И подвижник мёртвый пал!
Помогай же мне трудиться, Зина!
Труд всегда меня животворил.
Вот ещё красивая картина —
Запиши, пока я не забыл!…
Говори, что ты довольна другом:
В торжестве одержанных побед
Над своим мучителем недугом
Позабыл о смерти твой поэт!
Фекла Анисимова (З.Н. Некрасова)
И всё-таки, что там ни говори, для читающей России Некрасов был и остаётся поэтом высокого гражданского звучания. Показывая художественными средствами картины бедствия народного, говоря об этом с гневом и в то же время покаянием (как сын дворянина), он взывал к совести образованного читателя, пробуждал в нём горячее желание изменить ход истории в России, дать народу истинную свободу и равные права с теми, кто избавлен судьбой от насущного труда. Это был голос самого народа. Именно так воспринималась его поэзия, именно отсюда огромное уважение к Некрасову как поэту, которое и в наши дни ничуть не утратило своей актуальности. Ибо борьба за справедливое общество продолжается и сегодня во всём мире и на всех континентах. Свой долг поэта он видел именно в такой борьбе и был единомышленником известных революционных демократов: Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Писарева.
Нет, ты не Пушкин. Но покуда
Не видно солнца ниоткуда,
С твоим талантом стыдно спать;
Еще стыдней в годину горя
Красу долин, небес и моря
И ласку милой воспевать…
То есть сам Николай Алексеевич считал главной творческой задачей приближение революции – освободительницы народа от оков вековых господских традиций, когда простые люди считались низким сословием, даже если они и были от природы талантливы. И тут надо подчеркнуть, что наряду с самой острой критикой власть предержащих, с реальными картинами нищеты и беспросветного бесправия, у Некрасова надо всем этим светилась надежда, вера в творческие силы русского человека, его мудрость и стремление к созиданию. Поэт верил в победу здравых сил в обществе и сам всё делал для этого.
…Сила народная,
Сила могучая —
Совесть спокойная,
Правда живучая!
…Рать подымается —
Неисчислимая,
Сила в ней скажется
Несокрушимая!
Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и забитая,
Ты и всесильная,
Матушка Русь!
(Из поэмы «Кому на Руси жить хорошо»)
В этом произведении Некрасов расставил все точки над «i» в жизни современного ему общества, обнажив главную его проблему – социальное неравенство. И вывод, который читатель делал для себя, – это неизбежность и необходимость революции. Вдохновлённый горячими поэтическими строками, он сам становился борцом с несправедливостью. И параллельно (если это был городской житель) он знакомился с бытом крестьянства, глубже постигал обычаи народа, его богатейший язык. В поэме немало отдельных строк, песен и баллад, которых отличает мощная нравственная и поэтическая сила, например, последняя часть – «Пир на весь мир», фрагмент которой «ты и убогая, ты и обильная» здесь уже приведён.
Одним из самых ярких произведений поэтической публицистики стала «Железная дорога», за которую Некрасов, редактор прогрессивного и широко известного тогда журнала «Современник», где она была напечатана, получил серьёзнейшее предупреждение с угрозой закрытия издания от самого министра внутренних дел. Ещё бы! В нём Некрасов на деле доказывал, что «То сердце не научится любить, Которое устало ненавидеть».
…Эту привычку к труду благородную
Нам бы не худо с тобой перенять…
Благослови же работу народную
И научись мужика уважать.
Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную —
Вынесет всё, что господь ни пошлет!
Вынесет всё – и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только жить в эту пору прекрасную
Уж не придется – ни мне, ни тебе.
(«Железная дорога», 1864)
Николай Алексеевич был во всём истинным гражданином. Помимо поэтического творчества, немало сил он отдавал журналистскому и издательскому делу. Вначале творческого пути он сотрудничал с «Литературным прибавлением к Русскому Инвалиду» и с «Литературной газетой», писал сказки в стихах, а в 1840 году издал первый свой сборник «Мечты и звуки», но, поскольку о нём очень неважно отозвался Белинский, то Некрасов сам скупал эти сборники и пускал под нож. Правда, историки литературы и впрямь считают, что уровень стихов в них был далеко не того уровня, на который вышел позднее Николай Алексеевич. Вскоре же он начинает сотрудничать с журналом «Отечественные записки», сближается с Белинским и чуть позднее вместе с издателем Панаевым приобретает «Современник» и начинает играть в нём главную роль, сумев приблизить к журналу властителей умов – революционных демократов Чернышевского и Добролюбова. Надо ли говорить, что журнал в эти годы играл большую роль в общественной жизни России.
Однако непростая судьба поэта, связанная с лишениями в молодости, напряжённой поэтической и издательской деятельностью, не могла не сказаться на здоровье Николая Алексеевича. Он тяжело заболел и в конце 1877 года умер. Похороны его в Петербурге превратились в демонстрацию прогрессивных сил общества, их вызова властям, не желающим менять положение дел в стране.
И несмотря на то что с того декабря прошло уже почти полтора века, наш народ не только помнит Николая Алексеевича Некрасова, но и по-прежнему любит его, дорожит его поэзией, знает многие строки наизусть, уважает за то, что главным для поэта всегда было страстное желание изменить жизнь простого народа к лучшему. И рассказ о жизни и творчестве Некрасова хочется закончить строками из его стихов, и сегодня таких же современных, как век назад. А какой поэт не мечтает о такой судьбе своих произведений?
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру, неведомый ему,
Но я ему служил – и сердцем я спокоен…
(«Элегия»)
Сейте разумное, доброе, вечное,
Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
Русский народ…
(«На суету человека»)
Стихи, вошедшие в природу(А. Фет)
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа все так же счастью
И тебе служить готова;
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь – но только песня зреет.
А песня действительно зрела – видимо, и тогда, когда он чувствовал свою ущербность перед дворянскими сынками как незаконнорожденный. И тогда, когда в течение 13 лет тянул армейскую лямку, надеясь заработать это самое дворянское звание. И когда связал свою жизнь с богатой женщиной, став крепким хозяином-крепостником. Вообще же Фет не сочувствовал не только революционерам, бившимся за свободу крестьянства и новые реформы, но и даже просто либералам – всё по той же в основном причине, ибо быть настоящим русским дворянином, по его убеждению, значило быть верным государю и сложившемуся укладу жизни. Долгожданное дворянство он получил, когда ему уже было за 50.
Но была и молодость, учёба в Московском университете, где он сблизился с Аполлоном Григорьевым, тоже поэтом, и вошёл в кружок студентов, что с большим интересом занимались философией и поэзией. И, будучи студентом, Фет издал первый сборник стихов – «Лирический Пантеон». Так что вовсе не случайно вспыхнувшее в нём спустя годы то вдохновение, что подарило нам удивительные по искренности, свежести восприятия природы и любви, фантастически мелодичные стихи.
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица.
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
Здесь соединились и гениальная простота интонации, и тот неуловимый ореол над строчками, что делает их настоящей поэзией. Фета не раз обвиняли в тяготении к чистому искусству, но это было несправедливо, потому что в каждом слове стиха – реальная жизнь, её полутона, наполняющие ту самую неуловимую ауру, в которой и намёки, и умолчания, то есть тайна, всегда влекущая читателя.