Тут между Шибовым и Витей произошли гляделки, как в вестернах. Шибова подмывало сказать, чтобы электрик и днем не спешил на работу, поскольку двенадцать часов в его компании далеко не подарок. С другой стороны, за свое недельное бригадирство Шибов уже успел дернуть киповца и слесарей, чтобы они устранили небольшую утечку газа, которой никто особо не занимался, а просто открывали окно пошире рядом с тем местом, где пахло одорантом. Да и с пьяным работником насосной станции, который на кураже перекрыл воду в котельную и остановил всю работу, лаялся по телефону тоже Шибов, потому что больше никто не решился.
Если уж на то пошло, бригадиром Шибова сделали не совсем за его готовность работать на благо котельной, просто все сыпалось, люди чувствовали, что не сегодня, так завтра может произойти авария, причем какая-нибудь из таких, когда кому-нибудь нужно будет сесть на несколько лет, а народ в котельной подобрался за сорок, и одно дело Шибову было отмотать срок и выйти молодым, почти здоровым, все равно что в армию сходить, а другое — когда тебе под пятьдесят. И вот за эту разыгрываемую роль зицбригадира Шибову многое и прощалось, за эту ответственность ему платили снисходительным послушанием. Но электрик решил, что общие правила не для него. Смотрел с иронией, не говорил, но явно подразумевал своим взглядом: «Никак-то ты меня, родной, не заставишь прийти, ничего-то ты мне не сделаешь». В свою очередь Шибов тоже смотрел иронично, тоже не говорил, но думал: «Нужно будет, прибежишь как миленький».
Ну и, как водится, все, что должно произойти, рано или поздно происходит. Именно одной из удивительно теплых мартовских ночей и случилась неприятность — ближе к трем часам ночи свет в котельной замигал так, будто вся котельная провалилась в американский фильм, а в этом фильме кого-то по соседству казнили на электрическом стуле. Водяные насосы раздраженно взревели в ответ на короткое замыкание; из темноты, со стороны электрощитовой, послышался гул, похожий на звук электрической сварки. На минуту все успокоилось и как будто пришло в норму, но затем повторилось опять. Шибов вздохнул, остановил котел, остановил подачу воды и подачу газа, пошел в электрощитовую посмотреть, что там такое творится. Увиденное его неприятно поразило. Оказалось, что крыша над электрощитовой протекла, весенняя капель весело барабанила по кожухам мигающих неоновых ламп, по шкафам с автоматами, заполнила собой помещение с настолько добротно сделанным полом, что в электрощитовой можно было теперь плескаться, как в лягушатнике, волны пробегали по водной поверхности, нежно дотрагивались до обнаженных проводов внизу щитов, и тогда свет слегка притухал и раздавался неприятный гул.
«Прикольно», — почему-то подумал Шибов и пошел звонить диспетчеру.
Дежурные электрики, к их чести, приехали почти сразу, но посмотрели и задумались:
— Ну, хрен знает, как у вас тут все устроено.
Их можно было понять. Шибов снова позвонил диспетчеру и попросил соединить его с Витей. Витя трубку не брал. Тогда Шибов попросил поднять начальника котельной и объяснил ему, как и что.
— А почему Виктор не на смене? — спросил начальник хриплым со сна голосом.
— А хрен его знает, — уклончиво ответил Шибов. — Может, заболел.
— Заболел он, как же, — проницательно заметил начальник. — Сейчас тоже ему звякну. Там ничего хоть? Жертв и разрушений нет?
— Пока нет, — утешил его Шибов.
— Не отходи от телефона, — сказал начальник.
Через несколько минут в котельную позвонила диспетчер и сказала, что соединяет с начальником.
— Слу-ушай, — озадаченно протянул начальник. — Он и на мои звонки не отвечает. Вы там держитесь, а я сейчас посмотрю у себя, где этот пидарас живет…
На этом их диалог прервался, но не успел Шибов отойти от телефона, как тот снова ожил. Это была диспетчер, она беспокоилось, что утром опять нужно будет греть воду кипятильником, чтобы помыться. Шибов ответил ей, что, скорее всего, да, по-другому никак, пока то, да се, пока электрик все исправит, да обязательный час на продувку котла, вряд ли все получится быстро. Шибов признался, что и сам не рад такому.
Между делом подтянулись женщины с ПТВМов. Они зачем-то интриговали против электрика и собирались на него жаловаться, хотя и сами ходили на ночную смену через раз — сначала одна, потом другая, думали, что этого никто не замечает, но вот совпала авария, и они обе совпали, оказались в котельной одновременно и внезапно прониклись сознательностью и рабочей дисциплиной. Одна из женщин была знакомой диспетчера, или даже родственницей, у Шибова отобрали трубку, и он принялся неспешно прохаживаться туда-сюда между котлами и насосами.
Светало.
Витя вошел в котельную первый, руки он держал за спиной, будто был под конвоем; голова его была наклонена, как у норовистой лошади, под распахнутой на груди курткой электрика виднелась тельняшка.
Свет продолжал мигать, но все уже было в порядке, да и смена заканчивалась. Чувство легкого отупления после бессонной ночи смешивалось в Шибове с удивительным ощущением покоя, которое всегда было при нем, когда Шибов находился под крышей котельной. Это была удивительная работа, прекрасная тем, что ее можно было бросить в любой момент и при этом ничего не потерять, вот в чем заключалась ее прелесть.
Шибов включил радиоприемник и сразу же попал на начало песни Армстронга What a wonderful world, слова которой понимал лишь отчасти, но зато с теми, которые понимал, сейчас был полностью согласен.