В этом громком шуме веселья почти потонул долгий, гудящий звон.
— Что это? — спросила Джейн, стараясь перекричать неутихающий гомон. /
— Бьют часы, — сказал Робинзон Крузо. — Это уже Шестой Удар.
Они на мгновение остановились, прислушиваясь к отдалённому звону. Биг-Бен считал Время.
Бом! СЕМЬ!
А музыка гремела, не умолкая.
Бум! ВОСЕМЬ!
А танец становился всё быстрее и быстрее.
Бам! ДЕВЯТЬ!
Теперь, казалось, и деревья пустились в пляс, помахивая длинными ветвями.
Бом-бам! ДЕСЯТЬ!
Всё смешалось. Лев и Единорог. Волк и Ягнёнок. Друг и Враг. Тьма и Свет!
Бам-бум! ОДИННАДЦАТЬ!
Ещё мгновение! Время, крылатое время, не улетай! Как короток промежуток между Старым и Новым годом! И всё-таки мы будем жить долго и счастливо!
Бам-бов-бум!
ДВЕНАДЦАТЬ!
Последний удар часов прозвучал в тишине. Голоса смолкли. Словно в густом тумане, тенями пронеслись мимо детей сказочные гости ночного празднества. Джек и Великан. Панч и Джуди. Шалтай-Болтай и Три Слепых Мышонка. Лев и Единорог. Златовласка и Красная Шапочка. Золушка и Ведьмы. Робинзон и Пятница. Они скользили по траве, струились по воздуху и, казалось, таяли в лунном свете.
Джейн и Майкл остались одни. Они стояли, взявшись за руки и растерянно оглядываясь.
Стихла сказочная музыка, потерялась в отчётливом звоне колоколов. Эти звоны-перезвоны неслись к ним с каждой городской башни. Гудел Биг-Бен. Откликался собор Святого Павла. Им вторили колокола церкви Святой Бригитты. Отвечал всем Вестминстер…
Но все эти густые и звучные голоса перекрывал радостный, ясный и настойчивый звон домашних часов.
Тон-тон-тон! — дружелюбно позванивали часы. Тин-тин-тин! — настойчиво звали они, переплетаясь с чьим-то таким знакомым голосом.
— Кто хочет сдобных булочек? — громко и требовательно спросил голос.
Джейн и Майкл одновременно открыли глаза и недоумённо огляделись вокруг. Они лежали в своих кроватях под стёгаными пуховыми одеялами, а рядом с ними в своих кроватках пыхтели во сне Джон и Барбара. В камине весело пылал огонь. Сквозь окно в детскую струился утренний свет. А за окном откуда-то издалека доносился серебристый звон колокольчика.
— Ещё раз спрашиваю: кто хочет сдобных булочек? Никто меня не слышит? А разносчик булочек уже идёт по переулку!
Ошибиться было нельзя. Это голос Мэри Поппинс! И звучит он на последней нотке терпения.
— Я хочу! — поспешно откликнулся Майкл.
— Я хочу! — подхватила Джейн.
— А почему я должна повторять это дважды? — фыркнула Мэри Поппинс.
Она подошла к окну и помахала рукой разносчику булочек.
Внизу привычно заскрипела калитка. Разносчик быстро пробежал по дорожке к дому и постучал в дверь. Он прекрасно знал, что в Доме Номер Семнадцать любят свежие булочки на завтрак.
Мэри Поппинс присела у камина и подбросила в огонь поленьев.
Майкл мгновение сонно наблюдал за ней, потом помотал головой, протёр глаза и окончательно проснулся.
— Отдайте моего Поросёнка! — потребовал он. — Хочу моего Поросёнка! Где он, Мэри Поппинс?
— А я хочу Альфреда! — тут же подхватила Джейн. — И где Голубой Утёнок и Пинни?
— На буфете. Где же им ещё быть? — пожала плечами Мэри Поппинс.
Дети одновременно повернули головы к буфету. Все четыре игрушки стояли в ряд, как их и поставила вчера Мэри Поппинс. Перед ними лежали книжки: «Робинзон Крузо», «Зелёная волшебная книга» и «Стихи Матушки Гусыни». Но книги не были раскрыты! Они лежали на полке аккуратной стопкой, одна на другой. Дети молча уставились на игрушки.
— Когда же они вернулись? — удивлённо спросил Майкл.
— И где флейта Поросёнка? — воскликнула Джейн. — А ваша гармоника, Мэри Поппинс?
Теперь удивлённые глаза сделала Мэри Поппинс.
— Моя… что? — грозно переспросила она.
— Гармоника. Вы так здорово играли на ней вчера ночью в парке!
Мэри Поппинс отошла от камина и приблизилась к Джейн, не сводя с неё гневного взгляда.
— Повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказала! — тихим, наводящим дрожь голосом проговорила она. — Правильно ли я тебя поняла, Джейн Бэнкс? Ты утверждаешь, будто я по ночам брожу по парку, наигрывая на каких-то музыкальных инструментах?
— Да! Вы были там! — храбро настаивал Майкл. — Мы все там были. Вы, игрушки, Джейн и я! И танцевали с героями волшебных сказок в Прорехе!
Мэри Поппинс глядела на него не просто грозно или гневно.
Взгляд её был устрашающим!
— Волшебные сказки в Прорехе? Хм! Это у тебя в голове прореха! А если услышу ещё хоть слово, ты у меня попляшешь в ванной за закрытой дверью!
Она сердито фыркнула и выскочила из детской.
Майкл помолчал минуту, пытаясь вспомнить всё, что с ними случилось этой ночью.
— Забавно, — заговорил он. — Мне казалось, что всё было на самом деле. Но, наверное, это всего лишь сон.
Джейн удручённо покачала головой. Но вдруг она соскочила с кровати, приставила стул к буфету, вскарабкалась на него, сгребла в охапку зверей и метнулась к Майклу.
— Потрогай их лапы! — возбуждённо зашептала Джейн.
Майкл провёл ладонью по копытцам поросёнка, пощупал серые фланелевые ноги Альфреда, тронул перепончатые лапы утёнка и ручки Пинни.
— Они мокрые! — потрясённо выдохнул Майкл.
Джейн быстро закивала. Она плюхнулась на колени и выволокла из-под кроватей детские тапочки. Потом вытащила из коробки туфли Мэри Поппинс. Тапочки промокли насквозь от ночной росы.
А к влажным подошвам туфель Мэри Поппинс прилипли свежие стебельки травы.
— Значит, это был не сон! — счастливо засмеялся Майкл.
И Джейн покивала головой, радостно улыбаясь. Они уселись на кровать Майкла, и между ними началась безмолвная тайная бе седа, в которой не произносилось ни одного слова, но всё было понятно.
В детскую вошла Мэри Поппинс с тарелкой булочек. Дети испытующе посмотрели на неё, скользнув взглядом по тапочкам и туфлям. Она увидела стоявшие рядком тапочки и свои туфли и едва заметно, краешком губ, улыбнулась. И дети поняли: она знает то же, что знают они!
Сегодня Новый год, Мэри Пппинс? — спросил Майкл.
— Да, — спокойно ответила она и поставила булочки на горячую решётку камина.
Майкл пристально посмотрел на неё, вспоминая последний, двенадцатый удар часов.
— И мы тоже будем, Мэри Поппинс?
— Будем что? — не поняла она.
— Жить долго и счастливо! — выпалил Майкл.
— Возможно, — задумчиво проговорила она. — Всё зависит…
— От чего? — нетерпеливо перебил её Майкл.
Она улыбнулась нежно и печально.
— От вас самих! — загадочно сказала она, снимая булочки с огня.
Глава шестая. Другая дверь
Утро выдалось такое морозное, что впору было скакать вокруг Тутового Дерева, про которое в «Стихах Матушки Гусыни» поётся:
Тутовое Дерево, согрей скорее нас,
Вокруг тебя мы скачем уже не первый час!
Вишнёвый переулок, его дома и деревья таяли в бледном сером свете, будто в тумане. Пронзительный ветер, прилетевший из парка, посвистывал в ветвях, скулил и стонал в палисадниках, жалобно завывал, проносясь по переулку.
«Бр-ррр! — дрожал всеми стёклами Дом Номер Семнадцать. — И что он только вытворяет, этот скверный нытик? Воет, причитает, бьётся в окна, будто бездомное привидение! Эй! Поворачивай отсюда!»
«Вью-ю! Вью-ууу! Куда хочу, туда лечу-уу!» — не унимался Ветер.
Номер Семнадцать уже дрожал и сотрясался весь от крыши до порога.
«Несчастный я, — причитал он. — Поспать спокойно не дадут!»
Тут внутри его возник долгий скребущий звук и лёгкое погромыхивание. Это Робертсон Эй выгребал совком золу и подкидывал в камин свежие дровишки.
«О-ох! Вот чего мне не хватало! — разнежился Дом Номер Семнадцать, когда Мэри Поппинс растопила камин в детской. — Чуточку погреть мои старые промёрзшие косточки-досточки…
Опять этот зануда Ветер! Кажется, мы от него никогда не избавимся!»
«Бу-уу! Бу-уу! Когда это бу-удет?» — захлёбывался Ветер, вороша ветви вишнёвых деревьев.
Огонь в камине уютно потрескивал, алые языки пламени плясали на дровах, их отражения плескались в оконных стёклах. Внизу застыл, опираясь на щётку, Робертсон Эй. Он славно дремал посреди утренней домашней суеты. А наверху, как обычно, быстро и ловко Мэри Поппинс одновременно перетряхивала и проветривала одежду детей и готовила им завтрак.
Джейн проснулась раньше всех, разбуженная завываниями ветра. Она взобралась на подоконник и, с наслаждением вдыхая аппетитный запах поджаренных гренок, любовалась своим отражением в оконном стекле. По ту сторону окна висела над садом точно такая же детская, только вся вылепленная из света. Один играющий языками пламени камин был здесь, за спиной Джейн, а другой холодно пылал там, за окном. Там же вскидывал голову серый в яблоках конь-качалка, словно здороваясь с настоящим, стоявшим в углу детской. И ещё одна Джейн, сидя по ту сторону окна, улыбалась и корчила гримаски. Настоящая Джейн подышала на окно и нарисовала пальчиком на затуманенном стекле круглую рожицу. И отражение сделало то же самое. А сквозь прозрачное, невесомое отражение комнаты метались голые ветки вишнёвых деревьев и неясно белела стена дома мисс Ларк.
Громко хлопнула входная дверь. Значит, уже отправился на работу мистер Бэнкс. Миссис Бэнкс прошаркала в гостиную разбирать утреннюю почту. Внизу, на кухне, миссис Брилл наверняка уже принялась за свою любимую копчёную рыбку. Элин, как обычно, чихала и звучно сморкалась в носовой платок. А в детской весело потрескивал и выстреливал искрами огонь. Лёгким похрустыванием отвечал ему накрахмаленный фартук Мэри Поппинс. В общем, если не считать разгулявшегося снаружи ветра, это было спокойное и мирное утро.
Но спокойным оно оставалось не долго. Проснулся Майкл. Он был в пижаме и сонно оглядывал детскую, будто видел всё в первый раз. Взгляд его остановился на Мэри Поппинс, скользнул по её лицу, пробежался по фигуре, опустился к ногам, снова поднялся вверх и замер.