[12].
При всей пышности фасада, по внутреннему убранству сразу было заметно, что дом знавал лучшие времена. На полу растрескалось не меньше десятка плиток цвета жженого апельсина, со стен местами облезла краска. Но, несмотря на ветхость, кухня имела чистый, ухоженный вид. Дом Бабетты, как и сама ее жизнь, был полон противоречий.
– Можно в туалет? – спросила Тэсс.
Бабетта махнула рукой в сторону двери. За ней оказалась лестница с такими крутыми ступеньками, каких Тэсс в жизни не встречала, а от ромбовидного узора на рубиново-красном ковре у нее слегка закружилась голова. За верхней площадкой открылся узкий коридор с неровными половицами, тремя дверями по одной стороне и широким окном напротив. На стенах висели семейные фотографии: счастливые Бабетта с мужем и сыном, обнимающие друг дружку. Тэсс решила, что это самая старая часть дома, со спальнями и туалетом. Кухню внизу явно расширяли, вероятно захватив и прежнюю гостиную, так что она стала просторней, чем верхние помещения. Весь дом казался неуравновешенным и ненадежным.
Тэсс по очереди открыла двери в две крохотные комнатки и туалет-душевую. Ни тебе ванной, ни хозяйской спальни. Возможно, к ним вела отдельная лестница. В комнатках, похоже, никто давно не жил, и воздух здесь был затхлый. В первой стояла кровать под белым балдахином с рюшами и с выцветшим розовым одеялом, во второй – точно такая же, но с сиреневым. Над одной кроватью висел тяжелый на вид факел, но больше ничего интересного. Тэсс заглянула в шкафчик душевой в поисках лекарств или еще чего-нибудь, что мог просмотреть Уокер, но нашла лишь полупустые склянки с моющими средствами. Скорее всего, это было гостевое крыло дома, только гости здесь давно не появлялись. Тэсс сделала вид, будто помыла руки в раковине, а затем вышла в коридор и выглянула в окно. Охватывающий всю деревню вид был, несомненно, главным достоинством дома в прежние времена: Тэсс разглядела здание магистрата, дом Лили и даже жилище Миллингтона. Удивительно, но на дорожке возле него не стояла машина. Где же тогда жена Руперта? Может быть, у родственников? Детей у Миллингтонов не было, но вдруг у безутешной вдовы есть брат или сестра?
Тэсс спустилась по лестнице, борясь с искушением заглянуть в новую часть дома. Вряд ли там нашлось бы что-то важное для расследования – она уже решила, что Бабетта непричастна к смерти Руперта, просто роскошные дома всегда привлекали ее. Возможно, потому, что вся квартира Тэсс была размером не больше кухни Бабетты.
– Садитесь, пожалуйста, – показала хозяйка на большой деревянный стол.
Она поставила чайник на огонь и, прислонившись к посудному шкафу, снова закрыла лицо руками.
– Ох, что за чертова кутерьма! – простонала она сквозь пальцы, опустила руки и посмотрела на Тэсс. – Что вы должны подумать обо мне? Какая-то сумасшедшая с воплями носится по всей деревне. Наверное, вы были бы правы. Я ведь знаю, как меня называют за глаза: Забияка Рэмзи.
Бабетта произнесла это так, словно во рту у нее стало горько.
– Они просто не понимают меня, потому что я сильная женщина, а не жеманная фарфоровая кукла, как эта.
Тэсс не успела спросить, кто такая «эта», как Бабетта заговорила снова:
– Тем более глупо с ее стороны, потому что Руперт терпеть не мог кривляний. Он говорил, что за это и любит меня. За то, что я сильная. Не скажу, что у меня был какой-то выбор после смерти Уолтера. Двое умерших мужчин за два года. Возможно, я проклята.
Мысленно Тэсс отметила, что нужно выяснить, как умер Уолтер Рэмзи. Но ее опередила Бабетта, явно не такая глупая, как сама на себя наговаривала.
– У него случился сердечный приступ. В пабе, на глазах у всех.
Она шумно вздохнула, как будто считала, что это была дурацкая идея мужа – умереть прилюдно.
– Оставил меня одну присматривать за целой фермой. Я не так горда, чтобы не признать, что дела идут худо. Возможно, потому меня так и вывела из себя вся эта история с ящуром. Взбесила настолько, что я заявилась в паб.
– Вы и правда считаете, что Лили Донован виновна в гибели ваших коров?
Бабетта покачала головой.
– С молоком и сахаром?
– С молоком и одним кусочком сахара, пожалуйста.
– Нет, на самом деле я не верю в проклятия. Когда Харриет предупредила меня, что Лили навела порчу, я решила, что она идиотка. А Харриет и есть идиотка, простушка. Понимаете? Бестолковая. Но потом я пришла домой, и Мартин – мой сын – сказал, что одна корова, похоже, чем-то заразилась. И я просто сорвалась с катушек. Признаю, не самый лучший мой поступок.
Тэсс не сразу сообразила, на что намекает Бабетта.
– Постойте. Значит, это Харриет из паба сказала вам, что Лили вас прокляла?
– Сказала, что она ведьма, – усмехнулась Бабетта, – что сама покупала у нее зелье и что Лили знает такое, о чем не могла узнать, если только она не ясновидящая. Тут-то я и повелась, накрутила себя, как последняя истеричка. Но больно уж убедительно она говорила.
«Как и Лили, – подумала Тэсс. – Раз она взялась продавать снадобья и гадать людям, стоит ли удивляться, что ее посчитали ведьмой?»
– А она не говорила, что это за зелье? – спросила вдруг Тэсс. – То, которое ей продала Лили?
– Нет. Но я спрашивала, и не раз. Она только сказала, что это как-то связано с сердцем. А я ответила, что если у нее сердце не в порядке, то лучше сходить к настоящему врачу, а не к шарлатанке.
– Если я правильно поняла, в то, что она прокляла Руперта, вы тоже не верите?
– Нет, не верю, – ответила Бабетта. – Она ему прямо угрожала, и все это видели. Но Лили Донован и близко не подходила к тем, кто делал чучело Трампа. И она такая маленькая! Даже если бы я поверила, что ведьма способна вызвать сердечный приступ, нет такого заклятия, которое могло поднять труп Руперта и засунуть в картонного болвана, да так, что никто не заметил.
– Это точно, – улыбнулась Тэсс, понимая, что Бабетта начинает ей нравиться.
Жители деревни, называвшие эту женщину Забиякой Рэмзи, знали ее лишь с одной стороны: ту вспыльчивую, крикливую фермершу, которая была у всех на виду.
– Наверняка это не Лили. Да вы и сами так думаете, иначе бы вас здесь не было.
– Вообще-то, я просто хотела убедиться, что с вами все в порядке, – соврала Тэсс. – Тогда, в пабе, вы выглядели такой расстроенной. По понятным причинам, – поспешно добавила она. – И мне кажется… подозрительным, что ваш скот заразился именно сейчас.
Бабетта настороженно посмотрела на нее:
– Вы думаете, кто-то сделал это нарочно?
– Я этого не утверждаю, – ответила Тэсс. – Но такое ведь возможно, правда? Где вы были, когда Лили пригрозила… то есть когда она сказала про бешен… про ящур?
– Мы были в ратуше, – припомнила Бабетта. – На распродаже старых безделушек. Лили гадала на картах Таро. Я попросила погадать мне и добавила, что не она одна в этом разбирается. Я ведь знала, что она пыталась охмурить Руперта.
Тэсс резко втянула в себя воздух в отчаянной попытке не выдать себя выражением лица.
– Почему вы так подумали?
– Потому что у меня есть глаза. Она притворялась, что он ей совсем не нравится, и это сводило его с ума, чего Лили, я уверена, и добивалась.
– И что она вам ответила, когда вы сказали, что все знаете?
– Она рассмеялась, – с разгневанным видом заявила Бабетта. – Посмеялась надо мной, и вот тогда-то мы и заговорили о коровьей болезни.
– Вы помните, что точно она вам сказала?
– Нет, – призналась Бабетта. – Я так завелась от ее слов.
– Значит, она не соврала, когда сказала, что это вас назвала тогда бешеной коровой?
– Ну, может, и так. Но я ведь уже говорила, что это совпадение.
– Верно, – задумалась Тэсс. – Как по-вашему, кто еще ее слышал?
– Да все, кто там был, – пожала плечами Бабетта. – Вся деревня, наверное. Такое уж место.
Тэсс собиралась задать следующий вопрос, но в дверь постучали.
– Ох, может, это ваш симпатичный коллега?
Бабетта прошла через кухню и открыла дверь. На пороге появился Джером в таком жалком виде, что Тэсс поневоле рассмеялась. Его дорогой модный костюм был заляпан грязью, и оставалось только догадываться, чем еще. Лицо он тоже измазал в земле, – по крайней мере, Тэсс надеялась, что это земля.
– Бабетта, вы нужны в коровнике, – позвал Джером, и на мгновение Тэсс показалось, что ее суровый напарник плачет.
Должно быть, Бабетта тоже это почувствовала, потому что ее смуглое лицо вдруг сделалось на несколько оттенков бледнее. Она со стуком опустила чашку и, не сказав больше ни слова, рванулась к двери мимо Джерома.
Глава 14
Две женщины сидели за кухонным столом и смотрели друг на друга, не решаясь начать разговор.
Наконец Сара глубоко вздохнула и сказала:
– Ты знала?
В этот момент Лили с глубоким вздохом произнесла:
– Мне так жаль. – И тут же переспросила: – Что знала?
Сара посмотрела на свои ногти, потом в пол, куда угодно, только не на мать. Она думала, что будет впитывать каждую черточку матери после стольких лет, прожитых без нее, но чувствовала себя так, будто ее поймали на подглядывании за чем-то запрещенным. Можно ли одновременно ненавидеть человека и так отчаянно нуждаться в нем? Наверное, можно. Именно так было у нее с Джулией. Но насчет сестры Сара могла хотя бы сказать себе, что ее предательство вышло случайно. А Лили Дауз сбежала и бросила Сару, когда той было всего три года. И это никакая не случайность.
– Ты знала, что папа сказал мне, будто ты умерла?
Глаза Лили наполнились слезами. Сара мельком взглянула на нее и снова отвернулась. Она не собиралась сейчас сочувствовать матери.
– Сначала не знала, Сара, – ответила Лили. – Я сбежала к своим в цирк. Сбежала не оглядываясь. Я не буду оправдываться. Тогда я убеждала себя, что это для твоей же пользы, потому что я ужасная мать и тебе будет лучше с Фрэнком. На самом деле я сбежала, потому что на меня слишком сильно давили, а это мне никогда не нравилось.