— Нельзя впадать в панику, — сказал он. — Паника наш враг.
— Время тоже наш враг, Лиф, — резко ответил Барда. — Отпущенного нам времени прошло уже много, а мы не продвинулись ни на шаг.
— Неправда, — возразил Лиф. — Мы знаем, что в имени Хранителя пять букв, потому что в стихотворении говорится «первая», «вторая», «пятая», «третья» и «четвертая». Мы знаем, что вторая буква имени «з», «ж» или «н», она же повторяется в конце.
— Почему? — Жасмин наморщила лоб.
— Это говорится в стихотворении, — сказал Лиф и громко прочитал:
Буква вторая и пятая тоже
На грех Гордыни ужасно похожи.
Жасмин кивнула, Лиф пробежал глазами по строчкам и понял еще кое-что.
— Мне кажется… кажется, я разгадал четвертую букву! — воскликнул он.
Буква четвертая — сумма утех
Тем, кто искал в этих залах успех.
— Сколько счастья получили те, кто пытался отгадать имя Хранителя? — спросил мальчик.
— Нисколько, — проворчал Барда.
— Точно. В стихотворении употребляется слово «сумма», я думаю, что Хранитель пошел на уловку. Четвертая буква — это цифра. Ноль, который пишется, как «о».
Лиф быстро начертил на бумаге схемку и показал друзьям.
— Вот, осталось только заполнить пробелы, — улыбнулся Лиф. — Мы обыщем дворец. Нужно искать все, что может быть связано с загадкой.
Они покинули задрапированный зал и начали поиски. Друзья беспрепятственно шли по анфиладе, все двери были распахнуты перед ними, они скрупулезно изучали каждый рисунок, каждый шкаф, каждый уголок.
Дворец был большой, они обходили все новые залы, повсюду их сопровождала тихая музыка. Время от времени вдалеке слышались легкие шаги, звук отпираемых дверей, но наконец все смолкло, музыка тоже утихла.
Теперь они работали в полной тишине, было сложно не спешить, перед глазами то и дело вставал образ оплывшей свечи.
Наконец друзья набрели на комнату, которая, так же как кабинет Хранителя, была задрапирована занавесом и закрыта дубовой дверью. Дверь украшал стеклянный витраж, сквозь который струился свет.
Лиф потянул за ручку, дверь открылась. В комнате было темно, только одинокая свеча стояла на столе прямо напротив двери. В дальнем углу Лиф заметил множество атласных подушек. На них возлежал спящий Хранитель, рядом с ним сидели четыре чудовища. Их кожистые ошейники, как змеи, обвивали толстые шеи. Они повернули к мальчику уродливые головы, оскалились и грозно зарычали.
Лиф попятился и торопливо захлопнул дверь.
— Туда нельзя, — прошептал он. — Это спальня Хранителя, чудовища с ним.
— Рано или поздно нам все равно придется с ними встретиться, — ответил Барда. — Как еще мы сможем узнать про главный грех Гордыни?
Друзья мялись на месте перед закрытой дверью. Жасмин не сводила глаз с витража.
— Какой-то он странный, — сказала она наконец. — Я только сейчас заметила, смотрите!
На витраже в разных сочетаниях были изображены звезды и какие-то цветочки.
— И правда странно. В последнем квадрате нет ни звезды, ни цветка, — удивился Барда.
— Да! — Жасмин выхватила из рук Лифа клочок бумаги со стихотворением и прочитала четыре строки:
Первая буква — небесный алмаз,
В ночь загорелся, под утро погас.
Или цветок, что и нежен, и мал,
Звездам подобно, сияет средь скал.
Она посмотрела на друзей.
— Звезды и цветки, — сказала она. — Нужно угадать, что займет пустой квадрат. Звезда — это, наверное, небесный алмаз, а цветочки — скорее всего эдельвейсы. Они похожи на звездочки и растут в горах.
— Значит, имя Хранителя начинается с «з» или «э». — Лиф забрал у Жасмин бумагу и сделала пометку на схеме.
Они разглядывали витраж, пока не заслезились глаза, и все равно не могли понять, как разгадать загадку.
— Ничего не понимаю! — удрученно воскликнул Барда. — Всего на витраже шестнадцать квадратов, но звезды и эдельвейсы на них изображены как-то нелогично.
Лиф был с ним согласен, Жасмин не находила себе места от беспокойства и раздражения.
— Возможно, нужно опираться на число шестнадцать, — принялся рассуждать вслух Барда. — Шестнадцать легко делится на меньшие четные числа. Например, взвод во дворце состоял у нас из шестнадцати стражников. Во время парадов они легко делились на восемь, потом на четыре, на два… — Он запнулся и завороженно уставился на витраж. — Глядите! — Он торжествующе изобразил на витраже крест, разделив таким образом витраж на четыре равные части. — Теперь все понятно, вместо шестнадцати маленьких квадратов мы видим четыре больших, каждый из которых состоит из четырех маленьких. И тогда…
Лиф посмотрел на витраж другими глазами. Теперь он тоже видел четыре квадрата. Два сверху, два снизу. В первом было три звезды и один эдельвейс, во втором две звезды и два эдельвейса, в третьем была уже только одна звезда и три эдельвейса, а в четвертом, в том, где был пустой квадрат…
— Каждый раз добавляется один эдельвейс, — возбужденно зашептал Барда. — А одна звезда исчезает. В четвертом большом квадрате не должно быть звезд, только четыре эдельвейса.
— Точно! — Лиф поверить не мог, что задачка решается так просто. Но пока Барда не разложил все по полочкам, она казалась неразрешимой. «Как хорошо, что Барда когда-то служил стражником во дворце и вспомнил былые дни», — подумал Лиф, вписывая «э» в первый пробел на схеме.
Барда улыбался.
— Две буквы мы уже отгадали! — приободрил он друзей. — Не пора ли нам навестить чудищ?
Глава 14. Имя
Друзья тихо отворили дверь в спальню. Хранитель даже не пошевелился, но чудовища, заметив их, угрожающе зарычали.
— Это невозможно, — выдохнул Барда. — Они не подпустят нас к себе. Как же нам отгадать загадку, стоя в дверях?
— Может быть, позвать их? — предложила Жасмин. — По очереди?
— Хорошо, только, пожалуйста, не зови первой Зависть, — попросил Лиф.
— Почему? — удивилась Жасмин.
Лиф замолчал, он выпалил свою просьбу, не думая, слова вырвались сами собой.
— Потому что… — Его сердце застучало быстрей, когда он осознал важность своих случайных слов. — Потому что Хранитель сказал, что даже ненавидящая и жадная очень ее боятся. Но это значит, что Зависть не жадная и не способна ненавидеть. Мы знаем, что она не может быть завистлива, потому что ни одно из чудовищ не названо в честь своего греха. Поэтому можно предположить, что она горделива!
Теперь друзьям оставалось только вспомнить другие слова Хранителя. Раньше разговоры старца о своих питомцах казались им пустой болтовней, но теперь они понимали, что в них крылась разгадка.
Они закрыли дверь в спальню и отошли в сторону.
— Он дал нам столько подсказок, а мы не обратили на них внимания, — покачала головой Жасмин. — Что еще он говорил?
— Он сказал, что однажды во время ужина Жадность чуть не убила ненавидящую, — уверенно заявил Барда.
— Если Жадность пыталась убить ненавидящую, значит, сама она не такая, — подхватил Лиф. — И жадной она тоже быть не может…
— И она не горделивая! — вставила Жасмин. — Потому что это грех Зависти. Получается, что Жадность завистлива!
Друзья зашли в ближайший зал и сели на разбросанные по полу подушки, теперь они знали, что им не придется приближаться к чудовищам. Разгадка была в их воспоминаниях.
— Что еще рассказывал Хранитель? — спросил Лиф. — Он говорил…
— Он говорил, что Ненависть не завистлива, — припомнила Жасмин. — Он сказал это, когда в первый раз показал нам чудовищ.
— Ты права! — согласился Лиф. — А еще она не умеет ненавидеть, не горделива, потому что горделива Зависть, не завистлива, потому что завистлива Жадность. Выходит, Ненависть жадная!
— Гордыне остался только один грех, — завершил Барда. — Она ненавидящая!
Лиф молча вписал «н» во второй и последний пробелы. Осталось разгадать только одну букву.
Барда повторил относящиеся к ней строчки:
Третья буква — различий число,
Что двух близнецов омрачает чело.
— Понятия не имею, что это может значить. Возможно, я глупая, но…
— Если ты глупая, то мы тоже идиоты, — бросил Барда. — Эти строчки для меня — как серый туман за стенами дворца.
Лиф тоже не имел понятия, как разрешить загадку, но знал, что где-то в хрустальных лабиринтах скрывается подсказка.
Друзья снова принялись за поиски, они обыскивали зал за залом, комнату за комнатой, заглядывали в каждый закуток, но напрасно.
Когда они вошли в следующий зал, Жасмин застонала.
— Мы уже были тут! — воскликнула она. — Мы обыскали здесь все от пола до потолка.
Лиф и Барда огляделись по сторонам и поняли, что девушка права.
— Мы обошли весь дворец! — Барда был в отчаянии.
За хрустальными стенами кружился туман, тени Пропавших бродили вокруг дворца. Сколько времени прошло? Лиф не мог ответить на этот вопрос. Он снова погладил аметист, пытаясь унять подступившую тревогу.
— Подсказка где-то здесь, мы это знаем, — сказал он друзьям. — Нельзя бросать поиски.
Они снова стали переворачивать мебель, рассматривать подушки, рыться в старых бумагах. Так, зал за залом, комната за комнатой, они подошли к кабинету.
— Здесь мы тоже уже все просмотрели, — вздохнул Барда. — Нет смысла…
Но никто не мог устоять перед искушением посмотреть на свечу.
Лиф был готов к тому, что увидит, но все равно не смог унять ужас, охвативший его при взгляде на оплывающий огарок. Капли воска стекали по подсвечнику, до истечения срока осталось всего ничего.
— Хватит! — Жасмин больше не могла себя сдерживать. — Мы должны разбить хрустальную дверь, забрать алмаз и бежать. Прямо сейчас!
— Боюсь, она права, Лиф. — Барда смотрел на угасающую свечу.
Лиф покачал головой, он знал, знал, что это будет ужасной ошибкой. Но у них не было выбора, нельзя было терять ни минуты, время вышло…