Поэтому он и удалился в безлюдный Вермонт, занялся ремонтом гостиницы, которая знала лучшие времена.
— Значит, ты оставил работу и приехал в Зеленые Горы, — сказала она.
— Примерно так. Меня попросили покинуть отделение. Член нашего профсоюза настаивал на том, чтобы я не сдавался, но я не видел в этом смысла. Город бурлил от возмущения. Лето грозило быть жарким. И ситуация только ухудшилась бы, если бы я остался.
— Мне кажется, это было неправильным решением.
— Это было к лучшему.
— Для кого?
Джейк проигнорировал ее вопрос:
— Все затихло. Мою семью больше не преследовали журналисты. А Миранда… Миранда… — Он потряс головой и с болью произнес: — Наш брак распался.
— Это очень больно, когда ты обнаруживаешь, что ошибался в человеке, с которым собирался прожить всю жизнь.
Джейк взглянул на нее:
— Ты говоришь это исходя из собственного опыта?
Кара неловко кивнула. И мгновенно они поменялись местами. Теперь Джейк задавал вопросы:
— Давно ты замужем?
— Чуть больше четырех лет.
Кара ощущала, что он неправильно понимает ее. Она была замужем. И обратной дороги нет. И не важно, что ей придется делать, чтобы быть рядом со своим сыном, она не будет больше женой Трумэна, в любом смысле этого слова.
— Он… изменял тебе?
— Изменял? — Кара покачала головой. — Нет, тут совсем другое. Трумэн слишком привязан к своей матери и зависим от нее. Она не позволила бы ему иметь любовницу. Кроме того, брак со мной и так достаточно его напрягал.
— Без матушки и шагу не мог ступить?
— Ч-ч-что? — Кара почувствовала, как лицо ее вспыхнуло, когда она поняла, что сказала. В таких ситуациях она всегда тушевалась и начинала все отрицать. Но сейчас лишь вздохнула. — Да, именно так. Сьюзен с самого начала дала мне ясно понять, что я недостаточно хороша для ее сына.
— А как отреагировал на это твой муж?
— Трумэн считал, что мне надо совершенствовать себя, чтобы вписаться в его окружение. Он называл меня бриллиантом, нуждающимся в огранке. Муж потратил четыре года, пытаясь отшлифовать меня…
Джейк нахмурился:
— Я ничего не понимаю в этом. С этого места, где сижу, ты кажешься мне совершенной.
Шершавые пальцы нашли ее ладони на столе и быстро сжали их. Наверное, это было проявлением ласки. Кара судорожно выдохнула, не зная, что сказать и как ей справиться с жаром, охватившим все тело.
— И ты поверила ему? — настаивал Джейк, приняв ее молчание за сомнение.
— Нет. Я не поверила, но сомневалась в себе, ведь Трумэн представил все дело так, будто только он заботится о моих интересах.
— Он манипулировал тобой.
Кара вздохнула:
— Да, но у него есть несколько положительных качеств. Например, я знаю, что он искренне любит нашего сына. И никогда не обидит его.
— Это важное качество. — Голос Джейка прозвучал странно задумчиво.
«Да, действительно, — подумала Кара. — Но его явно недостаточно для счастливого брака».
Она решила поменять тему разговора:
— Возвращаясь к вопросу о тебе… Хочу спросить: ты скучаешь о своей прежней работе?
— И да, и нет. Мне нравится помогать людям. Но иногда… — Лицо его стало мрачным.
— Иногда?..
— Это нелегкая жизнь. Когда ты находишься на работе, то должен проявлять сверхбдительность. Ты не можешь расслабиться ни на секунду. Но когда ты возвращаешься домой…
— Тебе трудно расслабиться.
Джейк взглянул на нее:
— Именно так. Чтобы расслабиться, многие парни начинают пить. Некоторые начинают пить очень много и очень часто.
— И становятся алкоголиками.
Джейк кивнул.
— А что ты делал, чтобы расслабиться? — тихо спросила она. Она не могла поверить в то, что он прибегал к алкоголю. Он был слишком волевым для этого.
— Я мастерил разные вещи. У отца была мастерская в цокольном этаже.
— У моего отца тоже была мастерская в цокольном этаже, — сказала Кара. Усмехнувшись, она добавила: — Он даже ничего не создавал. Мне кажется, он уходил вниз по вечерам, чтобы провести время в свободной от нас зоне.
— Убежище для мужчины, да? — Джейк улыбнулся.
У него был сексуальный рот, широкий и чувственный…
— Догадываюсь, что было именно так. — Кара говорила спокойно, хотя ей было трудно дышать.
— Мой отец любил мастерить своими руками. Он сам сделал мебель для рабочего кабинета — настолько качественную, что мог бы ее продать, но раздарил друзьям и членам семьи. Он считал свою работу хобби, которым занимался после долгой работы в офисе. Он жил в таком режиме более тридцати лет. И сейчас продолжает работать, но лишь время от времени.
— А что ты скажешь о твоей матери?
— Она была домохозяйкой. Иногда она подрабатывала, но всегда была вместе с нами, когда мы с Дином находились дома, поэтому не могла работать полный день. — Тон Джейка стал ироничным. — Мы с Дином считали, что нас ущемляют.
— И у меня было то же самое. Я не могла в полной мере оценить те жертвы, на которые шли родители, пока не стала матерью сама. Для своего ребенка я сделаю все. Все.
— Если тебе это дано.
Какие странные слова, сказанные странным тоном!
— Что ты хочешь сказать?
Джейк откашлялся:
— Мой отец трудяга. И столярная работа отнимала у него все свободное время. А у Дина никогда не хватало терпения довести дело до конца.
— Но ты не такой.
— Да, — согласился Джейк.
Кара поняла, что Джейк и Дин, хотя внешне и были похожи, совершенно разные по характеру. Дин был порывистым и открытым, а Джейк — сдержанным и осторожным. Однако сейчас, в этот поздний час, он сидел на кухне с совершенно посторонней женщиной, пил вместе с ней какао со шнапсом и делился своими секретами.
Возможно, братья все-таки не были такими уж разными. Возможно, Джейк не так уж сдержан и отстранен, как кажется на первый взгляд.
— И что же ты мастерил после работы, чтобы снять свой стресс?
— Кресла. Кресла-качалки, если быть точнее. Старомодные кресла, которые часто можно видеть на верандах старых домов.
— О, мне они так нравятся! Но у меня ничего этого нет. У меня нет веранды. — Улыбка ее потускнела. — Я живу в квартире. — Улыбка совсем погасла. — В настоящий момент. А какие у тебя планы насчет этого места?
— Не знаю, — признался он.
— Но ты ведь хочешь открыть гостиницу?
— Нет. — Ответ Джейка был быстрым, машинальным. Такой же ответ он дал своей семье всего лишь день назад. В его планы не входило открывать гостиницу. Когда он подписывал бумаги о покупке этого здания, он думал лишь о том, чтобы поселиться здесь и заниматься каким-то делом. Денег, выплаченных ему в полиции, хватило бы надолго. — Я не знаю.
— А я представляю тебя именно здесь.
— Да? В качестве кого?
Кара, улыбнувшись, пожала плечами:
— В качестве хозяина, а также мастера на все руки.
— Спасибо. — И Джейк рассмеялся.
К его удивлению, Кара посчитала, что он не напрасно тратит здесь время.
— Это место связано с моими детскими воспоминаниями. Отец набрел на эту гостиницу, находясь в какой-то деловой поездке. А потом стал привозить сюда нас, причем в любое время года. Мы любовались здесь красками заката, катались зимой на лыжах, гуляли в окрестностях, собирали ягоды летом. А весной мы с Дином однажды увязались за рабочими, которые пошли собирать кленовый сок. Гостиница славилась продажей кленового сиропа.
— Если ты восстановишь ее, то почувствуешь удовлетворение. Особенно после того, что случилось в Буффало.
Джейк издал неопределенный звук, не зная, как реагировать на столь быстро сделанное заключение.
Шоколад был выпит, толстая свеча значительно уменьшилась в размерах, и внутри ее образовалась большая дыра. Это было все, что осталось от свечи для украшения праздничного пасхального стола. Но Джейк не расстраивался. Он наслаждался тем, что сидел в полутьме, на тихой кухне, рядом с Карой. И разговаривал с ней.
Его удивило, что он рассказал ей о себе все, за исключением некоторых отвратительных подробностей. Раскрыв перед ней свою душу, Джейк приготовился — вот сейчас она отвернется от него. Вежливо, конечно. Все-таки она была его гостьей. Но он не почувствовал в ней никакого отвращения, никакого стремления отдалиться. Кара просто слушала, и именно это пробуждало в нем желание раскрыться перед ней.
Джейк указал на свечу и сказал:
— Кажется, наступила ночь.
— Да. Уже поздно.
Никто из них, однако, не пошевелился. Свеча приветливо вспыхнула, когда молчание затянулось. Первой встала Кара. Она отнесла чашки к раковине и стала их мыть, а Джейк взял фонарик. Когда Кара закончила, он включил фонарик и задул пламя свечи.
Затянув потуже пояс халата и прикрыв воротником шею, Кара сказала:
— Ну, спокойной ночи.
— Я провожу тебя наверх. В камин надо подбросить поленья.
— Хорошо.
Под их ногами застонали и заскрипели ступеньки. Джейк подумал, что сейчас на верху лестницы появится его мать, как было в его детстве, когда поздним вечером он тихо крался домой. Но дверь комнаты, где спали его родители, оставалась закрытой.
Когда они дошли до спальни, Джейк решил побыстрее разжечь огонь и уйти, пока они оба не окажутся в неловком положении. Он почувствовал, как вспотели его ладони, когда он представил себе то, что не имел права представлять.
Как Джейк и подозревал, огонь снова потух, и в камине лишь тлели угли. Утром ему надо будет принести сюда побольше дров. Сейчас осталась лишь пара поленьев. Но их хватит на остаток ночи. Ему потребовалась лишь пара минут, чтобы вновь разжечь огонь, а Кара терпеливо стояла за ним, светя ему фонариком, пока это было необходимо.
Встав на ноги, Джейк отряхнул руки:
— Тебе будет тепло до утра.
— Спасибо.
Кара передала ему фонарик, и Джейк сунул его в карман.
— Спасибо тебе.
Ресницы ее дрогнули.
— За что?
— Не знаю. — Смех его был сдавленным и смущенным. — За то, что выслушала меня.
Она улыбнулась: