Начальник пожал плечами и отправился в кубрик. Может быть, он действительно чего-то не понимал, но вступать в дискуссии, когда в душе звенела песня, он не стал.
А Плавали-Знаем, похлопав по тетрадям, сказал:
– Дневников достаточно. – И, пройдя в столовую, постучал перед Супчиком пальцем: – Барьерчику никаких мисок! Ни одной кастрюли! Ни-ни!
Супчик, не понимая, почесал в затылке и спросил:
– А что делать с камбалой?
– Уху! – решительно сказал Плавали-Знаем.
Супчик развёл руками: одной камбалы мало.
– Поджарить, – предложил Уточка.
– Ещё меньше!
– Компота давно не было! – вспомнил Васька.
– А что? Компот! – сказал Плавали-Знаем. – Конечно компот.
Супчик спросил:
– Из камбалы?
– А что?
– С сахаром или с солью?
– Компот на первое, соль на второе, сахар на третье, – подумав, сказал Плавали-Знаем. И собрался уже на корму, чтобы ликвидировать хитроумный прибор Барьерчика, но едва вышел на палубу, зажмурился и спрятал голову в воротник: в глаза плеснуло светом.
На перекладине мачты сидел чёрный кот и вращал лапкой бутылку. Ту самую последнюю кефирную бутылку!
– Поставь! – крикнул Плавали-Знаем.
Но кот вдруг так глянул вниз, что в воздухе прозвучало:
«А кто взял мою рыбку?»
«Слуховые галлюцинации», – подумал, оглядываясь, Плавали-Знаем и для верности спросил:
– Какую рыбку?
«Камбалу с камня», – послышалось снова. И кот опять пустил кефирной бутылкой десятки зайчиков.
– Поставь! – приказал капитан.
Но усатый так качнул бутылку, что у Плавали-Знаем на лбу заранее вспухла шишка.
– Ну, старая шапка! Ну, драный воротник, я тебе покажу! – проскрипел Плавали-Знаем.
И кот, оставив бутылку в покое, спрыгнул на ящик и, явно передразнивая Плавали-Знаем, стал с издёвкой пересчитывать лапой одну за другой кефирные посудины. И при этом щурился: «Посмотрим, кто кому покажет. Кто кому…»
Капитан встряхнулся и увидел перед собой сверкающую мачту, которую Васька непонятно когда успел уже разукрасить морскими звёздами и ежами.
«Ну вот и ёлка», – подумал Плавали-Знаем. И, залив из шланга трещины и выбоинки на льду, во всю грудь глотнул морозного воздуха и подмигнул сам себе и Уточке:
– Ну, кажется, сделано всё! Ну что можно сделать ещё? Ну что?
И Уточка сказал:
– Больше – ничего!
И ни один ни другой не представляли, что может найтись человек, который бы придумал что-либо ещё.
А между тем к острову со стороны океана приближалась какая-то блестящая точка. Скоро над Камбалой снова застрекотал вертолёт, и кто-то, обвешанный аппаратами, стал быстро спускаться по верёвочной лестнице.
«Ну вот наконец и кино!» – обрадовался Плавали-Знаем и увидел, как сквозь расступившуюся толпу к «Светлячку» спешит толстенький, очень знакомый человек.
Самое короткое интервью
Да, по льду Камбалы в сверкающей пыжиковой шапке торопился корреспондент Репортажик. Тот самый Репортажик, который первым сообщил миру о необыкновенной зимовке «Светлячка».
Честно говоря, он чуть не забыл об этом сам, но услышал, как залетевший в Океанск рыбак за чашкой чая шепнул соседу:
– А у нас на Камбале дела! Зимует «Светлячок», и про него снимают кино. Две серии!
Репортажик бросился в аэропорт: он сделал открытие, он сообщил о зимовке, а снимать будет кто-то? Ну нет, он ещё кое-что сумеет сам!
Под ногами Репортажика скрипела морозная пыль, и, щёлкая на ходу то одним, то другим фотоаппаратом, раскрасневшийся корреспондент спешил к ставшему известным в такой короткий срок «Светлячку».
Сомнений быть не могло: на судне готовились к съёмкам. Пароход сверкал сказочным льдом: видно, декораторы поработали на славу!
Несколько раз Репортажик споткнулся и отдёрнул ногу: лёд кое-где был прозрачным, и сквозь него глядела чёрная глубина.
Откуда ни возьмись, к корреспонденту подлетела собачья упряжка, Васька помог забраться в странный возок, и в несколько секунд они оказались перед приветственно машущим рукой Плавали-Знаем.
– А киногруппа здесь? – спросил корреспондент.
– Ждём, – сказал капитан.
Репортажик был первым! Он расстегнул магнитофон и протянул микрофон капитану:
– Маленькое интервью. Что бы вы хотели сказать нашим слушателям об этой необыкновенной зимовке?
При слове «интервью» Плавали-Знаем расплылся в улыбке, растерялся, от волнения приложил микрофон к животу. В желудке запело, и Плавали-Знаем смущённо замигал.
Но Репортажик засмеялся и вскинул руку:
– А что! Такого оригинального начала ещё не было ни у кого. Коротко, зато ясно! А остальное потом, в каюте или в столовой, за обедом, – по-свойски сказал корреспондент, привыкший к флотским угощениям, не замечая, что бравый капитан снова смутился.
Васька кашлянул. От смущения, казалось, скрипнула дверь. И тут из-за двери показался старенький, но чистый колпак Супчика, и кок сказал:
– Прошу на компот и блины.
Почувствовав приближение гостя, гостеприимный Супчик испёк сковородку блинов из остатков питательной смеси и козьего молока. Корреспондент распахнул дверь: «Идём! Конечно идём!» – и потянул капитана за рукав. Но ноги Плавали-Знаем и сами тянулись на блинные запахи, как Васькин нос.
Масштабы корреспондента Репортажика
– Ну, чем вы потчуете зимовщиков? – спросил Репортажик, опуская на пол магнитофон, аппараты и потирая руки.
– Компотом, – сказал Супчик.
– Из груш, яблок? – Репортажик предпочитал из абрикосов.
– Из камбалы! – сказал Супчик.
Репортажик захохотал:
– Прекрасно!
Он любил флотский юмор и тут же вскинул висевший на груди аппарат, чтобы сфотографировать для газеты остроумного кока.
– А рецепт есть? – спросил он.
– А как же! – вмешался Плавали-Знаем. – Лично мой!
– А какой же?
– Сперва кипятим воду без камбалы, а потом с камбалой, – пояснил Супчик.
– Так это же уха, – пожал плечами Репортажик.
– Нет, – сказал кок. – Уха с перцем и солью. А эта без ничего.
– Интересно, – сказал Репортажик. – Это что-то новенькое.
– А у нас всё новое, – засмеялся капитан. – Лёд – новый, собаки – новые, ёлка – новая.
Супчик внёс сковородку, на которой шипели тощенькие блины. И, заметив, что к ним протягиваются несколько рук, Плавали-Знаем схватил один и бросил его в рот. В ту же минуту он выкатил глаза, заахал: «Ах-ха, ах-ха, ах-ха!»
Наконец отдышавшись и смахнув слезу, Плавали-Знаем сказал:
– Блины тоже новые. – И, вспомнив, что первым надо было угостить гостя, подвинул к нему сковородку, но блинов уже не было.
На дне супницы ещё плескалось немного юшки, в которой плавал крохотный камбалий хвост, и, подхватив двумя пальцами, Репортажик спрятал его в рот.
– А знаете – ничего!
Компот пользовался успехом. Нужно заметить, что после этого угощения у автора рецепта появилось ещё одно прозвище – Компот из камбалы, которое стало звучать гораздо чаще, чем Плавали-Знаем.
Однако рассчитывавший на крепкий флотский ужин Репортажик сказал:
– Запить бы это теперь нарзанчиком.
И Васька готов был погнать упряжку в единственный на Камбале ларёк, но Плавали-Знаем развёл руками:
– Зимовка…
– Так чем же вы занимаетесь? – спросил Репортажик, подходя к нарисованному огню.
– Носимся на собачках, – выпалил Васька.
– Собираемся у камина, – сказал Уточка.
– Переносим вертолётами коров, – сказал Плавали-Знаем.
– Коз! – поправил Васька.
– Можно и коров, – сказал Репортажик, который любил сделать из большой мухи маленького, но слона.
– Мёрзнем, как Амундсен, – вздохнул Супчик.
– Ну, у Амундсена всё промерзало насквозь, – сказал Репортажик и заключил: – А у вас хорошо! Хорошо! Но маловато размаха!
– Маловато? А что сделали бы вы? – с усмешкой спросил Плавали-Знаем.
– Я? – Репортажик на секунду задумался и решительно сверкнул глазами. – Ну хотя бы межконтинентальный шахматный радиоматч: «Светлячок» – «Антарктида».
– А что? – согласился Плавали-Знаем. В этом действительно был размах. – Но нет шахматной доски, нет шахмат.
– Доски?! – спросил Репортажик. – А это что? – И, распахнув иллюминатор, он показал на раскинувшееся за бортом ледяное поле.
– А фигуры?
– Изо льда! – воскликнул Репортажик, удивляясь, как у людей не хватает фантазии. – Изо льда!
– Гениально! – сказал Уточка и тут же доказал, что фантазии у него хоть отбавляй: – Нужно только, чтобы и фигуры были достойны зимовки. На месте короля не просто король или какой-нибудь Посейдон, а…
Репортажик вопросительно посмотрел на курсанта.
– А скажем, главный герой зимовки!
– Оригинально! Стоит подумать. Стоит поискать!
– Нашёл! – сказал Уточка, посмотрев на покрасневшего Плавали-Знаем. – Нашёл! – и бросился по трапу вниз выполнять замысел.
– Может быть отличный снимок! – крикнул вслед ему Репортажик.
А Плавали-Знаем вздохнул:
– Да, есть ещё настоящие люди. А есть чудаки. Вбили себе в голову, что могут вырваться из «ледового плена». Начитались фантастических проектов! Так вот теперь сидят и учат «Навигацию».
– Учат? Сейчас? – мгновенно откликнулся Репортажик.
– Именно, – усмехнулся Плавали-Знаем.
– Так что же вы не сказали сразу! «Учёба на зимовке» – прекрасный кадр!
И, подобрав аппаратуру, Репортажик побежал в кубрик, где сидели над «Навигацией» курсант Барьерчик и начальник училища.
Хорошо! Хорошо!
Плавали-Знаем смотрел ему вслед и вспоминал, что же он хотел сделать из подсказанного размашистым корреспондентом.
Из открытой двери, будто скрываясь от холода, в коридор влетела стайка снежинок, и капитан щёлкнул пальцами: «А! Вспомнил! У Амундсена в каюте всё промёрзло насквозь! А разве мы хуже?» И, распахнув один за другим все иллюминаторы в столовой, он высунул нос наружу. За бортом разгорался такой мороз, что ошалелые бобики, сбившись в кучу, прятались под большого чёрного водолаза.