Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор — страница 36 из 95

На Западе мы видели, как немцы из—за отсутствия предвидения после блистательных побед потерпели неудачу. Они не были подготовлены к тому, чтобы форсировать Ла—Манш. Стремясь выправить положение, они перенесли свои главные усилия на другой театр военных действий и тем самым вдвойне усугубили свою первоначальную ошибку.

На Востоке японцы совершили иную ошибку. Неудача Японии объясняется тем, что с самого начала было избрано ошибочное оперативно—стратегическое направление, которое после начала войны уже нельзя было изменить.

Германия, будучи неподготовленной к форсированию Ла—Манша, все же имела, как мы видели, другую возможность действий. Япония не только не была готова, но никогда не могла бы подготовиться к тому, чтобы пересечь Тихий океан и завоевать Соединенные Штаты; перейдя Рубикон в Пирл—Харборе, она не имела никакой другой перспективы.

Германия, возможно, могла исправить свою ошибку, если бы она отказалась от вторжения в Россию и направила все свои усилия против Британии. Япония перед лицом Соединенных Штатов никогда бы не могла иметь такой возможности, поэтому с самого начала ее блистательные победы оказались бесплодными.

Однако ошибки имели и сходство, что привело обе эти страны к поражению. Если в первом случае ошибка привела в конце концов к чрезмерной растянутости линий коммуникаций, то в другом случае эта растянутость существовала с самого начала. В одном случае не хватало средств для достижения цели, в другом случае — средств, чтобы закрепить даже начало.

Глава пятая. Германия теряет инициативу

1. Четвертая ливийская кампания

В месяцы, последовавшие непосредственно за третьей ливийской кампанией, проблемы, стоявшие перед армией под командованием Роммеля[188] и армией, теперь находившейся под командованием генерала Окинлека,[189] были аналогичными. Чтобы они могли перейти в наступление, как одну, так и другую армию нужно было вновь снарядить и усилить подкреплениями. Решающим фактором стали коммуникации. Коммуникации армии Окинлека были сравнительно коротки на суше, но необыкновенно длинны на море. У Роммеля было другое положение. Коммуникации Роммеля тянулись по сухопутным дорогам примерно на 1 тыс. миль до его главной базы в Триполи и на 375 миль до Бенгази; по морю эти порты находились соответственно в 350 и 450 милях от Мессинского пролива. Мальта контролировала эти морские пути, будучи в 200 милях от Триполи, в 360 милях от Бенгази и в 500 милях от Крита. На Крите 200 миль севернее Тобрука также была германская база снабжения. Если бы Роммелю удалось нейтрализовать Мальту и занять Тобрук, он, несомненно, оказался бы в выгодном положении в отношении коммуникаций. До тех пор пока Роммель был вынужден заниматься осадой Тобрука, он не мог сосредоточить свою армию. Следовательно, без сильных подкреплений Роммель не мог перейти в наступление. На это невыгодное обстоятельство обратил внимание генерал Окинлек, который указывал: «Спокойствие, царящее на нашем фронте четыре с половиной месяца, следует отнести главным образом за счет защитников Тобрука. Гарнизон не потерял присутствия духа, а был готов в любой момент с воодушевлением перейти к наступлению. Он сковывал в два раза больше силы противника. Поддерживая противника в состоянии крайней напряженности, гарнизон с апреля по ноябрь отвлекал с линии фронта 4 итальянские дивизии и 3 немецких батальона».[190]

Роммель целиком и полностью понимал значение взятия Тобрука и 1 мая попытался штурмовать его.[191]

Германское верховное командование, как это ни удивительно, не поняло, что значительно важнее нейтрализовать или еще лучше занять Мальту. Это можно объяснить только тем, что Гитлер и его штаб рассматривали войну в Ливии как побочную и незначительную и никак не оправдывавшую отвлечения сил, необходимых в России. По словам одного наблюдателя, «германское верховное командование отвечало отказом на все просьбы о переброске части авиации с Балканского полуострова в центральную часть Средиземного моря. Оно упорно жертвовало интересами войны на море во имя войны на суше. Германское верховное командование даже не отпустило итальянскому флоту достаточного количества нефти».[192] В результате в августе было потоплено 35 % всех грузов и подкреплений, шедших к Роммелю, а в октябре — 63 %.

Так благодаря Мальте генерал Окинлек, несмотря на то, что его морские коммуникации были растянуты на 12 тыс. миль, смог быстрее усилить свою армию. Только в конце октября, когда потери в тоннаже возросли до 75 %, германское верховное командование попыталось найти выход из создавшегося положения. С запозданием из Атлантического океана в Средиземное море было переброшено 25 подводных лодок, которые 13 ноября одержали первую победу, торпедировав британский авианосец «Арк Ройял».

Между тем генерал Окинлек, свободный от того, что для генерала Уэйвена было подлинным Тобруком, а именно от кампании в Восточной Африке,[193] к концу августа объединил войска в пустыне в 8–ю армию под командованием генерал—лейтенанта Каннингхэма.

8–я армия состояла из двух корпусов: 13–го под командованием генерал—лейтенанта А. Годвин—Остина и 30–го под командованием генерал—лейтенанта У. Норри. В 13–й корпус входили: 4–я индийская и новозеландская дивизии, 1–я армейская танковая бригада. В 30–й корпус входили: 7–я танковая дивизия (7–я и 22–я танковые бригады и 7–я группа поддержки), 4–я танковая бригада, 1–я южноафриканская дивизия и 201–я гвардейская усиленная бригада. Гарнизон Тобрука под командованием генерал—лейтенанта Р. Скоби состоял из 70–й дивизии, 32–й армейской танковой бригады и польского полка. 2–я южноафриканская дивизия и 29–я индийская пехотная усиленная бригада находились в резерве армии.

Армия Роммеля примерно на одну треть состояла из немцев и на две трети из итальянцев. Немецкий контингент был в составе Африканского корпуса (15–я и 21–я танковые дивизии), 90–й легкой дивизии и 1 пехотной дивизии; итальянскими были танковая дивизия «Ариете» и 6 пехотных дивизий. Эти силы распределялись следующим образом: 4 итальянские и 1 немецкая дивизии осаждали Тобрук, 1 итальянская дивизия находилась в Бир—Хашейме, дивизия «Ариете» — в Бир—Эль—Гоби, 15–я и 21–я танковые дивизии стояли на побережье восточное Тобрука, 90–я дивизия и 1 итальянская дивизия занимали укрепления на линии фронта.

Авиация Роммеля превосходила английскую, особенно в истребителях.[194]

Английские военно—воздушные силы под командованием вице—маршала авиации Конингема состояли из 9 эскадрилий легких бомбардировщиков, 12 эскадрилий истребителей, 6 эскадрилий средних бомбардировщиков, 5 истребительных эскадрилий и 2 эскадрильи легких бомбардировщиков «находились под непосредственным командованием штаба».[195] Между Бардией и Тобруком местность сильно пересечена — примерно в 10 милях от побережья проходит гряда возвышенностей с двойным эскарпом по обеим сторонам. Южнее ее тянется ровная пустыня. Танки могли преодолеть эскарп только в некоторых местах, поэтому южный эскарп был серьезным препятствием для армии, наступавшей в северном направлении через пустыню.

Самое большее тактическое различие между армиями заключалось в их танковых силах, причем не в численности, а в тактико—технических характеристиках танков. У Роммеля было 412 танков и 194 противотанковых орудия, Каннингхэм имел 455 танков и 72 противотанковых орудия. Однако танки Роммеля, также как и противотанковая артиллерия, были вооружены 50–мм (4½ фунтовые) и 75–мм орудиями, в то время как в распоряжении Каннингхэма были 2–фунтовые орудия, а последние могли пробивать броню с дистанции на 800–1000 ярдов меньше, чем 50–мм орудия. Кроме того, броня британских пехотных танков (Матильда) не защищала от 50–мм снарядов, не говоря уже о 75–мм снарядах.

В начале ноября обе стороны готовились к наступлению: Роммель задался целью занять Тобрук и обеспечить свой левый фланг и тыл, а Каннингхэм стремился вновь оккупировать Киренаику. В основе плана Каннингхэма лежал двойной охват армии противника наступлением с юга и наступлением с севера силами гарнизона Тобрука. 30–й корпус должен был двинуть 7–ю танковую дивизию, 4–ю танковую бригаду и 1–ю южноафриканскую дивизию из Маддалены, находившейся на правом фланге противника, к Габр—Салеху, а 13–й корпус — сковывать противника на фронте. После введения в бой танковых частей противника 13–й корпус должен был перейти в наступление, а гарнизон Тобрука — нанести удар по левому флангу и тылу.

Дополнительно к этим действиям 29–я пехотная усиленная бригада должна была наступать из Джарабуба, занять оазис Джало, затем устремиться на северо—запад и перерезать дорогу Триполи — Бенгази. До начала наступления военно—воздушные силы должны были действовать на коммуникациях противника, бороться за господство в воздухе и утром в день перехода в наступление обрушиться на аэродромы противника. Вместе с тем должны были подвергнуться бомбардировке Неаполь и другие порты снабжения в Италии, а также Бенгази и Триполи.

Наступление было назначено на 18–е число, однако, к несчастью для Каннингхэма, 17 ноября над обеими армиями пронеслась сильная гроза, и ни один британский самолет не смог подняться в воздух в эту ночь.[196] Не менее несчастливым было и то обстоятельство, что Черчилль поспешил разрешиться воинственной декларацией, которая подняла оптимизм до предела. «Армия пустыни, — говорилось в послании Черчилля солдатам и офицерам, — может вписать новую страницу в историю, не менее славную, чем сражения у Блен—хейма и Ватерлоо». Фортуна, однако, не совсем оставила наступавших; Роммель настолько не ожидал наступления, что в момент его начала отсутствовал, так как находился в Риме.