— Потому что ты бы не согласился с ним?
— Насчет моей слабости или того, чтобы избавиться от тебя? Я не вижу в тебе свою слабость, Хинамори, ты, скорее, один из тех рисков, который принимаешь. Я принял этот риск, когда дал тебе второй шанс.
— То есть ты согласен с тем, что меня стоило устранить? — едва ли скрывая недовольство, уточнила я, сложив руки на груди.
— Тот барьер был подготовлен заранее, и, признаться, ты смогла меня удивить. И, скорее всего, капитаны должны были задаться вопросом, зачем ты устанавливала барьер, не так ли? Видимо, тебе позволили сохранить свободу действий на каких-то особых условиях. Ты умная девочка, хотя, лучше сказать, хитрая, раз смогла подготовить для себя такую страховку. Так что опасения Гина были верны, но только не о том, что он подразумевал. Ты никогда не была мне верна, Хинамори.
— Ошибаешься. Я была тебе верна. Только не доверяла. И до сих пор не доверяю. Ты сам сказал, что тебе это не нужно, поэтому не стоит удивляться.
— Разве похоже, что я удивлен? Или разозлен? — довольно улыбнувшись, Айзен подался чуть вперед, оперевшись о подлокотник кресла. — Я восхищен.
Стоило бы порадоваться подобному комментарию, но от хищного блеска во взгляде мужчины у меня по спине пробежали мурашки. Я привыкла к тому, что он таил в себе угрозу, поэтому его реакция была непривычна, отчего и пугала, вызвала смятение и усилила настороженность.
— Ты мне не веришь?
Помолчав пару секунд и облизнув пересохшие губы, я шумно втянула воздух сквозь зубы и скривилась.
— Как ни странно, верю. Но это и пугает.
— Твоя злость потрясающа, Хинамори. Выходка Гина стоила того, чтобы увидеть ее.
Это, блять, что, комплемент сейчас был? Прозвучало столь абсурдно, что я не удержалась и в недоумении открыла рот, пытаясь подобрать слова, чтобы описать свою реакцию. Но ничего приличного не приходило на ум.
— Меня могли затолкать в тюрьму. Убить.
— Знаю. Но ты же все продумала. Видела такой вариант событий, ведь я не говорил тебе, как именно мы собираемся покинуть Общество душ. Что ж… теперь я точно могу поверить, что твои знания пригодятся мне.
— Нет.
— Нет?
— Тебе же они не нужны. Я столько раз тебе предлагала это, а ты отказывался… Нет, Айзен. Я ничего более тебе не расскажу.
— Думаешь, уместно торговаться со мной? — мужчина сохранил взгляд пугающе холодным. — Ты на моей территории. Тебе не сбежать… никто тебя не защитит и не поможет. И я могу делать с тобой все, что захочу.
Как бы я ни хотела, чтобы это оказалось преувеличением, увы, в текущих обстоятельствах Айзен действительно мог позволить себе любые действия на мой счет. Он король этого места, никто ему не посмеет воспротивиться, и уж тем более заступиться за другого человека. Одна, без единой надежды на поддержку, в лапах монстра, запертая в клетке на замок. Перспектива так себе. Представив, что вся напускная вежливость отойдет в сторону, и меня посадят на цепь, словно собаку, занервничала.
В груди закололо. Прикрыв глаза и сосредоточившись на этом чувстве, горячем и тягучем, словно тающий обжигающий воск, стекающий по ребрам, я медленно выдохнула. Поджала губы. И, вернув взгляд мужчине, который даже не скрывал наслаждения от своего властного положения, чуть подалась вперед и выпрямила руки.
— Думаю, ты уже заметил раны на моем теле, — опустив взгляд, я аккуратно провела пальцами по шершавой поверхности ткани. — Ты прав, в твоих силах сделать со мной, что угодно… Но я не уверена, что тебе удастся причинить мне боль, которую бы я не вытерпела. Я дважды испытала тяжесть предательства с твоей стороны, хоть второй раз и оказался… не инициированным тобой лично. Физическая боль… возможно, я не выдержу пыток, но страх смерти меня не испугает.
Дотронувшись к воротнику и оттянув его, продемонстрировав синяки, оплетающие шею, и подняла взгляд на собеседника.
— Хотя нет, не так. Не смерть… Ты меня больше не пугаешь, Айзен. Не настолько.
Мгновение оставило после моих тихих слов звенящую тишину.
— Кто это сделал с тобой?
— Мой учитель.
— Тебя Зараки что ли обучал?
Я не сдержала ироничную улыбку. Да… Кенпачи. И при одном воспоминании о женщине, что смертью нависала надо мной, вцепившись в шею и пронзая плечо острым лезвием катаны, губы задрожали. Потупив взгляд, нервно сжала кулак, чтобы не дать неприятной дрожи пробрать до костей.
— Говоря, что я могу делать с тобой, что захочу, я вовсе не имел в виду лишь насилие. Зачем мне причинять тебе вред?
— Тогда к чему это было сказано? — вздохнула я, отмахиваясь от липких пугающих мыслей.
— Хотел увидеть твою реакцию. Ведь сейчас мы можем вести себя, как пожелаем, не прятать себя за выдуманными масками.
— Ты всегда будешь прятать себя под маской.
— Как и ты. Разве ты всегда такая послушная и осторожная?
Это уже как-то на флирт начинает походить.
— Ты можешь думать, что у тебя есть шанс вернуться в Готей, пусть так, однако я вижу тебя насквозь, — продолжил Айзен. — Ты же поняла тогда, на холме Сокиоку, что произошло недоразумение. Именно поэтому я дал тебе шанс вернуться, и вместо того, чтобы атаковать тебя, разрушил барьер. И ты пришла. В точности, как я планировал. Все, что тебе нужно, это я.
— Но ты же не отдашь мне себя.
— Нет, конечно. Но мне очень нравится наблюдать за тобой, это меня забавляет. Это ты принадлежишь мне, Хинамори.
На его довольную улыбку я лишь нервно засмеялась, покачав головой. Втянув шумно воздух и расправив плечи, несмотря на боль, облизнула губы и цокнула языком.
— Что именно ты думаешь, от меня принадлежит тебе? Мое сердце? Думаешь, я влюблена в тебя?
— Думаю, да.
— Как мило, — ослабив притворную улыбку, я с трудом сдержалась от того, чтобы оскалиться от раздражающего жжения в груди. — Ты ошибаешься. Я просто хочу тебя. Это другое.
— Естественно, — сведя брови к переносице, наигранно согласился Айзен. — Тебя же подтолкнул ко мне вернуться лишь прагматизм, не более.
— М-м, — чуть качнув головой, я с тем же холодным азартом во взгляде добавила: — а барьер ты разрушить решил, вместо того чтобы убить меня, тоже по этой причине? Прагматизм, не более.
От того, сколь более угнетающей становилась атмосфера, ребячий азарт разгорался в груди все сильнее. Во взгляде Айзена уже не блестел знакомый холод, и уж тем более спокойствие, ему не нравились слова, которыми я посмела уязвить его, даже если они не были правдивы. Ведь по факту я обратилась против него, но он не смог положиться на трезвую голову, чтобы избавиться от появившейся проблемы. Устранить меня, как реализовавшийся риск: бесстрастно, расчетливо, хладнокровно. Не важно, что у него творилось на душе, какими мыслями он руководствовался. Я озвучила неприятный вариант, и любая попытка к оправданию лишь усугубит ситуацию.
Да, интересная у нас игра получается.
Отведя руку в небрежном жесте в сторону, Айзен первым нарушил тишину:
— Там ванная, приведи себя в порядок. Новая одежда также там.
С трудом удалось сдержать рвущуюся наружу ухмылку, пришлось закусить щеку. Опасно, конечно, так дразнить тигра, но риск стоит маленького восторга. Язвительное уточнение, не прогадал ли он в очередной раз с размером для наряда, я предпочла похоронить с почетом.
— Нужно представить тебя эспаде.
— Сейчас? — несколько растерялась я. — Это я так удачно проснулась?
— Нет, просто пришлось бы разбудить тебя через полчаса, поэтому времени у тебя много.
— А-а… — скинув ноги и не без труда поднявшись с кровати, я уточнила: — значит, ты действительно все это время был здесь? И наблюдал за мной?
— Верно.
Что ж, сказать мне на это нечего. Лишь напряженно выдохнула и, стрельнув неопределенным взглядом, направилась к ванной комнате.
— Ты, кстати, в курсе, что слюни пускаешь?
Остановившись, словно врезавшись в невидимую стену, мысленно досчитала до трех, пытаясь придумать достойный ответ, но идея того, чтобы съязвить, вызвала опасения. Так что, выдохнув и, возведя взгляд к потолку, губами сложила классическое безысходное «блять», и скрылась за дверью ванной. Да, я в курсе, что я пускаю слюни, ну, блин! Это неконтролируемо, you know.
Ну блин… это так неловко и странно слышать о подобном от Айзена.
Душ помог прийти в себя, взбодриться лучше всякого кофе, потому что вода обожгла воспаленные раны. Пыль с засохшей кровью оказалось смывать неприятно, и как только я выбралась из душа, то лишь растеребила зажившие раны. Блеск. Так что вместо того, чтобы быстро привести себя в порядок, принялась лечить увечья с помощью кидо. На себе его использовать оказалось сложнее, что удивительно, но все из-за того, что реацу фактически замыкалась в замкнутый круг, и ощущать ее уровень, контролировать давление, становилось сложнее.
Сидела я в ванной достаточно долго, чтобы вызвать подозрения, но никто, к счастью, не стал ломиться внутрь. Куда мне бежать? И как? Даже ложки под рукой не было, чтобы тоннель прорыть под водостоком. Но еще одна вещь заставила меня дополнительно помедлить с выходом, потому что, надев подготовленное платье, я себя почувствовала очень странно. Последние семь лет я носила униформу, редко обычную одежду, когда приходилось выбираться в гигае в мир живых.
Верх облегал, спина частично открыта, голые руки, а еще ноги выглядывали из двух глубоких вырезов. Тату на бедре провокационно выглядывало из-под белоснежной ткани, да и в целом наряд смотрелся вызывающе. Не сказать, что не нравится, но… как в таком вообще драться, не светя голой задницей?
Выйдя из ванной, облокотилась о дверной косяк, даже немного удивившись, что мужчина никуда не ушел. Если он не опасается, что я попробую сбежать или вытворить глупость, то предпочла бы думать, что у него просто есть свободное время для бездельного ожидания. Опасно позволять себе мысль, что… ладно, не важно.
Стоя у окна и бесцельно разглядывая пейзаж, Айзен не сразу обернулся, что позволило мне понаблюдать за ним. Спокоен, сосредоточен на своих мыслях, о сути которых мне оставалось только догадываться. И красив, чертовски красив, что подкупало в первую очередь. Я очень любила глазами, будь человек хоть дерьмом в душе. Умение преподнести себя, подчеркнуть свои достоинства, пользоваться тем, что дала природа — это незаменимый навык. Все мы существа из плоти и крови, прежде чем коснуться души друг друга, мы касаемся тел.