Потом появились врачи «Скорой помощи». Они послушали сердце Мелиссы и очень осторожно ощупали ее и, подложив ей под шею подставку, перенесли на носилки.
— Она что, умерла? — прошептала я, но они меня даже не услышали.
Они сказали, что мама может поехать с Мелиссой в машине «Скорой помощи», а папа поедет следом за ними на своей машине.
— Так, Марти, поехали, — сказал папа. Он увидел, что я босая: — Надень ботинки. Быстро.
Я всунула ноги в свои конверсы и поплелась за ним.
— Я боюсь больницы, — побормотала я.
— Как и я, — сказал папа. — Но мы должны быть там, чтобы находиться рядом с Мелиссой.
— Пап… Пап, Мелисса кажется мертвой, — сказала я.
— Перестань, — сказал он. — Она будет… с ней все будет в порядке. Я уверен. Она без сознания, потому что ударилась головой. Она упала с лестницы? Просто не могу поверить — нельзя было закрепить эту лестницу надежнее, чем закрепил я.
— Пап, ты не виноват, — успокоила его я. У меня не хватило смелости сказать, что это моя вина. Я старалась, чтобы мой рот это произнес. Пошевелила губами, но не раздалось никакого звука.
Когда мы приехали в больницу, то долго кружили по стоянке, чтобы найти место для машины. Потом мы долго обходили здание из красного кирпича, пытаясь узнать, куда отвезли Мелиссу. Наконец нашли приемный покой. Мелисса должна была быть в последней палате, но когда мы отодвинули занавеску, там не было и следа Мелиссы. Мы с папой схватились за руки, уставившись на пустую кровать.
— Ой, пап, они ее увезли! Наверное, она умерла, — я начала всхлипывать.
— Нет-нет, они проверяют ее или делают рентген — что-нибудь в этом роде, — сказал папа, но его ладонь была липкой от пота.
Он пошел спросить, где находится Мелисса, а я в это время сидела на краешке кровати, крепко зажмурившись, и давала в уме всевозможные клятвы. Я обещала никогда больше не драться с Мелиссой — во всяком случае до тех пор, пока ей не станет лучше. Я все еще не могла успокоиться при мысли о моих бедных зверях и не могла полностью простить Мелиссу за то, что она такое натворила, — но я не хотела, чтобы она умерла.
— Кудряшкин, все в порядке, — сказал папа, вернувшись в палату. — Я был прав, ее забрали для какого-то сканирования. Пойдем, попытаемся ее найти. О’кей?
Мы шли и шли по коридорам, то по красным, то по зеленым линиям, мы поднимались по лестницам и заворачивали за углы. Это продолжалось долго-долго, и наконец мы нашли маму, которая стояла прислонившись к стене. У нее было бело-зеленое лицо, а по щекам бежали слезы.
— Мам, она что, умерла? — крикнула я.
— Нет-нет, дорогая. Иди сюда. — Мама протянула руки и крепко меня обняла.
Я вцепилась в нее. Мама качала меня, как маленького ребенка. От этого я заплакала еще сильнее, потому что была уверена, что она оттолкнула бы меня, если бы знала, что я наделала.
— Мелиссе очень быстро просканировали голову, чтобы убедиться, что у нее все в порядке, но она уже очнулась, и это, по-видимому, очень хороший признак.
— Она на самом деле в сознании? — спросил папа, присоединяясь к нашим объятиям.
— Ну, она все еще немного не в себе, они хотят сейчас подержать ее, насколько возможно, в покое, — но глаза у нее открыты и она все понимает.
Потом Мелиссу привезли на каталке. Она была очень бледной и неподвижной, но глаза у нее действительно были открыты.
— Ох, Мелисса! — сказал папа, и во второй раз в своей жизни я увидела, что он плачет. — У нее правда все в порядке? — спросил он медицинскую сестру.
— Насколько мы можем сказать, все прекрасно, — сказала сестра. — Но на всякий случай мы положим ее на ночь в детскую палату, так что сможем за ней присматривать.
— А я могу с ней остаться? — спросила мама.
— Да, конечно можете, — ответила медсестра. — И кивнула мне: — А вы, Королева Пижама, можете повидаться с сестрой в часы для посетителей.
Мама охнула:
— О боже, Мартина, ты все еще в пижаме!
Она велела нам с папой уходить, но сказала это ласково.
Мелисса ничего не говорила, но улыбнулась мне. Я хотела крепко ее обнять, но она все еще выглядела напуганной — ведь она оказалась в больнице и была покалечена, как бедняжка Бэйба.
Папа повел меня назад на стоянку, он нервничал и старался как-то загородить меня, когда люди таращились на девочку в пижаме.
Когда мы вернулись домой, он хлопнул себя ладонью по лбу:
— Слушай, я только что вспомнил — ко мне должна прийти клиентка, чтобы обсудить свой круиз. Думаю, лучше все-таки принять ее. Марти, иди умойся и оденься, а потом тихонько играй в своей комнате.
Я еле-еле взобралась наверх. Мне невыносимо было видеть лестницу, которая будто пьяная валялась в стороне, поэтому я подняла ее и кое-как прицепила крючок на место.
Мне было так плохо в ужасно пустой комнате, что я схватила Уилму и нырнула под кровать в темноту, прямо к стене. Что-то скользнуло по мне, что-то укололо кончики пальцев ног, что-то в меня уткнулось. Я судорожно вздохнула, решив, что сошла с ума. Под кроватью были спрятаны все мои звери! Даже Попрыгунчик был здесь, хотя был так неудобно согнут, что его голова оказалась у него под лапами. Мелисса не выбросила зверей в мусорный бак! Она только спрятала их, чтобы преподать мне урок, звери были дома и в безопасности… в то время как бедная Бэйба была разорвана на куски, а Мелисса лежала в больнице.
Глава 12
Я вытащила всех своих зверей, уложила их на своей кровати и накрыла Уилмой. Потом занялась поисками частей Бэйбы. А после этого пошла в мамину швейную комнату, где прямо задрожала при виде этих фантастических платьев и костюмов в пластиковых мешках, развешанных на перекладинах, и нашла иголку и нитки. Потом села в своей комнате и начала долгую, медленную, трудную работу по починке Бэйбы.
Я не так хорошо шью, как Мелисса. Единственное, что я сшила, — это края черной бархатной подушки-медведя. Я сидела на нем, а он рычал, подбадривая меня. Сначала я делала ужасно большие стежки. И голова Бэйбы сильно качалась из стороны в сторону, даже когда уже была пришита на свое место. Пришлось выдернуть все нитки и начать все сначала. На этот раз я постаралась делать маленькие стежочки, и наконец голова Бэйбы прочно уселась на своей шее.
Папина клиентка просидела тыщу лет и, уходя, сказала, что должна все обдумать. Папа со вздохом поднялся посмотреть, что я делаю, — и был поражен, увидев, что я чиню Бэйбу.
— Ох, Марти, ты мое маленькое сокровище! — умилился он. — Ты зашиваешь старушку Бэйбу, чтобы отнести ее Мелиссе в больницу! Вот если бы сейчас тебя увидела мама! Ты такая хорошая девочка!
— Нет, папа. Я плохая. Я очень-очень плохая, — сказала я жалостно. Я пыталась все ему рассказать, но никак не могла выпустить слова из своих губ. Я снова заплакала, потому что волновалась о Мелиссе: — Пап, ты думаешь, что Мелиссе действительно станет лучше?
— Да, я уверен, так и будет. Смотри, пока ты шила, я написал маме, просто чтобы проверить, как там дела.
«КАК М.?» — написал папа. А мама ответила: «ВЫГЛЯДИТ НАМНОГО ЛУЧШЕ!»
Я начала пришивать ногу Бэйбе, а папа снова пошел открывать дверь. Это была мама Джейдин. Она очень огорчилась, узнав, что Мелисса в больнице, а потом спросила, можно ли ей поговорить с ним о «профессиональных делах».
Я думала, она хотела заказать у него поездку на свой отпуск — она не выходила из офиса целую вечность. А я все чинила Бэйбу, и кукла стала как новенькая (ну… почти), потом я начала ее укачивать и сказала, что сегодня же понесу ее проведать Мелиссу.
После того как папа проводил маму Джейдин, он прискакал ко мне наверх.
— Ты только подумай! — начал он.
— Мама Джейдин сделала заказ на поездку?
— Нет. Гораздо лучше.
— Она хочет, чтобы мама сшила ей одно из этих платьев в оборочках? Ох, бедная Джейдин.
— Нет-нет, речь идет не о том, чтобы мама что-то делала для нее. Она пришла именно ко мне! Она взяла чертеж твоего стеллажа с полками и хочет, чтобы я сделал нечто похожее в комнате Джейдин. Я объяснил, что я не настоящий плотник, но, кажется, она подумала, что меня надо упрашивать. Она спросила, сколько это будет стоить, и я назвал совершенно нахальную сумму, но, похоже, она очень обрадовалась. Ох, Марти! Какая удача! Мама будет так рада.
— А ты можешь еще раз написать маме — просто узнать, все ли в порядке у Мелиссы?
И папа написал: «МЕЛИССА?» И мама ответила: «НЕ СПИТ И РАЗГОВАРИВАЕТ!»
Папа обрадовался и обнял меня. Я тоже почувствовала себя очень счастливой, оттого что Мелиссе и правда стало лучше, и очень испугалась — вдруг она заговорит обо мне и скажет маме, что это я столкнула ее с лестницы.
Папа сделал нам на ланч тосты с бобами, обычно мои любимые, но я так нервничала, что приходилось заставлять себя хоть что-то проглотить. Потом мы снова отправились в больницу. Я взяла Бэйбу, аккуратно завернутую в маленькое одеяло, чтобы отдать ее Мелиссе. У Бэйбы снова была голова, руки и ноги, хотя она все-таки выглядела немного покалеченной и потрепанной. Я тоже чувствовала себя покалеченной и потрепанной. Я надеялась, что меня не вырвет теми бобами прямо здесь. Мысленно я долго разговаривала с Могучей Мартой — я просила, чтобы она со своей суперсилой сделала Мелиссу здоровой, полностью, на сто процентов. Но только чтобы у нее остался один крошечный-крошечный провал в памяти — чтобы Мелисса не могла ничегошеньки вспомнить о том, что случилось утром.
На этот раз нам еще дольше пришлось искать место на больничной стоянке, так как к двум часам дня, ко времени посещения больных, приехало еще больше людей. Сначала мы долго шли по синим линиям, потом по желтым — искали детское отделение больницы.
К детской палате вел длинный коридор. Большая часть его была выкрашена в грязно-кремовый и коричневый цвета — но в конце какая-то часть стены была цвета ярко-голубого неба. И на этом небе были нарисованы белые пухлые облака и радуга. Около этой стены на стремянке, на самом ее верху, стояла девушка с короткими, как колючки ежика, волосами и в очень заляпанных джинсах — она рисовала стаю зеленых птиц.