о что запретить все школы мысли и предать огню все научные журналы. В лучшем случае подобные запреты обеспечат статус-кво, но только ценой прекращения прогресса и, следовательно, улучшения нашей жизни. По словам технолога Тима О’Рейли, такие попытки лишь «защитят наше прошлое от нашего будущего».[388] То же самое относится к попыткам спасти сегодняшние рабочие места за счет торможения развития технологий завтрашнего дня. Нам нужно позволить технологиям второй эры машин сделать свою работу, но мы должны справиться с проблемами, которые приносят с собой эти технологии.
Мы также скептически настроены по отношению к попыткам сформировать какие-то фундаментальные альтернативы капитализму (под которым мы понимаем децентрализованную экономическую систему производства и обмена, в которой большинство средств производства находятся в частных руках (а не в собственности государства); обмен в основном носит добровольный характер (то есть никто не может вынудить вас подписать контракт против вашей воли, а у большинства товаров имеется цена, которая меняется на основании предложения и спроса, а не устанавливается каким-то органом центральной власти). Все эти характеристики справедливы в настоящее время для экономик большинства стран мира (в значительной степени и для экономики сегодняшнего Китая, который официально остается коммунистическим).
Эти характеристики распространены настолько широко именно потому, что они хорошо работают. Капитализм позволяет перераспределять ресурсы, стимулирует инновации, награждает за усилия и успешно выстраивает причинно-следственную связь между высокой эффективностью и достатком. Капитализм не является системно совершенным, однако он значительно лучше альтернатив. Уинстон Черчилль говорил, что «демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных».[389] Как нам кажется, то же самое можно сказать и о капитализме.
Однако в этой системе есть элемент, который, скорее всего, изменится (что сулит нам новые проблемы) и который мы еще не обсуждали. В сегодняшней капиталистической экономике большинство людей получают деньги (на которые они потом покупают товары), продавая экономике свой труд, ведь большинство из нас – наемные работники, а не владельцы капитала. Но если результаты нашего мысленного эксперимента с участием андроидов верны, то эта исторически сложившаяся схема обмена со временем будет становиться все менее актуальной. По мере того как цифровой труд становится все более распространенным, доступным и квалифицированным, компании будут все чаще отказываться платить людям те зарплаты, которые кажутся работникам приемлемыми и которые позволяют им сохранять привычный уровень жизни. А если работник не согласен на предложенную заработную плату, он становится безработным. Это плохая новость для экономики, поскольку безработные не создают большого спроса на товары и в результате замедляется общий рост экономики. Слабый же спрос может привести к дальнейшему снижению зарплат и расширению безработицы, а также к снижению инвестиций в человеческий капитал и оборудование… так запускается порочный круг.
И вновь о базовом доходе
Многие экономисты, размышляя о том, что делать, когда капиталистическая система дает сбой, предлагали одно и то же простое решение: просто раздать людям деньги. Пусть правительство ежегодно выдает одну и ту же сумму каждому гражданину, не проверяя и не оценивая, кому на самом деле особенно нужны деньги и не должен ли кто-то получить больше или меньше. Схема «базового дохода», по мнению ее сторонников, сравнительно проста в реализации и при этом позволяет сохранять элементы капитализма. Она отлично подходит для решения проблем тех, кто неспособен заработать, предлагая свою рабочую силу. Базовый доход обеспечивает каждому минимальный стандарт жизни. Если люди хотят улучшить свое положение и начинают работать, инвестировать, открывать новые компании или заниматься какой-то другой деятельностью, характерной для капиталистической машины, никто не мешает им этого делать. Но даже если они откажутся от всего этого, то все равно смогут сыграть свою роль потребителей, поскольку получат деньги в любом случае.
Базовый доход редко обсуждается в ходе сегодняшних политических дискуссий, однако эта концепция имеет на удивление долгую историю. Более того, похожие идеи были довольно близки к реализации в Америке XX века. Одним из первых проповедников этой идеи был англо-американский политический активист Томас Пейн, утверждавший в своем памфлете «Аграрная справедливость» (Agrarian Justice, 1797), что каждый гражданин должен получать по достижении совершеннолетия определенную сумму для нивелирования последствий того обстоятельства, что кому-то повезло родиться в семье зажиточных землевладельцев, а кому-то – нет. В новейшие времена идею базового дохода защищали философ Бертран Рассел и гражданский активист Мартин Лютер Кинг, написавший в 1967 году: «Теперь я убежден в том, что самый простой подход будет и самым эффективным: решение проблемы бедности состоит в ее упразднении с помощью так широко обсуждающегося сейчас гарантированного дохода».[390]
С Кингом согласны множество экономистов как из левого, так и из правого лагеря. Либералы вроде Джеймса Тобина, Пола Самуэльсона и Джона Кеннета Гэлбрайта и консерваторы типа Милтона Фридмана и Фридриха Хайека в той или иной форме защищали идею гарантированного дохода, а в 1968 году более 1200 экономистов подписали письмо в поддержку этой концепции, адресованное Конгрессу США.[391]
Избранный в том же году президентом республиканец Ричард Никсон попытался в течение своего первого срока придать этой идее форму закона. В одной из своих речей в 1969 году он предложил ввести так называемый «План помощи семьям» (Family Assistance Plan), в котором было много общего с концепцией базового дохода. План получил самую широкую поддержку, однако противодействие ему также было мощным и разносторонним.[392] Социальные работники и другие администраторы тогдашних программ социальной поддержки боялись, что, будь план реализован, их работа станет ненужной; некоторые лидеры профсоюзов полагали, что нововведение помешает борьбе за законодательное закрепление минимального размера заработной платы; а многим работающим американцам не понравилась идея, что их налоги пойдут согражданам, которые вполне могли бы работать, однако предпочитают этого не делать. Когда Никсон в 1972 году баллотировался на второй срок, он отказался в своей предвыборной программе от «Плана помощи семьям», и с тех пор концепция универсального и гарантированного дохода практически не обсуждалась ни федеральными чиновниками, ни политиками.[393]
Как избежать трех величайших зол
Придется ли нам в ближайшие десятилетия вновь вернуться к идее базового дохода? Возможно, однако это будет далеко не идеальный выбор. Главный недостаток этого подхода отлично сформулировал Вольтер, цитату которого мы вынесли в эпиграф главы: «Труд спасает человека от трех величайших зол – скуки, порока и нужды».[394] Гарантированный универсальный доход позволяет справиться с нуждой, но не с оставшимися двумя проблемами. И почти все изученные нами исследования и свидетельства убеждают нас в правоте слов Вольтера. Для человека крайне важно работать не только потому, что таким образом он зарабатывает себе на хлеб, но и потому, что труд представляет собой один из основных способов получить и ощутить множество других важных вещей: самоуважение, сопричастность, здоровые ценности, порядок и чувство собственного достоинства, а также многое другое.
Говорим ли мы об отдельном человеке или о человеческом обществе в целом, вывод всегда один и тот же: труд полезен. Нам известно немало исследований на тему того, что заставляет каждого человека почувствовать, что он счастлив, занимается своим делом и добивается успеха. В своей книге Drive[395] Дэниел Пинк называет три ключевых мотивации человека: стремление к совершенству, к независимости и к достижению цели.[396] В связи с этим стоит вспомнить слова одного старого рабочего, которые приводились в статье о плюсах и минусах новых рабочих мест на складах, которые гигант ритейла Amazon открывал в Великобритании: «Это вновь возвращает вам гордость. Вот что это дает».[397] Эта точка зрения поддерживается в работе экономиста Эндрю Освальда, который обнаружил, что отсутствие работы в течение шести месяцев или дольше вредит ощущению благополучия и другим показателям ментального здоровья почти так же сильно, как смерть супруга. Интересно, что во многом это состояние связано не с потерей дохода, а со снижением самооценки.[398]
Опросы, проведенные Gallup во многих странах, подтвердили силу личной мотивации к труду. В своей книге «Грядущая война за рабочие места» (The Coming Jobs War) руководитель Gallup Джим Клифтон говорит об этом так: «Больше всего люди мечтают не о мире, свободе или даже демократии; они думают не о том, чтобы завести семьи, купить дом или владеть землей. Они мечтают не о том, чтобы следовать божественным заповедям. Прежде всего люди в нашем мире хотят иметь хорошую работу. А все остальное представляет собой лишь следствие».[399]
Иными словами, жители планеты хотят избавиться от скуки, порока и нужды и с помощью труда обрести мастерство, независимость и совершенство.