Энджи нажала на мобильнике одну из кнопок быстрого набора.
— Отдел новостей.
— Привет, Кэти, — произнесла Энджи в трубку. — Это Энджи. Конлан на месте?
— Конечно.
Через мгновение на том конце раздался голос Конлана:
— Привет. Ты в городе?
— Нет. Возвращаюсь в Вест-Энд.
— Ты едешь не в том направлении.
Она рассмеялась:
— Отгадай, что у меня в багажнике.
— Последний писк моды.
Энджи чувствовала себя, как алкоголик, который наконец-то признался себе в том, что у него есть проблемы. Коробки, лежавшие сейчас в багажнике, имели для нее такой же терапевтический эффект, как для запойных пьяниц — собрание «Анонимных алкоголиков».
— Детские вещи.
Наступила пауза, потом она услышала его встревоженный голос:
— В каком смысле?
— Колыбель. Одежда. Все. Я забрала из хранилища все, что там было.
Снова пауза.
— Для Лорен?
— Ей же это понадобится.
Энджи знала, что Конлан услышал в этих словах и недосказанное: «А нам нет».
— Ты как?
— Это нечто удивительное, Кон. Я давно так хорошо себя не чувствовала. Помнишь, как мы с тобой в Уистлере катались на лыжах вне трасс? Нас туда еще доставлял вертолет.
— Ты перед этим еще три ночи не спала.
— Точно. Мне было ужасно страшно, даже тошнило от страха, но, как только вертолет сбросил нас, я понеслась вниз по склону, а потом не могла дождаться следующего раза. Вот так я себя и чувствую сейчас. Будто снова лечу с горы.
— Ого!
— Знаю. Жду не дождусь, когда все это передам ей. Она будет в восторге.
— Энджи, я горжусь тобой.
Только после этих слов она поняла, что именно ради такой похвалы и позвонила ему.
— Отпразднуем завтра вечером?
— Обязательно, и ты не отвертишься.
Энджи улыбалась, когда нажимала на кнопку «отбой». Из радио зазвучала старая песня Билли Джоэла. «Для меня это рок-н-ролл». Она прибавила громкости и стала подпевать. Когда она въехала в Вест-Энд и свернула на дорогу к дому, она уже пела во весь голос и отбивала ритм по рулю. Так чувствует себя подросток, который возвращается домой после победы своей школьной футбольной команды.
Энджи остановила машину у домика, взяла сумку и побежала к крыльцу.
— Лорен! — позвала она, войдя в дом.
Ее встретила полнейшая тишина, и только в камине потрескивали поленья.
— Мы здесь, — послышался голос Лорен.
Она сидела на диване. Ее щеки были мокрыми от слез, глаза покраснели. Дэвид сидел рядом и держал ее за руку. Похоже, он тоже плакал.
Энджи пронзил страх. Она знала, почему женщины плачут в середине беременности.
— В чем дело?
— Мы с Дэвидом разговаривали.
— С тобой все в порядке?
— В порядке.
Энджи облегченно выдохнула. Опять она беспричинно всполошилась!
— Фу! Ну что ж, беседуйте дальше. — Она сделала шаг к лестнице.
— Подожди, — остановила ее Лорен и неуклюже встала с дивана. Взяв листок бумаги, она протянула его Энджи.
Дэвид тоже встал и, подойдя к ней, обнял ее за плечи.
Энджи стала читать письмо:
«Уважаемая мисс Рибидо! Рады сообщить вам, что мы готовы принять вас в Университет Южной Калифорнии… первый курс… полную стипендию, покрывающую расходы на обучение и проживание. Просим сообщить свое решение до начала июня».
— Я в этом не сомневалась, — с гордостью проговорила Энджи. Ей хотелось крепко-крепко обнять Лорен, закружить ее по комнате, смеясь и ликуя, но такое проявление радости в случае с Лорен было бы даже опасно и для нее, и для ребенка.
— Я даже не надеялась, что поступлю.
Энджи поразила грусть, прозвучавшая в ее голосе, и у нее защемило сердце. За последний год на долю Лорен выпало немало испытаний, но и это — исполнение ее мечты — тоже было серьезным испытанием в сложившихся обстоятельствах, не менее трудным, чем решение судьбы ребенка. Одно было неразрывно связано с другим.
— Я горжусь тобой.
— Это все меняет, — сказала Лорен так тихо, что Энджи едва расслышала.
— Как можно учиться в университете, имея ребенка на руках, ведь правда? — заявил Дэвид, не дававший Энджи обнять и утешить Лорен.
— Ему будет два месяца. — Лорен произнесла это отстранение, как будто к ней это не имело никакого отношения.
Энджи прикрыла глаза. Она понимала, что однозначного ответа нет. Она хорошо знала то, что еще не было известно Лорен: ясли, куда принимают таких крох, найти очень трудно. А если такие и найдутся, то они обойдутся в кругленькую сумму. Она задумчиво потерла переносицу. У нее было ощущение, что она находится на тонущем корабле: вода неуклонно прибывает.
— Это действительно проблема, — наконец сказала она, не считая нужным лгать. — Но ты сильная, умная девочка…
— Умная девочка не вляпалась бы во все это, — перебила ее Лорен.
Ее глаза опять наполнились слезами, хотя она и пыталась улыбнуться. Она посмотрела на Дэвида, и тот ободряюще ей кивнул, затем она устремила выжидательный взгляд на Энджи.
Они оба продолжали молчать, и Энджи вдруг стало страшно, у нее вдруг ослабли ноги, и она едва устояла на месте.
Лорен вывернулась из-под руки Дэвида и шагнула вперед.
— Энджи, возьми нашего ребенка.
Энджи словно ударили в солнечное сплетение. У нее перехватило дыхание и закружилась голова.
— Не надо, — прошептала она и замахала руками, словно хотела отогнать от себя эти слова.
Лорен сделала еще один шаг. И еще один. Она выглядела такой маленькой, такой беспомощной.
— Пожалуйста. Мы хотим, чтобы ты усыновила нашего ребенка. Мы обсуждали это весь день. Это единственный выход.
Не в силах произнести ни слова, Энджи прикрыла глаза и жалобно пискнула. Ей было страшно вновь ступать на дорогу мечты и надежды. В прошлый раз ее грубо вытолкнули на обочину, и это едва не убило ее. Она боялась даже впускать в голову мысль о том, что в скором времени ей доведется укачивать на руках малыша.
Нет, не надо соглашаться. Она не готова снова ступить на этот путь.
И все же. Разве она может отойти в сторону?
Малыш.
Энджи открыла глаза и увидела, что Лорен внимательно наблюдает за ней. В заплаканных глазах девочки светилась надежда, а в руке она держала письмо из университета, листок бумаги, который мог изменить ее жизнь.
— Пожалуйста, — одними губами произнесла Лорен и заплакала.
Энджи ощутила страшную пустоту и холод внутри, ей показалось, что сердце сжалось в ледяной ком. Умом она понимала, что на эту просьбу надо ответить твердым «нет», но ответить так не могла. Ни Лорен, ни самой себе. В глубине души она знала, что поступает неправильно, когда тихо произнесла:
— Да.
— Ты сегодня какая-то не такая, — сказала Мария, поправляя очки на носу.
Энджи отвела взгляд:
— Чепуха! Я такая же, как всегда.
— Вовсе нет. Джерри Карл трижды обращался к тебе, прежде чем ты соблаговолила проводить его к столику.
— А когда мистер Костанца попросил красного вина, ты сунула ему в руку бутылку, — вмешалась в разговор Мира, вытирая руки фартуком.
Энджи уже жалела, что зашла на кухню. Мама и Мира сразу почувствовали, что она не в себе, а потом, как пара чутких гиен, насторожились и стали выслеживать ее, выжидая удобный момент.
— Я в порядке. — Энджи решительным шагом вышла из кухни.
В обеденном зале она немного отвлеклась. Хотя она и прилагала все силы, чтобы четко выполнять свои обязанности, она все равно двигалась медленно, как в тумане. При такой отрешенности каждое движение было для нее самой настоящей победой. Она вяло улыбалась клиентам и пыталась делать вид, будто все в порядке, но на самом деле не испытывала никаких эмоций. После разговора с Лорен она запрятала их в сундук, повесила на него замок и за сутки ни разу не решилась заглянуть в него.
Потому что так было легче. У нее не было душевных сил разбирать по пунктам своего рода сделку, заключенную между нею и Лорен, так как она понимала: эта сделка до добра не доведет. Вся эта история опять закончится разбитыми сердцами и душевными муками.
Энджи подошла к окну и устремила невидящий взгляд в ночь. Она отключилась от гула голосов, витавшего над столиками, а потом перестала слышать и другие звуки, кроме биения собственного сердца.
Что дальше?
Этот вопрос мучил ее весь вечер, прежде чем она заснула, и сразу же возник у нее в голове утром, когда она проснулась. Ею владела не поддающаяся определению смесь отчаяния и надежды, будущее представлялось запутанным клубком, и она не знала, где тот конец, за который надо было потянуть, чтобы распутать его. Она то твердила про себя: «Малыш», и тогда ее сердце наполнялось сладостным ликованием, то ее будто снова бросало в мрачную бездонную пропасть под настойчивый рефрен: «Лорен никогда не сможет отдать тебе ребенка».
Энджи понимала: какой бы путь из двух она ни выбрала, каждый из них будет сопряжен со страданиями. А выбирать ей предстояло между Лорен и ребенком, и предугадать результат было невозможно. В лучшем случае с ней останется либо Лорен, либо ребенок. А в худшем она потеряет обоих.
— Энджи?
Она охнула и быстро повернулась. За ее спиной стоял Конлан с букетом чайных роз.
Энджи, оказывается, совсем забыла об их свидании и виновато улыбнулась. Ее улыбка насторожила Конлана, и у него между бровей залегла глубокая складка.
— Ты рано, — промямлила Энджи и издала какой-то нелепый смешок.
— Я пришел раньше всего на минуту или две, — продолжая хмуриться, проговорил Конлан. — Что с тобой?
— Все в порядке. Подожди, я только возьму пальто и скажу своим до свидания.
Энджи поспешила прочь и только у двери на кухню поняла, что не взяла у него букет.
Черт!
— Пришел Конлан, — сообщила она маме и Мире. — Вы закроете ресторан без меня?
Мама и Мира понимающе переглянулись.
— Так вот в чем было дело, — сказала мама. — Это ты о нем все время думала!
— Я подвезу Лорен домой, — пообещала Мира. — Развлекайтесь.
Ха, развлекайтесь!
Энджи забыла попрощаться и вышла в зал.