И веселей меня! —
спел Поросёнок.
Отважней нету — не ищи,
В ночи, средь бела дня —
Лишь Поросёнок в наши дни
Отважнее меня! —
спел Воробей.
И они заплясали и запрыгали, запрыгали и заплясали, и прыгали до тех пор, пока совсем не выбились из сил и не плюхнулись в изнеможении.
— Подать сюда крокодила! — крикнул Поросёнок. — Без крокодила это ещё пол-Африки. Нам нужен крокодил!
Глава седьмая, в которой появляется Крокодил
— Я здесь! — сказал Крокодил и разинул страшную пасть в двух метрах от Поросёнка. — Я здесь! Кто звал меня?
— Я! — взвизгнул Поросёнок, вскакивая, чтоб вовремя улизнуть.
— Мы! — отпрыгнул в сторону Чик.
— Давно я не пробовал поросятники, — сказал Крокодил и захохотал, перевернувшись вверх лапами. — Это же надо — сам поросёнок зовёт меня на обед! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! Такого ещё не было!
И он снова лёг на брюхо и растопырил пасть.
— А нас только что «приглашал к обеду» Лев, — сказал Поросёнок.
— И мы славно отобедали! — вставил Чик.
— Кого же вы ели на первое?
— Льва по-африкански, — сказал Поросёнок.
— А на второе?
— Льва по-африкански, — сказал Чик.
— А на десерт?
— На десерт была кисточка, — сказал Хрюк.
— Это очень вкусно. Особенно — кисточка. Чья же это была кисточка?
— Льва, — сказал Воробей.
— У-у-у!.. — застонал Крокодил. — Не говорите мне о кисточке. Я, когда обедаю львом, всегда оставляю себе на десерт кисточку. Льва я обычно приглашаю к обеду так…
— Видишь, Хрюк, они все друг друга приглашают к обеду…
— Я лежу у самого берега, и только глаза мои торчат из воды; и зову: «Лев! Лев!» А лев идёт пить воду. И тогда я его — AM! — и закусываю кисточкой хвоста.
— Необыкновенно! — сказал Поросёнок. — А мы поступили иначе.
— Интересно!
— Я сидел вот здесь, а Лев пришёл во-о-н оттуда, — сказал Поросёнок. — И когда он подошёл поближе, я взлетел, вскочил ему на спину и ездил на нём до тех пор, пока он не свалился с ног от усталости. Тогда мы его съели и закусили кисточкой хвоста.
— На десерт! — сказал Чик.
— Интересно!.. А ты умеешь летать? — спросил Крокодил.
— Ещё бы! — крикнул Поросёнок.
Взлетел и, страшно жужжа ушами, сел на спину Крокодила.
— Ух! Ух! Ух! — задохнулся от ужаса Крокодил, заметался по песку туда, сюда, обратно и, под улюлюканье и свист Поросёнка, который только в последний момент успел соскочить с крокодильей спины, умчался к своей воде.
А Поросёнок с Чиком закувыркались, запрыгали, заплясали.
Я — Поросёнок-весельчак, —
пел Поросёнок, -
Сазанчиком в воде
Я кувыркаюсь так и сяк —
Не пропаду нигде!
И ты, мой Чик, мой Воробей,
Со мной не пропадёшь:
Среди ветвей, среди сетей —
Сазанчиком нырнёшь!
— Сазанчиком нырну! — подхватил Чик.
И нам не страшен львиный гнев,
И Крокодил — пустяк:
Усталый престарелый Лев
К весельчакам — добряк!
И престарелый Крокодил —
Полено у воды.
По Крокодилу я ходил —
И не было беды!
По Крокодилу ты ходил —
И не было беды! —
подтвердил Чик.
Глава восьмая, в которой вспоминают об оставленном Цветке
По Крокодилу ты ходил —
И не было беды! —
спел Чик и вдруг погрустнел. — А почему ты думаешь, что они старые? — глядя на заходящее солнце, спросил Воробей.
— Кто?
— Лев с Крокодилом?
— А кисточка? Кисточка-то у Льва — старенькая, — сказал Поросёнок. — А у Крокодила — глаза коричневые.
— Ну и что?
— У молодого крокодила, говорил старый Хрюк, глаза должны быть светло-зелёные!
— А у молодого Льва?
— Молодая кисточка!
Хрюк с Воробьём не думали, о чём говорят. Они видели огромный африканский закат, и мысли их были далеко-далеко.
— Вот твоё ведёрко, Хрюк! Мы так и не собрали с тобой нектара…
Хрюк машинально прицепил к поясу ведёрко, и глядел, глядел, глядел, и о чём-то думал.
— Нигде нет ни одного цветка, похожего на наш, — сказал он.
— Нигде…
— И пчёл не слышно… Неужели мы с тобой будем ночевать в Африке, Чик?
— Но скоро… ночь.
— Вот за ночь мы и долетим до дома!
— А ты не боишься… в темноте?
— Я ничего не боюсь, Чик.
— С тобой я ничего не боюсь, Хрюк!
— Летим?
И Чик вспорхнул на спину Поросёнка, Поросёнок, хлопая ушами, взлетел. Быстро стемнело. Поэтому мы не видели, как Поросёнок с Чиком летели над морем, но мы слышали их песню:
Домой, домой
Из Африки,
Из Африки летим.
Уже на море синее
Одним глазком глядим.
Внизу волна качается —
Седая голова.
А море не кончается,
Как в песенке слова.
Домой, домой
Из Африки…
Поросёнок летел к родному дому так быстро, что только свистел ветер: «Фью-ю-ю!..»
Глава девятая, в которой Поросёнок и Воробей возвращаются в своё утро, к своему солнышку, но не могут найти свою Пчелу, свой Цветок
Поросёнок летел к родному дому так быстро, что только свистел ветер. И когда поднялось солнышко, они уже были дома.
— Вот наш пригорок, Чик. Вот наше утро, наше солнышко, а где наш Цветок?
— Не вижу, Хрюк. Там стоит один, но он — чёрный, а наш был белый.
— А где наша Пчела?
— Сейчас полетит.
«У-у-у!» — загудели пчёлы.
Солнышко встало —
Хрю-хрю!
Утро настало —
Хрю-хрю! —
запел Поросёнок. —
Мордочку вскинем,
В воздухе синем
Плавают пчёлы —
Хрю-хрю!
— А где наша Пчела, Чик?
— Вот летит… Может, это наша… Пчела! Вы не будете так добры… А где наша Пчела?
— Это какая ещё ваша Пчела?
— Та, что научила Поросёнка собирать мёд…
— А-а-а… Пропала.
— Как? — вскрикнул Чик.
— Очень просто: мы, пчёлы, далеко летаем, часто пропадаем.
— А Цветок? Что сталось с нашим Цветком? — спросил Поросёнок.
— Так вон он стоит!
— Нет, этот цветок — чёрный, а наш был белый-белый.
— Он и был белый-белый, — сказала незнакомая Пчела, — а Жаба с Дождевым Червём сделали его чёрным.
— Как? — вскрикнул Чик.
— Два дня старались. Жаба болотную тину таскала, а Червь — грязь из-под земли.
— И ты видела? — крикнул Поросёнок.
— Да.
— И не спасла?!
— Мне некогда: я — на работе.
— Как же ты не спасла Цветок? — возмутился Поросёнок.
— А вы сами-то где были? Он всё звал вас: «Поросёнок! Воробей!»
— Мы были в Африке, — сказал Чик.
— Где?
— В Африке. Страна такая есть…
— А-а-а… Ну, мне пора. Извините, — сказала незнакомая Пчела.
И улетела.
А Поросёнок с Воробьём подошли к Цветку.
— Цветок! — сказал Поросёнок. — Скажи хоть одно слово!
Цветок не ответил.
— Цветок! — позвал Чик.
— И зачем мы отсюда улетели, Чик? Помнишь, какое было утро? Помнишь, как Цветок качал нас с тобой у себя на плече и говорил: «Мне очень хорошо, Поросёнок! А тебе?» А теперь он стоит чёрный, высохший и не говорит ни слова.
— Что же теперь делать, Хрюк? — спросил Воробей.
— Как — что делать? Отомстить Жабе и Червяку.
— Но как мы их поймаем? Червяк — под землёй, а Жаба — в болоте!
— Мы победили Крокодила и перехитрили Льва, — сказал Поросёнок. — А уж этих-то…
— Но как?
— Увидишь. Идём!
Сияло солнце, пели птицы, порхали бабочки, и в этом сиянии хмурый Поросёнок спускался с холма, за ним — прыгал взъерошенный Воробей.
Глава десятая, в которой Поросёнок становится Цветком
Как только Поросёнок с Чиком ушли, Цветок чуть шевельнул почерневшим листиком и, совсем не слышно, будто прошелестел ветерок, вздохнул:
— Как жаль, что я не могу говорить. Как жаль, что я не могу сказать ни одного слова своим друзьям. Если б я мог говорить, я бы сказал им: у Жабы с Червём под землёй — целое озеро чистой-пречистой волшебной воды. Если б Поросёнку с Воробьём удалось достать хоть чуть-чуть…
И тут на пригорке снова появились Поросёнок и Чик. Поросёнок нёс знакомое нам ведёрко, полное краски, и большую кисть.
— Ну вот, Чик, теперь ты побелишь мне голову, — сказал Поросёнок.
— Что?
— Покрасишь голову белой краской.
— Зачем?
— Не спрашивай, Чик. Делай то, что я тебе говорю.
И Воробей, окуная кисть в ведро, стал красить голову Поросёнку.
Как будто яблонька весной,
Белая,
Как сыроежка под сосной,
Спелая
И лёгонькая, как трава,
У Хрюка будет голова, —
работая, пел Воробей.
— Ну как, теперь я похож на Цветок? — склонив белую голову на плечо, спросил Поросёнок.
— Не очень, — сказал Чик.
— А ты отойди подальше… Ну как?
— Из тебя вышел очень толстый цветок, Хрюк.
— А если я встану на одну ножку?
И Поросёнок встал на одну ножку, поджав другую, как аист.
— Ты — очень симпатичный розовый Поросёнок с белой головой, — сказал Воробей.
— А можно сказать, что я — очень симпатичный белоголовый Цветок на розовом стебельке?
— Пошевели, пожалуйста, листиком…
— Вот! — Поросёнок поднял и опустил переднюю ножку.
— А другим!
— Вот! — Поросёнок помахал другой ножкой.
— По-моему, в самый раз, Хрюк! А что теперь?..
— Теперь я постою посохну, а ты иди сплети крепкую сеть. А как сплетёшь — спрячься за бугром. А когда надо будет…