— Оскорблять? Здесь лишь ты оскорбляешь меня, Юмичика, обвиняя в том, что я врала тебе.
— Заткнись, — крепче сжав рукоять меча, находящегося в незавершенной форме шикая, зашипел парень.
— А еще ты говоришь, что я слаба и ничтожна. Это так обидно слышать… особенно от того, чьи чувства я была готова принять.
— Заткнись, Момо…
— Что? — мягко перебила я его. — Не хочешь верить, что я действительно могла к тебе что-то чувствовать? Так я действительно дорожу тобой, Юмичика, той связью, которая есть между нами. Или ты боишься, что влюбился в совершенно другого человека?
— Ты и есть другой человек! Ты притворялась, ты лгала!..
— Нет, я не притворялась. Я скрывала некоторые аспекты, чтобы меня не убили… я просто выживала. Чтобы сначала не убил Айзен. А потом — Готей. Или… ты просто ревнуешь, что я выбрала не тебя?
Как и следовало ожидать, провокация сработала идеально, вынудив парня сорваться с места и, поддавшись злости, наброситься на меня. Бил он, честно, не жалея сил, пришлось вложить в защиту часть реацу, чтобы остаться на месте. Всплеск духовной энергии развеялся в разные стороны, поднимая природный мусор, ударяясь о близстоящие деревья.
Изогнутый серп скрежетал по лезвию вакидзаси. Лицо Юмичики, искаженное гневом и обидой, оказалась в опасной близости, и от вида искр, что плясали в его взгляде, мне стало… радостно. Детский восторг, ударивший в голову, позволил насладиться каждым острым словом, которые я бросала в его адрес с холодной невозмутимостью. Но в душе, чем больше я говорила, тем сильнее разгорался огонь. Дразнящий, дурманящий, разжигающий азарт.
— Какудзё, Тобимару, — шепнула я, заставив цепь, что лежала на земле, вспыхнуть обжигающим пламенем.
Отпрянув, чтобы не попасть под легкую атаку и зажмурившись, Юмичика позволил мне размахнуться вакидзаси. Цепь, словно живая змея, обвилась вокруг правой руки, обжигая кожу из-за накала. Это только подстегнуло кровь закипеть от новой вспышки адреналина. Схватившись с парнем в бое на мечах, мне казалось, я чувствовала гнев, который он испытывал, перенимала его, питалась им. Юмичика вкладывал куда больше сил в удары, чем требовалось, от лезвий то и дело отскакивали искры. Он мог бы экономить силы, чтобы одолеть меня, но эмоции затмили его разум.
Сражаться с противником, окутанным яростью, вызванной обидой, было опасно. И от этого еще более интересно. Его эмоции, такие яркие и сияющие, находили во мне отклик восторга, заставляя отдаваться бою. Парень атаковал с намерением убить, и пока его клинок не нанесет мне серьезной раны, это желание не исчезнет.
Прекрасно… Невероятно… Но это не наслаждение боем, нет. Точнее, я наслаждалась битвой, которая началась еще раньше, чем мы скрестили клинки. Эмоции, которые излучал Юмичика, буквально наполняли меня живительной силой. Он злился, ненавидел, потому что отказывался верить в то, что его чувства были сродни крику в пустоту. Цеплялся за меня, не хотел отпускать образ, в который вложил столько сил. Пусть ты и кричал о том, что я мразь и обманщица, твой взгляд отражал страх потерять меня.
Знать, что человек от тебя зависим… Что ты становился его наркотиком, кислородом… Вот, значит, что испытывал Айзен, наблюдая за моими попытками вцепиться в него и не отпускать? Удовлетворение, удовольствие, чувство, что сравнимо с вязким тягучим восторгом, разливающимся в груди.
Что ж, мое почтение, капитан, это воистину неописуемое ощущение.
— Тебе не стоит терять голову, — отступив от противника, обмолвилась я, — ты быстро выдыхаешься.
Несмотря на то, что мне тоже пришлось потрудиться, чтобы непоколебимо отражать удары, Юмичика выглядел куда более уставшим. Переводя тяжелое дыхание, он лишь оскалился на мой комментарий.
— Хм, — с неприязнью усмехнулся он, — к твоему сожалению усталость никогда не будет для меня проблемой. Или ты забыла?..
Сорвавшись на сюнпо, парень подпрыгнул и оказался позади меня.
— Рви в безумстве, Рурииро Кудзяку!
Использовал истинную форму шикая, несмотря на неприязнь и нежелание демонстрировать ее перед другими? Похоже, парень не просто зол, а пребывал в ярости.
Лезвия вспыхнули голубым свечением, обратившись в путы, что ринулись в моем направлении с достаточной скоростью, чтобы застать врасплох. Не так быстро, чтобы у меня не было шанса уклониться, но… позволив удивлению промелькнуть на лице, я приличия ради размахнулась мечом, попав в ловушку и выпустив из ладони вакидзаси. Звякнув цепью, что продолжала обвивать руку, оружие упало на землю.
Резко отведя клинок назад, Юмичика заставил путы натянуться, крепче стиснуть мои конечности и упасть на колени. Тяжело дыша, парень сильнее сжал рукоять клинка, активировав способность Рурииро Кудзяку. И действительно, духовная энергия, несмотря на сопротивление, начала медленно покидать мое тело. Без попыток к сопротивлению, возможно, занпакто Юмичики доставил бы мне массу хлопот.
— Ты поймал меня, — не без улыбки подметила я, — молодец. А дальше что?
— Дальше тебя кинут в тюрьму… И ты ответишь за предательство, Момо.
— Кого же я предала, Юмичика? — убрав веселье с лица, уточнила я. — Ты всерьез думаешь удивить главнокомандующего?
— Что?
— Они знали, что я помогала Айзену.
— Что… что за чушь! Думаешь, я поверю в этот бред?! Ты предала нас, Момо! Повелась на… я не знаю, что происходит в твоей голове! Тебе Айзен совсем мозги запудрил?!
— Я лишь нахожу его взгляды близкие моим.
— Взгляды?! Предательство, значит, близко тебе?!
Бесполезно. Даже если бы я хотела объяснить, эмоции ослепили его, и чем больше Юмичика повышал на меня голос, тем ощутимее его занпакто вытягивал из меня силы. К тому же, как бы мне не хотелось потянуть время, видимо, насладиться моментом мне не дадут. Давление, вспыхнувшее холодной искрой в нескольких километрах к северу, говорило о подоспевшей кавалерии. Или, лучше сказать, отряду зачистки.
— Не все так однозначно, Юмичика. Не делай поспешных выводов. Это все, что я могу тебе сказать, так что… То: кацу, Тобимару.
Лежащий на земле меч вспыхнул столпом искр, из которого вырвалась размытая тень, разодравшая лианы острыми когтями. Воспользовавшись удобным положением, оттолкнулась и прыгнула вперед, перехватив за тень занпакто, что моментально лег в ладонь знакомой рукоятью, возвращаясь в прежний вид. Из-за разрушения шикая меч Юмичики моментально вернулся в обычное состояние, поэтому все, что парень смог сделать, это выставить его перед собой в качестве защиты.
Оттолкнув его легкой волной реацу, заставив от неожиданности оступиться, я усмехнулась и, занеся вакидзаси над головой, выронила его. Удивление, сменившиеся вспышкой испуга во взгляде Юмичики от банального факта, что я просто бросилась на его меч, позволило мне без труда приблизиться и повалить его на землю.
Лезвие катаны в опасной близости застыло под моей шеей, холодя кожу острым металлом. Оно дрожало в такт рукам парня. Теперь я была достаточно близка, чтобы увидеть в глазах офицера неподдельный ужас от того, что он не готов так просто убить меня.
Сердце забилось в груди еще быстрее, разгоняя по телу приятную слабость и удовлетворение. Взгляд, которым на меня смотрел парень, был тем сокровищем, которое я ни за что не позволю отнять. Этот преданный, грустный и отчаянный взгляд сиреневых глаз, в которых затухал лиловый отблеск, заставил меня грустно улыбнуться, почувствовать тяжесть и боль, с которой приходится отрывать от сердца что-то очень дорогое и любимое…
— Не все так однозначно, — с горечью добавила я, позволив себе последний момент слабости и заботливо прикоснувшись к щеке Юмичики. — Прости мне эту жестокость.
Поднявшись на ноги и подобрав занпакто, я шумно выдохнула, затягивая тугой узел на шее чувств, которые еще чуть-чуть, и вырвались бы наружу. Рванула в сторону, подпрыгивая над деревьями и, наблюдая, как во всю озверевший Люппи собрался атаковать Иккаку, выбросила в его направлении руку.
— Бакудо № 9: Хорин!
Оранжевый луч, выстреливший в арранкара достаточно быстро, чтобы не дать ему время на контрмеры, обвил его. Он мог без труда разорвать его, так что, не оставляя ему подобной роскоши, вложила реацу, чтобы дернуть лоссо в свою сторону, вырывая Рюппи из драки.
— Какого черта ты тво?!..
Разгневанные крики Шестого оборвались в тот миг, когда, возведя занпакто к небесам и сложив быструю печать пальцами, подала сигнал к эвакуации. Из разорванных черными полосами гаргант обрушились лучи отражения, делая нас недосягаемыми для шинигами.
Недосягаемыми до мира, что я оставила позади. Ведь последний мост был сожжен, уничтожен… Как бы грустно и тяжело ни дался этот выбор, это мой выбор. И сожалеть о нем поздно.
Сложно понять собственные чувства. После возвращения из мира живых единственное, что мне хотелось, это запереться ото всех, и проникнуться грустью и тоской, увязнуть в липких смердящих отчаянием чувствах. А сейчас — ничего. Тоскливая пустота, по-другому не скажешь. Душа словно превратилась в пустыню, которую я лицезрела за окном.
— Хинамори-сан?
В коридоре звенела тишина, лишь звук моего имени растворился в ней, заставив обернуться к тому, кто пришел за мной.
— Канамэ-сан…
Вот кто, пожалуй, оставался для меня наиболее загадочной и беспокойной фигурой. Поначалу мне это не казалось достойным внимания, но чем больше я сравнивала Тоусена с тенью, что незаметно следует за Айзеном, тем тревожнее становилось. Из всех людей, пожалуй, лишь с ним властитель Уэко Мундо выстроил подобие доверительных отношений. Даже не подобие. Несмотря на все слова Айзена о том, что он считал доверие слабостью, он доверял Тоусену, это прекрасно читалось в их взаимодействии.
Видела ли я в этом возможность для себя, что мужчина также когда-нибудь мог довериться мне? Нет. Для меня пример Канамэ Тоусена вызывал не надежду, а раздражение… ревность.
— Канамэ-сан, можно задать вопрос? — вернув на собеседника взгляд я, очевидно, не стала дожидаться разрешения и спросила: — Как вы смогли добиться того, чтобы Айзен видел в вас союзника?