«Энджела! Входи. Я расскажу тебе о налогах».
«Но я хочу пойти в кино, папа».
«Ладно, беги. Скажи Оливии, чтобы она поднялась сюда».
Энджи вздохнула, подошла к столу и села в отцовское кресло. Пружины заскрипели под ее весом.
В течение следующих нескольких часов она просматривала бумаги и делала записи. Она снова пролистала все бухгалтерские книги, а затем занялась налоговыми карточками и рабочими записями отца. К тому моменту, когда она перевернула последнюю страницу, картина была ясна. Мама права. «Десариа» в большой беде — доход упал практически до нуля.
Энджи потерла глаза и спустилась вниз.
Было семь часов — время наплыва посетителей.
В обеденном зале было занято только два столика, за одним — доктор и миссис Петроселли, за другим — семейство Шмидт.
— В это время всегда так мало посетителей? — спросила она у Ливви, которая, стоя у входа, изучала свои накладные ногти. Красный лак украшали розовые звездочки.
— В прошлую среду у нас было три посетителя за весь вечер. Можешь записать это. Все заказали лазанью — если тебе это интересно.
— Как будто у них был выбор.
— Ну вот, началось.
— Лив, я не собираюсь критиковать. Я просто пытаюсь разобраться.
— Ты хочешь помочь? Тогда придумай, как затащить к нам людей. Или из каких денег заплатить зарплату Розе Контадори. — Она бросила взгляд на пожилую официантку, которая медленно шла между столами и несла всего лишь одну тарелку.
— Для этого придется кое-что изменить, — сказала Энджи как можно мягче.
— Например?
— Меню, рекламу, внутреннее убранство, цены. Ваши платежные документы в полнейшем беспорядке. И с системой заказов такая же история. У вас, ребята, пропадает много продуктов.
— Мы же все равно должны готовить, даже если посетители не приходят в ресторан.
— Я имею в виду…
— Что мы все делаем неправильно. — Она заговорила громче, чтобы мама могла их услышать.
— В чем дело? — тут же из кухни появилась Мария.
— Мама, Энджи провела тут полдня, и за это время она пришла к выводу, что мы ни в чем не разбираемся.
Мама мгновение переводила взгляд с одной дочери на другую, затем решительным шагом прошла в дальний угол зала и отвернулась к окну.
Ливви закатила глаза:
— О боже! Она опять советуется с папой. Если наш покойный папа посчитает, что я не права, меня выгонят.
Наконец мама вернулась к ним. Вид у нее был нерадостный.
— Папа говорит, что ты считаешь, что у нас плохое меню.
Энджи нахмурилась. Она именно так и считала, но никому об этом не говорила.
— Не плохое, мама. Просто его нужно немного изменить, чтобы оно стало хорошим.
Мама прикусила нижнюю губу, сложила на груди руки.
— Знаю, — бросила она куда-то в сторону и посмотрела на Ливви. — Папа думает, что нам надо прислушаться к Энджи. Хотя бы попервоначалу.
— Естественно, он так думает, ведь она же его принцесса. — Ливви сердито взглянула на Энджи. — Хватит с меня этой галиматьи. У меня есть молодой муж, который умоляет меня по вечерам оставаться дома и делать детей.
Удар попал в цель. Энджи даже поморщилась.
— Именно этим я и займусь. — Ливви похлопала ее по плечу. — Удачи тебе, сестренка, флаг тебе в руки. Теперь ты будешь работать по вечерам и выходным. — Она решительно вышла из ресторана.
Энджи смотрела ей вслед, пытаясь понять, что вызвало такую бурную реакцию сестры.
— Я же только сказала, что нужно внести кое-какие изменения.
— Но не в меню, — твердо заявила мама. — Людям нравится моя лазанья.
Лорен уставилась на задачу, которую ей предстояло решить.
«Человек прошел шесть миль со скоростью четыре мили в час. С какой скоростью ему придется идти в течение следующих двух с половиной часов, чтобы средняя скорость всего его пути равнялась шести милям в час?»
Ответы расплывались у нее перед глазами.
Она откинулась на спинку стула. Все, хватит. Она так устала за последний месяц, пока готовилась к выпускному тесту, что у нее теперь постоянно болит голова. Если она сейчас станет решать эту задачу, то завтра заснет на уроках и ничего хорошего не будет.
Но до теста всего две недели.
Лорен с тяжелым вздохом наклонилась над столом и взяла карандаш. В прошлом году она уже сдавала такой же тест и набрала хорошее количество баллов. В этом году она рассчитывает на отличный результат: тысяча шестьсот. Для таких, как она, имеет значение каждый балл.
К тому моменту, когда таймер на плите писком обозначил один прошедший час, Лорен успела сделать еще пять страниц теста. Числа, слова, геометрические формулы носились у нее в голове, как огромные космические корабли из «Звездных войн», и сталкивались друг с другом.
Лорен отправилась на кухню, чтобы поужинать, прежде чем идти на работу. Перед ней был выбор: съесть либо миску хлопьев с изюмом, либо яблоко с арахисовым маслом. Она предпочла яблоко. Поев, она надела черные брюки и розовый свитер плотной вязки, хотя знала, что под рабочим халатом с надписью «Райт Эйд» свитер виден не будет. Прихватив свой рюкзак на тот случай, если удастся в обеденный перерыв выкроить время и закончить домашнюю работу по тригонометрии, она выбежала из квартиры.
Лорен уже успела спуститься вниз и была у входной двери, когда позади раздалось:
— Лорен!
«Черт!» Она остановилась и повернулась.
Миссис Мок стояла в дверях своей квартиры. Ее брови были сдвинуты, а уголки рта устало опущены. Морщины на лбу казались нарисованными.
— Я жду квартплату.
— Я знаю. — Лорен стоило большого труда произнести эти слова ровным голосом.
Миссис Мок сделала несколько шагов в ее сторону.
— Мне очень жаль, Лорен. Мне действительно очень жаль, но я должна получить с вас квартплату. Иначе под угрозой окажется моя работа.
Лорен смягчилась. Придется попросить у начальника аванс. Ей ужасно не хотелось делать это.
— Знаю. Я передам маме.
— Пожалуйста, передай.
Она шагнула в дверной проем и услышала слова миссис Мок:
— Лорен, ты хорошая девочка. — Управляющая говорила это каждый раз, когда требовала деньги.
Лорен нечего было ответить на это, поэтому она не остановилась и вышла в дождливую иссиня-черную ночь.
Чтобы добраться до круглосуточной аптеки «Райт Эйд», ей пришлось дважды пересаживаться на другие маршруты автобуса. Хотя она и не опаздывала, она все равно торопилась. Несколько дополнительных минут в рабочем листке никогда не повредят.
— Эй, Лорен. — Это была Салли Поночек, фармацевт. Как всегда, она щурилась. — Мистер Лэндерс хочет тебя видеть.
— Хорошо. Спасибо. — Она прошла в комнату для сотрудников, бросила свои вещи и поднялась наверх в крохотный, заваленный медикаментами кабинет начальника. По дороге она репетировала, как скажет: «Я работаю здесь почти год. Я работаю по всем праздникам, вы же знаете. В этом году я буду работать на День благодарения и на Рождество. Есть ли у вас возможность выплатить мне авансом зарплату за эту неделю?»
Лорен заставила себя улыбнуться мистеру Лэндерсу.
— Вызывали?
Мистер Лэндерс поднял голову от бумаг, лежавших перед ним на столе.
— А, Лорен. Да. — Он провел рукой по редеющим волосам, зачесанным на одну сторону, чтобы прикрыть лысину. — Мне нелегко говорить такое. Мы вынуждены отказаться от твоих услуг. Ты видишь, как плохо идут у нас дела. Ходит слух, что в корпорации подумывают о закрытии этой аптеки. Местные не жалуют сетевую точку. Извини.
Прошла секунда, прежде чем Лорен осознала услышанное.
— Вы меня увольняете?
— Технически мы предоставляем тебе отпуск без сохранения содержания. Если бизнес оживится… — Он так и не закончил свое обещание. Оба знали: бизнес не оживится. Он протянул ей конверт. — Здесь великолепные рекомендации. Лорен, поверь, мне очень жаль терять тебя, ты — хорошая девочка.
В доме было слишком тихо.
Энджи стояла у камина и смотрела на залитый лунным светом океан. На нее потоками изливалось тепло, но ей никак не удавалось согреться. Руки были холодными как ледышки.
На часах было половина девятого — слишком рано, чтобы ложиться спать.
Энджи отвела взгляд от окна и с тоской посмотрела на лестницу. Эх, если бы она могла вернуться на несколько лет назад, в те времена, когда она легко засыпала.
До чего же сладко было засыпать в объятиях Конлана! Как же ей было тепло и уютно рядом с любимым! Она давно не спала одна и уже забыла, насколько может быть одиноко в широченной кровати.
Нет, сегодня она точно не заснет, сегодня у нее не то состояние. Стоящая вокруг тишина гнетет ее, ей нужно ощутить близость жизни.
Энджи взяла с журнального столика ключи и пошла к двери.
Через пятнадцать минут она припарковалась у дома Миры. Двухэтажное строение стояло в ряду точно таких же домов. На площадке перед парадным валялись игрушки и скейтборды.
Энджи некоторое время сидела в машине, сжимая руль. Нельзя врываться к Мире в такой час. Сейчас уже девять, а у Миры семья. Ее появление будет воспринято как нарушение всех приличий.
Но если не идти к Мире, то куда ей деваться? Вернуться в переполненный тишиной одинокий коттедж, вновь погрузиться в воспоминания, которые, по-хорошему, следовало бы давно похоронить?
Энджи открыла дверцу и вылезла из машины в прохладную ночь. Пахло осенью. Над головой плавали серые тучи, моросил дождь.
Мира почти сразу открыла дверь и встретила Энджи с улыбкой. Она была одета в старый тренировочный костюм и тапочки из искусственного меха, ее длинные непокорные волосы рассыпались по плечам.
— А я все гадала, сколько еще ты будешь сидеть в машине.
— Откуда ты знала?
— Ты шутишь? Да Ким Фиск позвонил в ту же минуту, когда ты подъехала. А Андреа Шмидт позвонила пять секунд спустя. Ты совсем забыла, каково это — жить в нашем городе.
Энджи почувствовала себя полной идиоткой.
— Ну и ну…
— Проходи. Я так и думала, что ты приедешь. — Она повела сестру по коридору, застланному линолеумом, и прошла в гостиную, где перед телевизором с большим экраном стоял огромный угловой диван. На журнальном столике ждали два бокала с вином.