Ослабив давление рейши и позволив себе медленно опуститься, чтобы оказаться в достаточной близости к пламени, которое постепенно ослабевало, я обнаружила, что лед не был уничтожен. Треснул, испарялся облаками пара, разваливался со стороны полученной атаки, но не разрушился основательно. Ожидаемо. Это одна из техник банкая Тоширо, неразумно было полагать, что шикаем ее окажется столь просто разбить.
— Хина… мори?
Оторвав взгляд от затухающих языков пламени на капитана десятого отряда, обнаружила, что он смотрел на меня, словно на призрака или, лучше сказать, мертвеца. Тоширо будто глазам не верил. Столько недоумения и растерянности в его глазах… Он будто не понимал, как реагировать, то ли радоваться от того, что я жива и здорова, то ли допустить к сердцу жестокую правду.
— Хинамори… — уже более осознано произнес мое имя парень, сменив первый миг замешательства негодованием.
Я не ответила, хоть и больно было смотреть на Тоширо, видеть, что он заставляет себя опустить меч, но интуиция подсказывала ему не расслабляться. Оторвав от него внимание, осмотрелась, заметив на поляне поблизости столь же негодующих, насторожившихся Рангику, Иккаку и Юмичику. На них я и вовсе старалась не останавливать взгляд — так проще. Но вот не обратить внимание на Урахару Кискэ не хватило самообладания. Или, лучше сказать, желания.
Пусть и находясь дальше остальных, мужчина смотрел прямо на меня. Мне в душу.
Подавив тяжкий вздох, чуть нахмурилась, задержав зрительный контакт.
— Хин!..
— Ямми! — перекричав Тоширо и обернувшись к арранкару, сцепившему в недавнем бое с Урахарой, я принялась раскручивать цепь в левой руке. — Я забираю этого идиота и уходим!
— Пф! Миссия завершена, значит? — с пренебрежением отозвался гигант, скривив лицо.
Выслушивать его жалобы показалось пустой тратой времени, так что, бросив цепь к глыбе льда, атакуя техникой «Сечение: Какудзё», наделась пробить глыбу, чтобы выудить Люппи. Но цепь, воспылавшая огнем, встретилась с мечом Тоширо.
— Хинамори, что ты делаешь?!
Вот же…
Измученно скривившись и прикрыв глаза, я сдержалась, чтобы не выругаться. Сейчас нужно сохранять спокойствие, держать внутреннюю псину под контролем. Ввязываться в бой не было приказа, эта миссия — только отвлекающий маневр для похищения Орихиме. Надо убираться.
— Тоширо, уйди, пожалуйста. Я не хочу с тобой сражаться. Ни с кем из вас.
— Что ты… что ты такое говоришь? Ты же… это, потому что они угрожали тебе? Хинамори, тебе нечего бояться. Прекр… Прекращай это…
Он не верил, не хотел видеть во мне врага и принимать тот болезненный факт, что я пала жертвой манипуляций или угроз. Нет, не так. Тоширо если и принял бы правду, мой выбор, то лишь как результат манипуляций и угроз Айзена. Потому что я ведь правильная, добрая… такая светлая и невинная, да? Наивная. Слабая. Беспомощная.
Сжав челюсти и закрыв глаза, я с трудом подавила вспышку злости, что обожгла сердце. Сдавив цепь в руке до того, что металл болезненно впился в ладонь, я подняла на парня тяжелый взгляд.
— Хинамори, прошу тебя… Я не знаю, что с тобой делал Айзен, что он обещал или чем угрожал… — смотря на меня едва ли не с жалостью, с мольбой, Тоширо, того не подозревая, делал лишь хуже. — Это же ведь я. Тоширо. Ты же ведь понимаешь, что Айзен нас всех предал, он не тот, кем притворялся! Прошу, подумай, Хинамори! Он совершенно другой человек. Ты же умная. Он обманывал всех нас, Хинамори… если ты здесь, значит…
Сорвавшись на сюнпо, я забежала парню за спину и, воспользовавшись моментом его растерянности, а также малой мобильностью из-за ледяных крыльев на спине, нанесла удар. Обычный удар ногой, в который было вложено достаточно реацу, чтобы отбросить капитана прочь в чащу парка. Удобнее перехватив меч и занеся в сторону, воскликнула:
— Кё: кан, Тобимару!
Сорвавшийся с лезвия огненный вихрь, закрутившийся сферой, ринулся вдогонку Тоширо, вспыхнув взрывом при попадании. Убить, конечно, не убьет, но хоть остановит.
— Капитан! — в ужасе закричала Рингику. — Хинамори, ты что творишь?!
— Момо, совсем спятила?! — повысил голос в пример лейтенанту Юмичика. — Как бы тебя не запугал Айзен, это ведь капитан Хицугая! Ты…
— Заткнись! — взвилась я, потеряв последнюю каплю терпения, уже стоя в шаге от того, чтобы не сорваться. К счастью, пока сорвалась на единственный раздраженный оклик, с оскалом оглянувшись на шинигами, стоящих внизу. — Заткнись, Юмичика… Не надо. Не надо начинать этот театр.
— Что значит «театр»?! Ты хоть вообще представляешь, как мы о тебе беспокоились?! Места не находили! Хватит, прекрати это! Что бы тебе ни говорили, как бы тебя ни пугали, ты не должна это делать!
— Как бы меня ни пугали? Хотите сказать, что беспокоились? Раз так, то почему не попытались вернуть? М-м? — риторично уточнила я, не без раздраженного негодования. — Что вы хотите от меня услышать? Что вы вообще хотите услышать? Что я — жертва? Что всегда была жертвой, слабой и беспомощной? Даже… даже после всех последних лет, кого вы во мне видели?
— Что?..
— Хинамори, о чем ты говоришь? — подключилась Рангику. — Ты наш друг, кого мы могли в тебе видеть? Прошу тебя, не говори так с нами! Не делай глупостей, ты нам не враг, и никогда не будешь им! Айзен не тот, каким ты его помнишь или знаешь, он всех нас обманул, не ведись на это!
— В это так сложно поверить, да? — крики Рангику помогли мне успокоиться, но произошло это из-за разочарования. — Вам проще поверить, что меня обманули, что мною манипулировали. А не в то, что я сама избрала этот путь.
— Чего?..
— Того, — мрачно передразнив Юмичику, нахмурилась я. — Удобно убеждать себя, что я жертва манипулятора. А как насчет того, что жертва тоже умеет притворяться?
Злость, раздражение. Почему я так злилась от того, что они видели во мне альтруистичную пацифистку? Даже при том, что мой характер далеко не безобидный. Даже при том, что я научилась владеть мечом и постоять за себя? Почему?.. Почему никто не способен воспринять всерьез Хинамори Момо? Почему все думают, что она податливая глина, из которой можно вылепить все, что угодно?
— Убеждения Айзена стали мне ближе, чем философия шинигами, которая оказалась испорчена за долгие тысячелетия. Я искренне ценю вас, даже люблю, поэтому не хочу сражаться. Но вы, к сожалению, дорожите не мной, а той Хинамори, которой мне приходилось притворяться.
— Если так, то почему ты молчала?! — закричала в смятении Рангику. — Если тебе было плохо, если хотела высказаться!..
— Поверь мне, Рангику, если бы ты знала, кто я… если бы вы все знали, кто я… так бы не разговаривали.
— Так значит… все это ложь? Абсолютно все?
Воздух стал тяжелее от давления реацу.
— Юмичика, эй, успокойся.
Желание Иккаку успокоить друга явно не возымело эффекта. Он злился, причем серьезно, несмотря на попытку сдержать нарастающий огонь эмоций. Парень смотрел на меня с таким остервенением, что мне стало больно. Ведь это не так, вовсе нет. Я дорожу тобой, я дорожу тем временем, которое мы проводили вмести, воспоминаниями и переживаниями.
— Нет, вовсе нет, — отозвалась я. — Я же сказала: мое отношение к вам не изменилось…
— Тогда какого черта ты напала на капитана Хицугаю?! Не было ложью?! Серьезно? Ты также, как и предавшие капитаны, сейчас смотришь на нас свысока! Но они хотя бы капитаны, а ты просто девчонка, которая в подметки им не годится! Думаешь, у тебя есть право так поступать с нами?! Не зарывайся! Даже если ты лейтенант Айзена, любой из нас тебя в порошок сотрет!
Честно говоря, я, скорее, удивилась самому факту того, что парень бросил в мой адрес столь опасные слова. А вот Иккаку с Рангику смотрели на него с искренним беспокойством, словно на ребенка, который дразнит собаку. И трудно не согласиться. Собака во мне действительно обнажила клыки.
Досчитав мысленно до трех, попытавшись подавить раздражение тяжким вздохом, я лишь закусила нижнюю губу, не ощутив никакого результата. Головой я понимала, что иной реакции ожидать не стоило, вероятно, я выглядела столь же разъяренной на холме Сокиоку, даже хуже. Поэтому прекрасно осознавала, что реагировать на всплеск эмоций Юмичики не лучшая идея.
Но…
Не сдержав нервную улыбку, которая едва не обращалась оскалам, я ослабила духовное давление, чтобы спуститься на землю.
Возможно, Айзен этого не одобрит. Хотя, хуй с ним.
Выронив цепь и направив левую руку к глыбе льда, я произнесла:
— Хадо № 33: Сокацуй, — даже не смотря на то, как голубая сфера, срываясь с ладони, врезается в лед, расколов его по обильным трещинам, я предпочла не скрывать холодное раздражение. — Уважая любимые порядки одиннадцатого отряда… Иккаку, чтобы было оправдание не вмешиваться, поиграй с Люппи. Можешь убить его, все равно. Рангику… — обратившись к девушке, я все же смягчила взгляд. — Лучше проверь Тоширо. Пожалуйста.
Пока шинигами смотрели на меня, как на оленя, который вздумал выпрыгнуть под колеса машины, я обернулась к арранкару:
— Ямми! Сможешь пять минут продержаться?!
— Ты издеваешься что ли?! — закричал в ответ здоровяк. — Мне твои капризы терпеть?!
Виновато пожав плечами, заставила Десятого раздраженно фыркнуть, смиренно принимая мой «каприз». Невольно взгляд коснулся Урахары, который, казалось, с холодным смирением принял ситуацию, однако не переставал наблюдать за мной, словно лис за зайцем. Я знала этот взгляд, очень хорошо знала… Так за мной в первые года сотрудничества постоянно наблюдал Айзен.
К моим же словам прислушалась только Рангику, отправившись на поиски Тоширо. Иккаку же, не переставая переводить с меня на друга напряженный взгляд, был вынужден оставить нас лишь после того, как Люппи освободился от осколков льда.
Мгновение напряженной тишины помогло сосредоточиться. Сосредоточиться на жжении, пылающем в груди.
— Думаешь, у тебя есть право так поступать? — с трудом сдерживая злость, Юмичика в словах оставался сдержан. — Оскорблять нас.