сь, а он торопится и, как собака, грызёт — жамкнет, жамкнет. Я вывернусь, он опять забирает. «Ну, — думаю, — конец мой пришёл». Слышу, вдруг полегчало на мне. Смотрю, нет его: соскочил он с меня и убежал.
Когда товарищ и Демьян увидали, что медведь сбил меня в снег и грызёт, они бросились ко мне. Товарищ хотел поскорее поспеть, да ошибся; вместо того, чтобы бежать по протоптанной дорожке, он побежал целиком и упал. Пока он выкарабкивался из снега, медведь всё грыз меня. А Демьян, как был, без ружья, с одной хворостиной, пустился по дорожке, сам кричит:
— Барина заел! Барина заел! — Сам бежит и кричит на медведя: — Ах ты, баламутный! Что делает! Брось! Брось!
Послушался медведь, бросил меня и побежал. Когда я поднялся, на снегу крови было, точно барана зарезали, и над глазами лохмотьями висело мясо, а сгоряча больно не было.
Прибежал товарищ, собрался народ, смотрят мою рану, снегом примачивают. А я забыл про рану, спрашиваю:
— Где медведь, куда ушёл?
Вдруг слышим:
— Вот он! Вот он!
Видим: медведь бежит опять к нам. Схватились мы за ружья, да не поспел никто выстрелить — уж он пробежал. Медведь остервенел, — хотелось ему ещё погрызть, да увидал, что народу много, испугался. По следу мы увидели, что из медвежьей головы идёт кровь; хотели идти догонять, но у меня разболелась голова, и поехали в город к доктору.
Доктор зашил мне раны шёлком, и они стали заживать.
Через месяц мы поехали опять на этого медведя; но мне не удалось добить его. Медведь не выходил из обклада, а всё ходил кругом и ревел страшным голосом. Демьян добил его. У медведя этого моим выстрелом была перебита нижняя челюсть и выбит зуб.
Медведь этот был очень велик и на нём прекрасная чёрная шкура.
Я сделал из неё чучелу, и она лежит у меня в горнице. Раны у меня на лбу зажили, так что только чуть-чуть видно, где они были.
СКАЗКИ
Три медведя
Одна девочка ушла из дома в лес. В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла в лесу к домику.
Дверь была отворена; она посмотрела в дверь, видит — в домике никого нет, и вошла. В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михаил Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали её Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.
В домике было две комнаты: одна столовая, другая спальня. Девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с похлёбкой. Первая чашка, очень большая, была Михайлы Иванычева. Вторая чашка, поменьше, была Настасьи Петровнина; третья, синенькая чашечка, была Мишуткина. Подле каждой чашки лежала ложка: большая, средняя и маленькая.
Девочка взяла самую большую ложку и похлебала из самой большой чашки; потом взяла среднюю ложку и похлебала из средней чашки; потом взяла маленькую ложечку и похлебала из синенькой чашечки. И Мишуткина похлёбка ей показалась лучше всех.
Девочка захотела сесть и видит — у стола три стула: один большой, Михайлы Иванычев, другой поменьше, Настасьи Петровнин, и третий маленький, с синенькой подушечкой — Мишуткин.
Она полезла на большой стул и упала; потом села на средний стул, на нём было неловко; потом села на маленький стульчик и засмеялась — так было хорошо. Она взяла синенькую чашечку на колени и стала есть. Поела всю похлёбку и стала качаться на стуле.
Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая — Михайлы Иванычева, другая средняя — Настасьи Петровнина, третья маленькая — Мишенькина. Девочка легла в большую, ей было слишком просторно; легла в среднюю — было слишком высоко; легла в маленькую — кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.
А медведи пришли домой голодные и захотели обедать. Большой медведь взял свою чашку, взглянул и заревел страшным голосом:
— Кто хлебал в моей чашке?
Настасья Петровна посмотрела свою чашку и зарычала не так громко:
— Кто хлебал в моей чашке?
А Мишутка увидел свою пустую чашечку и запищал тонким голосом:
— Кто хлебал в моей чашке и всё выхлебал?
Михайло Иваныч взглянул на свой стул и зарычал страшным голосом:
— Кто сидел на моём стуле и сдвинул его с места?
Настасья Петровна взглянула на свой стул и зарычала не так громко:
— Кто сидел на моём стуле и сдвинул его с места?
Мишутка взглянул на свой сломанный стульчик и пропищал:
— Кто сидел на моём стуле и сломал его?
Медведи пришли в другую горницу.
— Кто ложился в мою постель и смял её? — заревел Михайло Иваныч страшным голосом.
— Кто ложился в мою постель и смял её? — зарычала Настасья Петровна не так громко.
А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тонким голосом:
— Кто ложился в мою постель?
И вдруг он увидел девочку и завизжал так, как будто его режут:
— Вот она! Держи, держи! Вот она! Вот она! Ай-я-яй! Держи!
Он хотел её укусить. Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Окно было открыто, она выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали её.
Липунюшка
Жил старик со старухою. У них не было детей. Старик поехал в поле пахать, а старуха осталась дома блины печь. Старуха напекла блинов и говорит:
— Если бы был у нас сын, он бы отцу блинов отнёс; а теперь с кем я пошлю?
Вдруг из хлопка вылез маленький сыночек и говорит:
— Здравствуй, матушка!..
А старуха и говорит:
— Откуда ты, сыночек, взялся и как тебя звать?
А сыночек и говорит:
— Ты, матушка, отпряла хлопочек и положила в столбочек, я там и вывелся. А звать меня Липунюшкой. Дай, матушка, я отнесу блинов батюшке.
Старуха и говорит:
— Ты донесёшь ли, Липунюшка?
— Донесу, матушка…
Старуха завязала блины в узелок и дала сыночку. Липунюшка взял узел и побежал в поле.
В поле попалась ему на дороге кочка; он и кричит:
— Батюшка, батюшка, пересади меня через кочку! Я тебе блинов принёс.
Старик услыхал с поля, кто-то его зовёт, пошёл к сыну навстречу, пересадил его через кочку и говорит:
— Откуда ты, сынок?
А мальчик говорит:
— Я, батюшка, в хлопочке вывелся, — и подал отцу блинов.
Старик сел завтракать, а мальчик говорит:
— Дай, батюшка, я буду пахать.
А старик говорит:
— У тебя силы недостанет пахать.
А Липунюшка взялся за соху и стал пахать. Сам пашет и сам песни поёт.
Ехал мимо этого поля барин и увидал, что старик сидит завтракает, а лошадь одна пашет. Барин вышел из кареты и говорит старику:
— Как это у тебя, старик, лошадь одна пашет?
А старик говорит:
— У меня там мальчик пашет, он и песни поёт.
Барин подошёл ближе, услыхал песни и увидал Липунюшку.
Барин и говорит:
— Старик! Продай мне мальчика.
А старик говорит:
— Нет, мне нельзя продать, у меня один только и есть.
А Липунюшка говорит старику:
— Продай, батюшка, я убегу от него.
Мужик и продал мальчика за сто рублей.
Барин отдал деньги, взял мальчика, завернул его в платочек и положил в карман. Барин приехал домой и говорит жене:
— Я тебе радость привёз.
А жена говорит:
— Покажи, что такое?
Барин достал платочек из кармана, развернул его, а в платочке ничего нету. Липунюшка уж давно к отцу убежал.
Ёж и заяц
Повстречал заяц ежа и говорит:
— Всем бы ты хорош, ёж, только ноги у тебя кривые, заплетаются.
Ёж рассердился и говорит:
— Ты что ж смеёшься; мои кривые ноги скорее твоих прямых бегают. Вот дай только схожу домой, а потом давай побежим наперегонку!
Ёж пошёл домой и говорит жене:
— Я с зайцем поспорил: хотим бежать наперегонку!
Ежова жена и говорит:
— Ты, видно, с ума сошёл! Где тебе с зайцем бежать? У него ноги быстрые, а у тебя кривые и тупые.
А ёж говорит:
— У него ноги быстрые, а у меня ум быстрый. Только ты делай, что я велю. Пойдём в поле.
Вот пришли они на вспаханное поле к зайцу; ёж и говорит жене:
— Спрячься ты на этом конце борозды, а мы с зайцем побежим с другого конца; как он разбежится, я вернусь назад; а как прибежит к твоему концу, ты выходи и скажи: «А я уже давно жду». Он тебя от меня не узнает — подумает, что это я.
Ежова жена спряталась в борозде, а ёж с зайцем побежали с другого конца.
Как заяц разбежался, ёж вернулся назад и спрятался в борозду. Заяц прискакал на другой конец борозды: глядь! — а ежова жена уже там сидит. Она увидала зайца и говорит ему:
— А я уже давно жду!
Заяц не узнал ежову жену от ежа и думает: «Что за чудо! Как это он меня обогнал?»
— Ну, — говорит, — давай ещё раз побежим!
— Давай!
Заяц пустился назад, прибежал на другой конец: глядь! — а ёж уже там, да и говорит:
— Э, брат, ты только теперь, а я уже давно тут.
«Что за чудо! — думает заяц, — уж как я шибко скакал, а всё он обогнал меня».
— Ну, так побежим ещё раз, теперь уж не обгонишь.
— Побежим!
Поскакал заяц, что было духу: глядь! — ёж впереди сидит и дожидается.
И так заяц до тех пор скакал из конца в конец, что из сил выбился.
Заяц покорился и сказал, что вперёд никогда не будет спорить.
Волк и старуха
Голодный волк разыскивал добычу. На краю деревни он услыхал — в избе плачет мальчик, и старуха говорит:
— Не перестанешь плакать, я тебя волку отдам.
Волк не пошёл дальше и стал дожидаться, когда ему отдадут мальчика.
Вот пришла ночь; он всё ждёт и слышит — старуха опять приговаривает:
— Не плачь, дитятко, не отдам тебя волку. Только приди волк, убьём его.
Волк подумал: «Видно, тут говорят одно, а делают другое», — и пошёл прочь от деревни.