Лев Толстой заметил, что самолюбие может создать гения…Вот и я решил, что, кроме спорта, есть и другие интересные вещи, например, океан русской литературы, в центре которого дрейфует огромный айсберг русской поэзии! Айсберг, плохо знакомый многим, особенно нынешней молодежи… И, оглянувшись на Платона, поневоле вспомнишь: “Кто идет к вратам поэзии, не вдохновленный музами, воображая, что одно искусство сделает его поэтом, тот и сам несовершенен, и поэзия его – ничто в сравнении с поэзией вдохновлённого”. Трудно с ним не согласиться».
Вот так встретил Игорь Тюленев свою будущую жену, близкого по духу человека, поэтому и стихи его – отнюдь не «одно искусство».
…Ты – школьница, тебе ещё семнадцать
Неполных лет. Наивна и свежа.
А я умею в переулках драться,
И пить вино, и мясо есть с ножа.
Без бороды ещё, но как репейник.
Румяный профиль вписан в женский глаз.
Один напор – ни славы и ни денег,
Ни денег и ни славы, как сейчас…
Но исподволь уже злодейка-муза
В кулак сует гусиное перо,
И на простор имперского Союза —
Вытаскивает за руку оно.
А там одни титаны и колоссы,
Лауреаты разных областей,
Как волки жадные и наглые, как осы,
Пришельцам не прощают мелочей.
Но есть другие, что на книжных полках,
Из прошлых лет, в тисненьях золотых,
Зерцало нации – не прочитаешь столько,
Но что не слово, то удар под дых.
…Ты школьница, тебе ещё семнадцать
Неполных лет. Наивна и свежа.
А я всё также продолжаю драться,
Пить горькую и мясо есть с ножа…
(«Тебе», 1980-е)
Как истинно православный человек, он не обходит и тему веры, однако и не злоупотребляет ею. «Первая моя книга – это Четьи-Минеи. Бабушка была очень набожной, а я жил у неё, рано потеряв маму», – вспоминает поэт. Тюленев не старается быть святее кого бы то ни было, он просто делится этим вечным светом с читателем, потому что для него лично этот свет – корневой, русский, что навсегда.
…Сегодня Троица. Я свечку
Затеплю пред Твоим Лицом,
Дух переброшен через речку,
Как радуга, Твоим Отцом.
И те, кто умер, те, кто вживе,
Той радугой озарены,
Не важно, при каком режиме
Иль новых бедствиях страны.
Даль прояснилась, волны стихли,
Небесный шорох ловит слух…
То гомон райский или стих ли,
Или Господня Сердца стук.
(«Троица»)
Земное и небесное в его поэзии, как и в жизни, идут рядом, порой перекликаясь, и это не удивляет, потому что Игорь Тюленев во всём истинный, не картинный, не театральный, хотя порой и смахивает на красного молодца, а там и до богатыря рукой подать. Это уж, как говорится, не придумаешь, не наиграешь: дано или нет Богом, и точка.
…На подоконнике отбитом
В тазу букет осенних роз,
Хозяйка декольте открытым
Растопит даже в ульях воск.
И Родина лишь неизменна,
Хоть проживи с ней тыщу лет.
И постоянна, и степенна,
И чистый оставляет след.
(«Устало ветер ветку ломит»)
И.Н. Тюленев
У Тюленева свой кодекс чести писателя: «Ложь и предательство – вот что никогда не может позволить себе поэт». И ещё: «Настоящий поэт идёт всегда поперёк потока и власти тоже».
…Но всех сокровищниц и кладов
Дороже родина и честь!
Ну, что ж ты, милая, не рада?
И ты мне дорога, что есть.
Все дорого и все любимо:
И слякоть в небесах равнин,
И слезы, что текут от дыма,
Смывая журавлиный клин.
(«Зрелость»)
У Игоря Тюленева такой тыл, что с ног не собьёшь: и хорошая семья, и достойные друзья-товарищи, а за спиной – сама Россия-матушка.
Кстати, поэт не очень жалует публицистику в рифму, мол, приземляет та поэзию. И в то же время хорошо знает её силу и, когда надо, на все сто использует возможность сказать «грубо, зримо» (и образно, кстати) о том, что накипело. Всем известна его открытая борьба за свой город Пермь, его культуру. Тут уже не до философии, тут надо так врезать, чтобы дошло до любого, даже самого толстокожего.
…Потому мне и стыдно за сирых и бедных,
За доверчивых, чистых, наивных, простых.
Не сдается поэт, он обязан быть вредным.
Костылем в глотку дурня вбивать русский стих.
(«Речной вокзал»)
Что важно ещё: Игорь Тюленев прекрасно владеет всей палитрой русской поэзии. В его стихах идёт перекличка со многими классиками. Это ни в коем случае не подражание, но умение прекрасную ноту строки заставить работать на себя.
…Командир кричит: «В атаку!» —
До земли разинув пасть.
За комбатом лезем в драку.
Пули-суки, как собаку,
Разрывают нашу часть.
А потом привал с тушенкой,
С поварихой молодой
Да с родимою сторонкой,
Да с молитвой, да с иконкой,
Что назло врагам – живой!
(«На ученьях»)
Чуткое ухо, конечно же, услышит перекличку с «Тёркиным».
…Я буду стоять во вселенной,
Как русский простой богатырь,
В отцовской фуражке военной
Стихами тревожить эфир.
(«Взлетит журавлиная стая»)
Я думаю, мало кто будет против такой «тревоги».
Другой читатель назовёт свои стихи из Тюленева, мне же хотелось показать диапазон его творчества, тот счастливый случай, когда человек и его поэзия дополняют друг друга, когда в стихах много воздуха и света, когда они не рассудочны и не вымучены, – словом, когда они действительно талантливы. Только от таких строк можно зарядиться другому творческому человеку, что и было испокон веков: великая русская поэзия показывала тот горизонт, ту духовную высь, ниже которой было не принято опускаться истинному поэту. И, хотя классика навеки прописалась в наших душах, всё-таки ум и сердце хотят внимать современнику, соотносить свои пристрастия и взгляды с ним, живущим на той же земле и в то же время, что и ты. Поэзия Игоря Тюленева, именно поэзия, а не рифмованные вирши, даёт такую возможность, дарит радость общения с личностью – сильной и щедрой, вобравшей в себя всю красоту и подлинность родной земли.
«Если будет Россия, значит, буду и я»(Е. Евтушенко)
Удивительно, что столь разнообразная по всем статьям судьба Евгения Евтушенко в конечном счёте вызрела в нечто не только большое, но и гармоничное.
Не случайно он всегда против крайностей– и когда называют его гражданским, и когда – лирическим поэтом. И впрямь, если хорошо известная песня «Хотят ли русские войны» – это абсолютный публицист Евтушенко, то «Со мною вот что происходит» – это абсолютный лирик Евтушенко. И исполнитель роли Циолковского, и автор романов «Ягодные места», «Не умирай прежде смерти», нескольких повестей и рассказов, а также мемуаров «Волчий паспорт» – тоже он. До сих пор любимы многими песни на его стихи: «Со мною вот что происходит», «Бежит река, в тумане тает», «Вальс о вальсе», «Не спеши», «Дай Бог…» и другие.
…Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым – но не красть,
конечно, если так возможно.
Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.
Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако…
А сценарист, режиссёр и актёр в таких фильмах, как «Детский сад» и «Похороны Сталина»? И, наконец, составитель нескольких больших и малых антологий русской поэзии, в том числе и для зарубежного читателя? Причём и в наши дни идут радиопередачи об отечественной поэзии, где Евтушенко и автор, и исполнитель.
Осталось добавить, что Евгений Александрович известен и как драматург. Его пьесы шли в театрах: на Малой Бронной, на Таганке (Юрия Любимого), имени Ермоловой. Знают его как драматурга и в Европе.
«В России надо жить долго», – повторяем мы вслед за Корнеем Чуковским. А вот для чего? Лучше, чем Евтушенко, мало кто сможет ответить – не на словах, а всем своим творчеством. И дело вовсе не в количестве и разнообразии сделанного, а в той идейной глубине, что пронизывает всю его деятельность (независимо от громких успехов или временного равнодушия общества), неожиданно для самого себя оказавшегося совсем в другой стране в начале 90-х.
…А любил я Россию
всею кровью, хребтом —
её реки в разливе
и когда подо льдом,
дух её пятистенок,
дух её сосняков,
её Пушкина, Стеньку
и её стариков.
Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно —
для России я жил.
…Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.
(«Идут белые снеги…»)
Уже расхожая фраза из его стихов «Поэт в России – больше, чем поэт» в судьбе самого Евтушенко несёт огромный груз ответственности, которую сам поэт называет долгом – перед теми, кто ему привил любовь к поэзии, кто научил любить свою страну и её простых людей, несмотря на все исторические перипетии; перед его литературными учителями – и в ХХ веке, и теми, кто оставил свой яркий след гораздо раньше (чего только стоит стихотворение, посвящённое Сергею Есенину!).