В конце концов Антор пожал плечами и вернул Дареллу пульт управления.
– Видимо, придется поверить вам на слово. Но, ей-богу, трудно поверить, что что-то действительно произошло в тот момент, когда я повернул регулятор.
– Разумеется, Пеллеас Антор, – сказал Дарелл с едва заметной иронией. – Я ведь вам дал фальшивый пульт. У меня есть другой.
Он сунул руку под куртку и отстегнул от ремня точно такой же цилиндр.
– Вот – видите? – сказал Дарелл и резко перевел регулятор интенсивности в крайнее положение.
В то же мгновение Антор с нечеловеческим, душераздирающим воплем повалился на пол. Он метался в агонии. Побелевшие скрюченные пальцы пытались рвать собственные волосы.
Мунн, сидевший поблизости, инстинктивно подобрал ноги, чтобы не коснуться корчившегося в судорогах тела. Глаза его потемнели от страха. Семик и Турбор застыли, как две безмолвные статуи.
Дарелл же спокойно вернул регулятор в прежнее положение. Антор пару раз слабо дернулся и остался лежать без движения. Он был жив, но дышал слабо.
– Давайте перенесем его на кушетку, – предложил Дарелл, приподнимая голову Антора от пола. – Помогите мне.
Турбор ухватил Антора за ноги. Казалось, они перетаскивают не живого человека, а мешок с мукой. Потянулись долгие минуты. Дыхание Антора стало спокойнее, веки задрожали, глаза открылись. Лицо его было желтым от ужаса, тело и волосы взмокли от пота, а голос, когда он заговорил, стал надтреснутым, хриплым, незнакомым.
– Нет! – просипел он. – Нет, нет! Только не делайте этого опять! Вы не представляете, не знаете… О-о-о… – простонал он.
– Мы не станем этого больше делать, – сказал Дарелл, склонившись над ним, – если вы скажете нам правду. Вы – из Второй Академии?
– Дайте мне воды! – взмолился Антор.
– Принесите воды, Турбор, – попросил Дарелл, – да захватите бутылку виски.
После того как он влил Антору в рот глоток виски и два стакана воды, он повторил свой вопрос. Молодой человек не сопротивлялся.
– Да… – устало проговорил он. – Я – из Второй Академии.
– Которая, – закончил за него Дарелл, – находится здесь, на Терминусе.
– Да-да… Вы совершенно правы, доктор Дарелл.
– Отлично. А теперь объясните нам все, что происходило в течение последнего года. Говорите!
– Я хочу спать… – прошептал Антор.
– Успеете. Говорите же!
Горький вздох. Потом Антор заговорил торопливо и тихо. Остальные склонились над ним, чтобы не пропустить ни слова…
– Ситуация становилась опасной. Мы знали, что ученые на Терминусе стали интересоваться энцефалограммами и что вот-вот будет создано устройство такого типа, как сконструировал доктор Дарелл. Кроме того, нарастала общая враждебность в отношении Второй Академии. Мы должны были остановить развитие событий так, чтобы не повредить Плану Селдона.
Мы… мы попытались взять под контроль ваше… движение. Мы попытались присоединиться к нему. Это бы… избавило нас от подозрений и отвлекло от нас внимание. Одним из таких отвлекающих моментов была спровоцированная нами война с Калганом. Вот почему я отправил Мунна на Калган. Мнимая фаворитка Стеттина была нашей сотрудницей. Она устроила все так, чтобы Мунн делал нужные шаги…
– Что? Каллия?! – вскрикнул Мунн, но Дарелл жестом остановил его.
Антор продолжал, не заметив, что его прервали:
– С Мунном отправилась Аркадия. На это мы не рассчитывали… не можем же мы предусмотреть все… поэтому Каллия отправила ее на Трентор, чтобы предотвратить ее вмешательство. Вот и все. Кроме того, конечно, что мы проиграли…
– Меня вы тоже хотели отправить на Трентор, не так ли?
Антор вяло кивнул:
– Должны были… убрать вас отсюда… на время… Ваше сознание явно и неопровержимо излучало триумф победителя. Вы решали проблему создания своего прибора – менторезонатора.
– Почему вы не «обработали» меня?
– Не мог… не сумел. У меня были инструкции… мы работали в соответствии с планом… Импровизация… все бы нарушила… План только предсказывает вероятности… вы это знаете… как и План Селдона.
Фразы его становились все более отрывистыми, почти бессознательными. Голова моталась из стороны в сторону – болезненно, лихорадочно.
– Мы имели дело с отдельными людьми… не с массами… вероятности очень низки… и проиграли. И потом… если бы мы вас «обработали»… устройство изобрел бы кто-то еще… все было бесполезно… должны были тянуть время… а это труднее… Собственный план Первого Оратора… я не знаю всех деталей… только… ничего не вышло…
Он глубоко зевнул и впал в прострацию.
Дарелл грубо встряхнул его:
– Не спать! Сколько вас здесь?
– А? Вы что-то спросили? О-о-о… немного… будете удивлены… около пятидесяти… нужно было больше…
– А конкретно на Терминусе?
– Пятеро… еще шестеро на заданиях… как Каллия… спать хочу…
Неожиданно он сделал над собой невероятное усилие, пытаясь побороть слабость и наваливающийся сон. Казалось, ему хочется сделать все возможное, чтобы как-то смягчить позор поражения.
– Но в конце я почти было поборол вас! Мог выключить защиту и схватить вас! Тогда посмотрели бы, кто здесь хозяин! Но вы дали мне фальшивый пульт… вы все время меня подозревали…
Наконец он умолк и крепко заснул.
Изменившимся голосом Турбор спросил:
– И давно вы его подозревали, Дарелл?
– С тех пор, как он тут появился, – последовал спокойный ответ. – Он заявил, что прибыл от Кляйзе. Но я прекрасно знал Кляйзе и отлично помнил, в каких отношениях мы расстались. Он просто заболел розысками Второй Академии, а я его бросил. Мое поведение было оправданно, поскольку я понял, что разумнее и безопаснее вести исследования самостоятельно. Но объяснить этого Кляйзе я не мог, да он и не стал бы меня слушать. Для него я остался трусом и предателем, возможно, он даже счел меня агентом Второй Академии. Он из тех, кто не прощает обид, и с того самого времени вплоть до самой смерти он со мной не общался. И вдруг, ни с того ни с сего, в последние недели своей жизни он пишет мне – совсем как старый друг – и присылает ко мне своего сотрудника, ученика, с предложением возобновить старые исследования.
Это было настолько не похоже на него! Он не мог на такое пойти без постороннего воздействия. Тогда я и стал думать о том, не подсунул ли он мне настоящего агента из Второй Академии. В итоге так оно и оказалось.
Он вздохнул и на секунду прикрыл глаза.
Семик взволнованно проговорил:
– Но что же мы будем делать с ними со всеми… с этими, ну из Второй Академии?
– Не знаю, – устало отозвался Дарелл – Можно, например, устроить что-то вроде резервации. В Зоранеле, к примеру. Можно их там поместить и окружить планету защитным полем с помощью менторезонатора. Мужчин и женщин лучше было бы разделить, а еще лучше – стерилизовать, и через пятьдесят лет Вторая Академия останется историческим фактом, не более. А может быть, милосерднее было бы дать им всем спокойно умереть.
– Как вы думаете, – задумчиво спросил Турбор, – а мы не могли бы обучиться этому их дару? Или они с ним рождаются, как Мул?
– Не знаю. Но думаю, дар этот приобретается в процессе длительного обучения, поскольку данные энцефалографии показывают, что такие способности есть в мозгу каждого человека, только в латентном состоянии. Но для чего вам это чувство, этот дар? Видите – он им не помог.
Он нахмурился.
Он молчал, а мысли его кричали.
Все получилось слишком легко, слишком легко… Они были побеждены, эти непобедимые, побеждены, как книжные злодеи, и это ему не нравилось.
Черт побери! Когда же человек может быть уверен в том, что он – не марионетка? И как он может знать, что он – не марионетка?
Аркадия возвращалась домой, и мысли Дарелла постепенно отвлеклись от того, с чем ему еще предстояло столкнуться.
Она была дома – неделю, вторую, а он все никак не мог избавиться от этих мыслей. И как он мог от них избавиться? За время ее отсутствия она превратилась из ребенка в молодую девушку – под действием какой-то странной алхимии. Она была звеном в цепи, которая связывала его с жизнью, ниточкой, связывавшей его память с его сладостно-горькой женитьбой, супружеством, длившимся чуть дольше медового месяца…
И вот однажды поздно вечером он спросил осторожно, как только мог:
– Аркадия, как вышло, что ты решила, что обе Академии находятся на Терминусе?
Они как раз вернулись из театра, где сидели на самых лучших местах. На Аркадии было новое красивое платье, и она была просто счастлива.
Она удивленно взглянула на него и отвела взгляд.
– Ой, папа, сама не знаю. Просто на меня нашло.
Сердце Дарелла похолодело.
– Вспомни, – настойчиво попросил он. – Это очень важно.
Она слегка нахмурилась.
– Ну… была Леди Каллия… Я знала, что она – из Второй Академии. Ведь Антор сказал то же самое!
– Но она была на Калгане, – настаивал Дарелл. – Почему же ты решила, что Вторая Академия – на Терминусе?
Тут Аркадия задумалась на несколько минут, прежде чем ответить. Что заставило ее так решить? Ей стало неприятно об этом думать – почему, она сама не знала.
Она сказала:
– Но она же знала все – Леди Каллия. И у нее… наверное… была информация о Терминусе. Похоже, папа?
Но он только головой покачал.
– Папа, – воскликнула она, – но я это знала! И чем больше я об этом думала, тем больше я убеждалась в этом. Это так логично!
Но в глазах отца, смотревших на нее, читалось все то же чувство беспомощности и растерянности.
– Не то, Аркадия, не то… Интуиция уже сама по себе подозрительна, когда речь идет о Второй Академии. Ты же это понимаешь, правда? Это могла быть интуиция, но могла быть и «обработка».
– «Обработка»? Ты хочешь сказать, что меня… изменили? О нет! Они не могли!
Она отвела взгляд и слегка отодвинулась от отца.
– И потом… разве Антор не сказал тебе, что я была права? Он же все подтвердил! Признался во всем. И ты нашел целое их гнездо тут, на Терминусе. Разве нет? Разве нет?