В марте, с приходом весны, безлюдные коричневые пустоши Брекленда покрылись свежей зеленью. В библиотеке Дидлингтон-холла собралось славное общество, состоявшее из членов вышеупомянутого клуба. С бокалами, в сигарном дыму за большим круглым столом сидели мистер Перси Ньюберри, исследователь Флиндерс Питри, мистер Фрэнсис Аллен – богатый бизнесмен из городка Кокли-Кли, расположенного в паре миль севернее Дидлингтон-холла, молодой Фрэнсис Левеллин Гриффитс, археолог-самоучка, страстный исследователь Древнего Египта, и Уолтер Б. Пейнсвик, профессор кембриджского университета, изучающий тайные учения, физик.
Хотя объяснение физических явлений было основной профессией Пейнсвика, вел он себя загадочно, говорил тихо и таинственно, как оракул. Еще большей таинственности Пейнсвику придавал его внешний вид: высокого роста, сухопарый, с глубоко посаженными темными глазами, он заметно отличался от остальных гостей. Амхерст пригласил профессора для того, чтобы узнать, сколь серьезны утверждения Алисии по поводу ее шестого чувства.
Многие девочки в возрасте Алисии заявляли, что обладают пророческим даром, и было немало исследователей, которые верили в это. Амхерста интересовала темная сторона жизни, но в случае с Алисией он не верил в такие фокусы, к тому же все предсказания его младшей дочери касались далекого будущего, а потому их нельзя было проверить.
На собрании в Дидлингтон-холле эта тема вызвала живой интерес. Даже Говард Картер был заворожен магией предсказания будущего, поэтому он спросил профессора, каковы причины того, что один человек может видеть будущее, а другой – нет.
Пейнсвик ответил, что это сложнейший вопрос и, если бы он мог на него ответить, загадка предсказаний будущего давно была бы решена. Но профессор был уверен, что наука в ближайшем будущем разрешит эту загадку.
Флиндерс Питри, мужчина с черепом треугольной формы, курчавыми бакенбардами и темными пронизывающими глазами молча наблюдал за дискуссией, но его нервные движения пальцами – он непрестанно барабанил по крышке стола – отчетливо говорили о том, что и ему тема предсказаний будущего далеко не безразлична. Наконец Питри вскочил, ударил кулаком по столу и крикнул, повернувшись к Пейнсвику:
– Профессор, вы не думаете, что за вероятными способностями предсказывать будущее и за наукой, которая все это изучает, скрывается простое шарлатанство?
Мужчины, собравшиеся за большим столом, уставились на Пейнсвика. Как отреагирует на этот выпад профессор?
Судя по всему, Пейнсвик уже не раз сталкивался с подобным. Вздохнув, профессор спокойно ответил:
– Сэр, вы, конечно, во многом правы. Но я не совру, если скажу, что есть убедительные свидетельства предсказания будущего. Прежде всего под гипнозом, когда человек просто не в состоянии солгать.
Лорд Амхерст с надеждой взглянул на профессора.
– А вы владеете искусством гипноза, Пейнсвик? Профессор рассмеялся.
– Я был бы плохим профессором таинственной науки физики и еще худшим подданным ее величества, если бы не владел техникой гипноза, милорд. В конце концов, один шотландец популяризировал эту науку!
– Тогда не могли бы вы подвергнуть гипнозу меня, профессор? – Амхерст вызывающе поднял брови.
– Можно, конечно, попробовать, милорд. Но еще лучше для этого подошла бы ваша дочь Алисия. Она молода, а молодые особы находятся в наилучшем состоянии для подобных экспериментов. В трансе Алисия сможет нам доказать, способна ли она на самом деле предсказывать будущее.
Все взгляды обратились на лорда Амхерста.
– А это не опасно? – осторожно поинтересовался он.
– Ни в коей мере! – заявил профессор. – Что может быть в этом опасного? Нет, гипноз не опаснее послеобеденного сна. Я бы сказал, что он даже безопаснее, потому что во время сна вы можете свалиться с кровати, а в трансе вы как-никак находитесь под наблюдением.
Тут лорд Амхерст поднялся и с задумчивым видом вышел из комнаты. Все были в неимоверном напряжении. Убедит ли лорд Амхерст свою дочь пойти на эксперимент с гипнозом?
Говард Картер не сомневался в этом. Он слишком хорошо знал Алисию, которая была рада любому новому приключению. И Картер не ошибся: лорд Амхерст вскоре вернулся в сопровождении Алисии. В его отсутствии мужчины оживленно спорили.
В салоне царила атмосфера напряженного ожидания. Густой табачный дым заполнил комнату, а лампа над столом придавала всему этому загадочность. Картер невольно вспомнил о таинственной атмосфере, царившей в те дни, когда над прудом у Дидлингтон-холла висел осенний туман.
Девушка села рядом с профессором, и все вокруг умолкли. На лице Алисии явно читалось недоверие ко всему этому эксперименту, иначе ее усмешку едва ли можно было объяснить.
Пейнсвик затушил сигару и выудил из кармана жилетки блестящий хрустальный шар размером с каштан. Потом он начал спокойно, но настойчиво произносить:
– Алисия, смотрите на шар в моей руке!
Девушка повиновалась, но все равно казалось, что происходящее веселит ее.
Пейнсвик непоколебимо продолжал:
– Вы видите свет в шаре, ваши глаза устают, ваши руки и ноги тяжелеют. Вы хотите спать, спать… Когда я хлопну в ладоши, вы снова проснетесь. – Голос профессора стал еще тише, и только керосиновая лампа над столом приглушенно фыркала.
Веки Алисии вначале лишь немного задергались, будто сопротивлялись какой-то невидимой силе. Но вскоре, повинуясь таинственной силе, девочка впала в совершенно безвольное состояние. Голова и руки беспомощно повисли. Пейнсвик мягко прислонил ее к спинке стула, чтобы она не упала Потом он оглянулся на присутствующих, ожидая одобрения.
Ни один из мужчин, которые так живо минуту назад спорили о том, что, возможно, предсказание будущего и гипноз являются обычным надувательством, не отважился произнести и слова. Они уставились на безвольную девушку.
Пейнсвик склонился над Алисией, приблизился к ее лицу на расстояние десяти сантиметров и прошептал глухим голосом:
– Алисия, ты можешь заглянуть в будущее? Отвечай!
Сначала ничего не происходило, и профессор повторил вопрос, на этот раз настойчивее и громче.
Тут стало заметно, как подергивается челюсть Алисии, и она отчетливо произнесла, так что все слышали:
– Да, я вижу будущее.
– Что ты видишь, Алисия?
– Я вижу… мою… свадьбу, – запинаясь, ответила девушка.
Лорд Амхерст поднялся.
– Спросите, кто ее жених! – шепнул он Пейнсвику.
– Как зовут твоего жениха, Алисия?
После паузы на ее лице отразилось беспокойство. Будто боясь раскатов грома весенней грозы, она ответила:
– Он не хочет, чтобы я называла его имя, но у него рыжие бакенбарды.
Ответ вызвал опасения у лорда Амхерста. Он внимательно оглядел каждого из присутствующих. Даже Картер не остался без внимания. Наконец Амхерст рассерженно прошипел:
– Блеф, сплошное надувательство.
– Что ты еще видишь в будущем, Алисия?
– О, чудесные вещи, – не задумываясь, ответила девушка, – я вижу золото и драгоценные камни, несказанное богатство.
– Золото и драгоценные камни?
– Да.
– А кому принадлежит все это? Скажи нам, Алисия!
– Не знаю. Но один из присутствующих найдет самый большой клад в истории человечества.
Картер бросил на Ньюберри удивленный взгляд. Тот смотрел на Фрэнсиса Гриффитса, а Гриффитс, в свою очередь, состроил гримасу и наблюдал за Флиндерсом Питри со стороны. Питри пожал плечами, словно хотел сказать: «Я? Почему бы и нет!» После паузы он взглянул на лорда.
Амхерст, казалось, был наэлектризован.
– Где? – обратился он шепотом к Пейнсвику.
– Где? – повторил профессор. – Где спрятан этот клад?
– Не знаю, – ответила девочка. – Я вижу лишь утесы и песок пустыни. Я вижу мистера Боба.
– Мистера Боба? Кто такой мистер Боб?
Мужчины за столом удивленно переглянулись. Фрэнсис Гриффитс задумчиво произнес:
– Дядю моей матери звали Боб, но мистер Боб уже давно умер.
Лорд Амхерст припомнил, что капитана пожарной команды в Брэндоне, кажется, зовут Боб. В действительности в этой комнате был лишь один человек, который понимал значение этих слов. Звали его Говард Картер. Но Говард молчал.
На лбу Алисии выступили капли пота, и Пейнсвик заявил, что заканчивает эксперимент. Он напомнил, что после пробуждения никто не должен задавать Алисии вопросов. Она сама не будет помнить о происходившем, и вопросы лишь приведут ее в сильное замешательство. Тут профессор громко хлопнул в ладоши и Алисия проснулась.
Лорд Амхерст увел ее из салона. Когда он вернулся, в комнате уже разгорелась жаркая дискуссия о том, кто же найдет этот величайший клад. И если мужчины еще недавно спорили о возможности предсказаний, сейчас это уже никого не интересовало. Гриффитс и Питри говорили о том, кому из двух успешных археологов предначертано судьбой найти клад века, о котором сообщила Алисия. Лорд Амхерст чувствовал себя обиженным, потому что никто не хотел даже предположить, что такая возможность представится ему. Лишь Фрэнсис Аллен, который до этого не произнес и слова, злорадно рассмеялся и крикнул:
– Вот уже сотню лет в Египте роются французы, итальянцы, немцы и англичане в надежде отыскать клад тысячелетия! И что они нашли? Пару обелисков и каменных гробов, глиняные осколки и алебастровые кувшины! Боюсь, что настоящие сокровища уже давно вывезли из страны.
Все понимали, о чем он говорит. Он был наполовину египтянин, потому что всю зиму проводил в своем доме в Рамле в предместье Александрии. Только весной и летом он жил вместе со своей семьей в поместье в Кокли-Кли.
– Мистер Питри, – произнес он, обратившись к археологу, – вы же специалист в этом деле. Почему вы ничего не говорите?
Питри, человек от природы сдержанный и молчаливый, лишь пожал плечами. Ему не очень нравился Аллен. Люди с деньгами, особенно те из них, кто выставлял свое богатство на всеобщее обозрение, внушали ему отвращение. Наконец он собрался с духом и ответил:
– Знаете, сэр, то, что вы называете обломками и черепками, очень часто для науки намного полезнее, чем укра