ись?!
Но, видно, уж точно – все судьбы-пути
На этой высотке скрестились.
(«Высота»)
За свои высоты, как и за успех у слушателей, он дорого платил: отчаянием перед всесильной чиновничьей машиной, не устающей вставлять палки в колёса и его творчества, и любимой Таганки; нервными срывами, драмами как в актёрской, так и в личной жизни. К слову сказать, и в Союз писателей его не хотели ни за что принимать, хотя втайне с удовольствием крутили его песни, которые без стихов, как правило, не бывают. Но могучий дух этого неказистого внешне человека воскрешал его снова, и миллионы людей слышали от него то, что хотели услышать, чем болели сами. И от души смеялись, когда смеялся он. Чего стоит только «Диалог у телевизора»:
Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Всё, Зин, обидеть норовишь.
Тут за день так накувыркаешься,
Придёшь домой – там ты сидишь!
И даже в не менее известной «Утренней гимнастике» столько доброго юмора и оптимизма! А ведь многие его до сих пор считают человеком более чем колючим. Хотя и этого было в нём с лихвой, когда давили на душу обстоятельства.
…Ну всё, – теперь, конечно, что-то будет.
Уже три года – в день по пять звонков.
Меня к себе зовут большие люди,
Чтоб я им пел «Охоту на волков».
(«Прошла пора вступлений и прелюдий»)
Думаю, вряд ли бы эти самые «большие люди» стали приглашать Высоцкого с такими песнями, как «А люди всё роптали и роптали», где явный намёк на социальную несправедливость в обществе, на то, что стало нормальным, когда вроде все равны, но некоторые, а их немало, «равнее других».
…Им снова объяснил администратор:
«Я вас прошу, уйдите, дорогие!
Те, кто едят, – ведь это ж делегаты,
А вы, прошу прощенья, кто такие?»
А люди все роптали и роптали,
Но люди справедливости хотят:
«Мы в очереди первыми стояли, —
А те, кто сзади, нас уже едят…»
В обществе всегда, по крайней мере на нашей памяти, было два пласта культуры: официальный и, так скажем, – неформальный. И, чем напряжённей социальная обстановка в стране, тем мощнее и опаснее для власти становился второй пласт. Высоцкий велением времени и таланта был выброшен запросом общества на самый гребень волны, предвещающей «большие перемены».
В знаменитой песне «Я не люблю» – кажется, ничего такого крамольного, гораздо больше личного отношения к тем или иным вещам, чуждым автору. Но в том-то и секрет, что Владимир Семёнович поёт о них с такой непримиримой страстью, что любой даже не столько умом, сколько сердцем, понимал, что строки эти – только айсберг в сравнении с тем, о чём и о ком на самом деле поётся в песне. Здесь музыка – мощный усилитель содержания, и в этом отличие поэзии Владимира Семёновича от привычных нам стихов даже самых больших поэтов. Осознанно или нет, Высоцкий реально обогатил нашу поэзию новой формой её подачи и воздействия на слушателя и читателя, который про себя всё равно пропевает голосом поэта его строки.
…Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
…Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, коль слово «честь» забыто,
И коль в чести наветы за глаза.
…Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
Но понятно, что не всегда и не везде можно было выходить с песнями или стихами, где строки били, что называется, в лоб. И это заставляло Высоцкого искать иные формы выражения, прятать за иронией или явным юмором какие-то важные вещи, предназначенные для людей, умеющих услышать и то, что за строками.
Вот песня «О слухах». В те годы Высоцкий, наверное, был чемпионом по числу слухов о себе самом. Учитывая его драматические перипетии как в творческой, так и в личной жизни, удивляться не приходится. Но слухи слухам рознь. У любого слуха есть подруга – фантазия. И тут уже всё зависит от её автора. Вот почему до сих пор возникают споры вокруг его имени в зависимости от того, кто чему поверил. А тогда эти слухи могли и ударить больно, и застрять в сердце нешуточной обидой, в отличие от такой вроде безобидной песни:
…И поют друг другу шепотом ли, в крик ли.
Слух дурной всегда звучит в устах кликуш.
А к хорошим слухам люди не привыкли, (почему-то)
Говорят, что это выдумки и чушь.
Словно мухи, тут и там, ходят слухи по домам,
А беззубые старухи их разносят по умам.
Закаленные во многих заварухах,
Слухи ширятся, не ведая преград.
Ходят сплетни, что не будет больше слухов (совершенно).
Ходят слухи, будто сплетни запретят.
Но… словно мухи, тут и там, ходят слухи по домам,
А беззубые старухи их разносят по умам.
Известный, популярный… Таковых и есть, и будет немало. Высоцкий же сгорал на огне искренности и правды – такой щемящей, такой необходимой людям, что поневоле становился частью их самих…
…Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог —
Кто считал, кто считал!..
Сообщается в сводках Информбюро
Лишь про то, сколько враг потерял.
(«Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог…»)
И вот тут хочется сказать, может быть, о главном. Несмотря на более чем драматические обстоятельства судьбы, способные выбить из колеи даже очень стойкого человека, – Высоцкий выстоял благодаря жёсткому, не тронутому ветрами времени стержню, который можно обозначить как непреклонное и постоянное чувство верности тем, кто защищал Отечество в годы Второй мировой, кто – каждый по-своему – брал так или иначе свою высоту мужества ради главной победы над врагом. Судя по тому уважению к поэту-барду, что не тускнеет с годами, именно эта верность подвигу народа сохранила для нас и само имя Владимира Высоцкого и подняла в сознании людей его песни на ту высоту, что явлена сегодня и молодому поколению. К слову, поэт и родился в семье военного, участника войны, так что не с неба слетело это благодарное чувство перед фронтовиками.
Естественно, это не умаляет многогранности его поэзии, разнообразия тем и мотивов, языковую особенность его произведений, ставших по-настоящему популярными, причём на десятилетия. Что касается песен о войне, то этот список уже своей объёмностью говорит о многом. Назову только некоторые, наиболее известные: «Мы вращаем землю», уже упомянутая «Высота», «Сыновья уходят в бой», «Так случилось – мужчины ушли…», «Братские могилы», «Штрафные батальоны» и многие другие. Конечно, с точки зрения поэтического мастерства они далеко не равноценны (при таком жизненном накале не было времени досконально учиться технике стихосложения), но всё компенсировалось страстным отношением к этой теме, к великому духовному и физическому подвигу народа ради Победы.
…Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче гранитные плиты,
Здесь нет ни одной персональной судьбы,
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий Рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов,
Сюда ходят люди покрепче,
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче.
«Братские могилы»
И даже знаменитая «Вершина» фактически сравнивается с той, которую брали наши солдаты в ежедневных боях за родную землю.
Здесь вам не равнина, здесь климат иной —
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревет камнепад.
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа…
Не случайно так любили Высоцкого фронтовики. Вот несколько строк из воспоминаний легендарного маршала авиации Ивана Кожедуба, трижды Героя Советского Союза: «В театре мы и познакомились. Договорились, что он споёт для моих сослуживцев. Володя сдержал слово. И я впервые услышал его живого, не в записи. И был просто потрясён. Такая сила, такая мощь и в то же время столько души было в его песнях, что равнодушным к ним мог оставаться только очень уж безразличный человек. Я тогда сказал ему: “Ну, ты прям по-истребительски поёшь!” А он ответил, что так его песни ещё никто не оценивал. Да что я – жизнь оценила его песни по самому высокому счёту. Других таких я не знаю».
Говоря о секретах успеха Высоцкого «на просторах родины чудесной», надо отметить и музыкальное разнообразие его песен. И мелодия, и язык, и само исполнение порой на грани возможного – всё работало на произведение, оставаясь, как показало время, не только в памяти, но и в сердцах уже не одного поколения.
Но живущее на пределе сердце не могло гореть слишком долго. И его уход стал для миллионов его почитателей неожиданным и горьким.
Прошли годы, Советский Союз сузился до границ России, а там и вовсе «отдал концы». Для меня нет сомнений, как бы вёл себя сегодня Владимир Семёнович, на чьей стороне бы «воевал». Думаю, и для истинных его поклонников это тоже ясно. Трудно назвать более страстного врага любой лжи и любой фальши, чем ныне отнюдь не бедно наше общество.
Мелодии мои попроще гамм,