Поклонившись в ответ, я могла лишь принять доверие и уважение, которое выказали мне члены пятого отряда. Как ни странно, я действительно дорожила ими, пятый отряд стал детищем, которое играло для меня не последнюю роль.
Осмотрев бойцов, преисполненных уверенности, я почувствовала гордость. За себя, за отряд. Как говориться «работай на репутацию, чтобы потом репутация работала на тебя».
— Честно говоря, я не ожидала услышать подобных слов в свой адрес, — улыбнувшись, обратилась я к шинигами. — Возможно, мне стоило бы уйти с поста, чтобы избавить вас от давления со стороны других отрядов, но я не буду этого делать. Более того, главнокомандующий позволил мне сдать экзамен на звание капитана. Как минимум поддержка четырех капитанов у меня есть. Вы моя семья, вы те, за кого я боролась последние годы. Хоть и понимаю, что порой вы хотели убить меня из-за того, что я заставляла вас постоянно отчеты переделывать… — улыбнувшись, я услышала, как кто-то тихо усмехнулся. М-да, наша любимая тема. — Не буду скрывать. Последние месяцы для меня оказались сущим адом. Но… Айзен Соуске получил по заслугам. И теперь придется восстанавливать не только репутацию отряда, но и показать, что нас не сломили, что мы до сих пор едины и готовы дать отпор любой угрозе. Возможно, одна я не справлюсь, поэтому, я хочу попросить вас поддержать меня, поддержать наш отряд. Вы поможете мне?
— Мы полностью в вашем распоряжении, лейтенант, — с непоколебимой уверенностью отозвался Окита.
— Конечно, мы с вами!
— Давайте покажем другим, чего мы стоим.
— Нас не сломить так просто!..
— Ну и ну, да вы и без меня хорошо держались, — добродушно улыбнувшись, отметила я энтузиазм подопечных, после чего привлекла и внимание, хлопнув в ладоши. — Хорошо. Тогда, попрошу вас возвращаться к делам или идите домой, кто чем намеревался заняться. Завтра новый день, и нам придется постараться. Спасибо вам.
«…почти поверил».
Тихий комментарий, раздавшийся в голове, чуть не заставил скривиться.
«Чего ты такой токсичный сегодня? Если уж чего не нравится, говори хоть громче, а не бубни».
На мою язвительность Тобимару не нашлось, что сказать.
Большая часть солдат начала расходиться, но некоторые все же задержались, чтобы выказать поддержку, благодарность или просто узнать, как я себя чувствовала. Так необычно, что они выказывали заботу, но мне искренне импонировало их поведение. Они готовы сплотиться вокруг меня из-за жертвенности, образ которой выстроило надо мной начальство.
— Окита, — окликнула я офицера, — проводишь меня? Я бы хотела обсудить кое-что.
— Да, разумеется.
Распрощавшись с солдатами, мы с мужчиной направились к административному зданию, в котором, судя по горящему свету в окнах, даже кто-то продолжал работать.
— А теперь, Окита, скажи, как обстоят дела в отряде на самом деле.
— Лейтенант?.. Но, мы ведь…
— Я понимаю, что многие могут видеть во мне ангела спасения, но прошу тебя быть честным.
Измученный вздох собеседника только подтвердил догадку, что на самом деле все обстояло не так радужно, как хотелось. Как только мы зашли в пустующий холл административного здания, он тихо сообщил:
— Молодое поколение сейчас вас едва ли не до божества возносит, но с теми, кто служит в отряде дольше вас, могут возникнуть сложности. Некоторые из старших офицеров сомневаются, что вы… что вы действительно…
— Что я все еще не остаюсь верна Айзену, несмотря на заверение руководства о тайной операции?
— Простите…
— Можешь назвать их имена?
— А, ну… могу, но…
— Не волнуйся, — устало вздохнула я, — в моих планах нет устраивать чистку в наших рядах. Напротив, их скептицизм будет полезен. Но мне не важно, что они думают, мне важно, что они будут делать. В конце концов, не им решать, стану ли я капитаном отряда. Однако мне важно донести до них мысль, что сейчас отряд у меня стоит на первом месте. И мне хотелось уточнить, Окита. Ты ведь относишь себя к тем самым офицерам, не так ли?
Теперь настал черед мужчины тяжело вздыхать. За этим вздохом крылось что-то большее, чем чувство вины. Окита окинул меня столь мрачным взглядом, словно у него на душе таилось что-то куда более тяжелое, чем обычные опасения.
Остановившись, мужчина задумчиво произнес:
— Хинамори-сан, вы знаете, что я служу в отряде довольно давно. И я свято верю в справедливость закона… так должен говорить офицер, так должен жить офицер. Глядя на вас, я не могу сказать, что вы свято верите в закон, и уж тем более справедливость Готей 13. Так, похоже, не верил и капитан Айзен… так не верила в это и моя дочь.
— Дочь? — не срыв удивление от столь внезапного поворота, я невольно осмотрелась по сторонам, убедившись, что никого нет поблизости. — Я не знала, что у тебя есть дочь.
— Она погибла.
— Оу… мне жаль.
— Она также была шинигами, вы с ней почти одного возраста, поэтому, глядя на вас, я постоянно ее вспоминаю, — сообщил мужчина и, присев на пустующую скамью, тяжко вздохнул. Но взгляд его оставался, на удивление, чистым от эмоций. Я присела рядом. — Талантливая девочка, ее звали Мэй. После окончания академии ей предложили вступить в отряд кидо, потому что она отличалась невероятным талантом к магии. Ее подруга, тоже выпускница, поступила во второй отряд… Эта девочка была из младшей аристократии, поэтому не удивительно, что ее забрала к себе молодая капитан Фон. Даже несмотря на то, что мы с Мэй были выходцами из Руконгая, эта девочка относилась к нам с уважением и любовью, часто приглашала в гости.
— И ее родители были не против?
— На удивление, нет. Я тогда сам удивился, во всяком случае, они не выказывали никакой вражды или неприязни нам в лицо. В общем… эту девочку, поскольку она была из младшей аристократии, как шинигами, отправляли на патрули в район к знати, и там она приглянулась одному аристократу, который, скажем так, был довольно неприятен и настойчив. Однажды девочки спокойно гуляли по району, вечером… это же безопасный район был…
По мере повествование каждое слово все труднее слетало с языка мужчины, и в какой-то момент он замолчал, удрученно прикрыв глаза. Ему потребовалось время, чтобы собраться с духом и продолжить.
— На утро мне пришла новость, что девочка из той семьи была в ужасном состоянии, а тот аристократ с некоторыми из его друзей убиты, и во всем обвинили мою дочь.
— Что?..
— Знаете, Хинамори-сан, какие бы ужасные вещи не происходили с вами, они покажутся вам сущим пустяком в сравнении с беспомощностью, когда ты не можешь защитить своего собственного ребенка. Моя девочка… она сказала, что когда попрощалась с подругой и уходила, услышала ее крики, побежала на помощь и… У меня язык не поворачивается озвучить, что эти сволочи с ней сделали. Мэй велели убираться, но она ведь не могла бросить свою подругу.
— Она пыталась защитить свою подругу, — заключила я, ощутив искреннее сочувствие к Оките, который лишь понуро кивнул в знак согласия. — Но ведь это акт самозащиты. И разве та девочка ничего не сказала?
— Сказала… поначалу. Но она ведь из младшей аристократии, и ее родителей, вероятно, сильно запугали, отчего фактически без суда и следствия моя дочь была приговорена к смертной казни. Убийство аристократа, не важно, по каким причинам, карается высшей мерой наказания. А знать не могла допустить очернения своего имени. Я даже не смог вновь увидеть свою дочь и попрощаться с ней… прошло уже тридцать лет, но… для меня все равно, что это было вчера.
В обрушившейся тишине я прочувствовала максимальную неловкость и угнетение. Потому что не понятно, к чему была рассказана печальная история, и на этот счет у меня закрадывалось неприятное предчувствие.
— Я служу в отряде довольно давно, однако сих пор нахожусь в должности седьмого офицера. По правде говоря, Совет 46-ти требовал моей отставки, однако… капитан Айзен настоял на обратном. В качестве ультиматума ему запретили когда-либо повышать меня по службе.
Неприятные мурашки пробежали по коже. Напряженно выдохнув, продолжая смотреть перед собой немигающим взглядом, я едва не усмехнулась.
— И, полагаю, ты мне это рассказываешь, не потому, чтобы я не удивлялась, если вдруг получу отказ на запрос о твоем повышении.
— Мне всегда грустно, когда люди используют и подставляют друг друга, — мрачно подметил Окита. — Вы были такой жизнерадостной и милой девушкой, что, когда капитан Айзен сделал вас лейтенантом… мне стало очень печально. Но как оказалось, печалиться было не о чем. Вы даже обращаетесь ко многим не как прежде… особенно к старшим, с какой-то дерзость. Маленький котенок оказался тигренком. И рука хозяина не смогла удержать его.
— И как… давно?
— На следующий день после официального заявления о смерти моей дочери, — тихо сообщил мужчина. — Я не знаю, почему, Хинамори-сан, но то, что вы сделали, явно не было спланировано верховным командованием. Могу полагать, что это произошло из-за личных разногласий.
— Как много вас? — переведя на офицера тяжелый взгляд, сухо уточнила я.
— Достаточно. Мы хотели лишь справедливости, чтобы эта гнилая система была стерта. Если вы готовы продолжить его дело, вы получите нашу безоговорочную поддержку. Если вы защитите всех нас, как обещали, мы готовы служить вам.
— Даже несмотря на то, что именно я и лишила вас… справедливости?
— Будем честны, Хинамори-сан, — измученно вздохнул Окита, — мы прекрасно понимали, что нас просто использовали, и мы были готовы быть использованными ради мести, ради справедливости. Мы уже лишились всего, у нас осталась только жизнь и какие-то надежды, в то время как у молодого поколения есть и куда более ценные вещи. Защитите то, что есть у них, защитите их, их будущее. И мы поможем вам.
— Что ж… — выдохнув и хлопнув себя по ногам, я поднялась со скамейки и заключила: — Я скажу так, Окита. Еще ничего не кончено. Все только начинается, только в этот раз это «все» будет идти по моему сценарию. Из меня, конечно, тот еще лидер… но я защищу своих людей. В этом можешь не сомневаться.