20.
Местные власти обычно ценили этот дешевый труд, который мэр Дуйсбурга назвал «весьма удовлетворительным». Но некоторые штатские порицали мнимое «потакание»: прораб на дорожных работах написал в марте 1944 г.: «Мы все еще слишком мягки к военнопленным и другим трудовым отрядам на наших улицах. По-моему, лучше выбросить одного человека за борт, чем позволить, чтобы мы все пошли ко дну»21. Эсэсовцы часто использовали пленных для поиска ценностей в разрушенных зданиях ради своей личной выгоды – в Дюссельдорфе двое мужчин были убиты, чтобы они не могли разоблачить прибыльный бизнес своих тюремщиков. Гражданские врачи часто подписывали фальшивые свидетельства о причинах смерти застреленных или забитых до смерти узников. В этом, как и во многом другом, немецкая медицинская братия проявила готовность прислуживать нацистскому режиму. Узники на принудительных работах продолжали умирать даже тогда, когда их поставили на службу индустрии рейха – отчасти потому, что сохранялся разрыв между потребностью в их услугах и желанием нацистов кормить их. По некоторым подсчетам, погибло 170 000 из 2,7 млн угнанных на работы советских граждан, а также 130 000 поляков и 32 000 пленных.
Однако начиная с 1943 г. смертность среди пленных резко упала. Даже некоторых евреев оставляли в живых: например, рабочих огромного комплекса IG Farben рядом с Освенцимом. Главные зверства холокоста (кроме уничтожения венгерских евреев) были уже позади. Иностранные работники и рабы никогда не были адекватной заменой немецкой рабочей силе – считалось, что они отстают в труде от немцев минимум на 15 %, а может, и на 30 %22. Было глупостью и варварством полагать, что голодающие и подвергающиеся насилию субъекты рабского труда могут достичь такой же производительности, как те, к кому относятся хотя бы с минимальной гуманностью. Система концлагерей, из которых СС желали сделать доходные предприятия, была неэффективна даже по своим правилам, но только рабский труд дал Германии возможность вести войну до 1945 г.
2. Убийство евреев
Корпус литературы о холокосте огромен, и все же никто не может внятно объяснить, почему нацисты не побоялись экономических издержек уничтожения еврейского народа, направляя и без того скудные человеческие и транспортные ресурсы на программу массового убийства в то время, когда исход войны все еще находился в подвешенном состоянии. Возможно, ответ заключается в извращенной сосредоточенности на евреях не только национал-социалистической идеологии, но и всей политики Германии на всем протяжении глобального конфликта. Нацисты были всегда полны решимости использовать карт-бланш, выданный правительству, ведущему тотальную войну, для достижения целей, которые иначе представляли бы серьезные трудности даже по меркам тоталитарного режима. На ключевой партийной встрече 12 ноября 1938 г., сразу после Хрустальной ночи, Геринг заявил: «Само собой разумеется, что если в ближайшем будущем Германский рейх вступит в конфликт с иностранными державами, то мы в Германии первым делом окончательно урегулируем вопрос с евреями».
В это время нацистские установки все еще поощряли эмиграцию евреев рейха, но статья, опубликованная в ноябрьском выпуске эсэсовского журнала Schwartze Korps за 1939 г., настаивала на решимости «действенно и определенно покончить с еврейством в Германии, добившись его полного уничтожения». Подобные заявления делались во множестве – во всеуслышание, публично – ведущими деятелями нацистов: Гитлер произнес свое печально известное «пророчество» в обращении к рейхстагу 30 января 1939 г., утверждая, что война приведет к «истреблению европейского еврейства». Он стремился предельно четко дать понять, что каждый еврей в его досягаемости является заложником «хорошего поведения» западных держав. Если британцы и французы откажутся уступить его амбициям – прежде всего если они решатся дать им отпор силой, – последствия будут на их совести.
Западные державы относились к подобным замечаниям как к гиперболам. Даже когда Гитлер приступил к неистовому завоеванию целого полушария, западным демократиям было трудно постичь, как люди из высокообразованной и издревле цивилизованной европейской нации могут следовать сумасбродной риторике своих вождей и осуществлять геноцид. Несмотря на растущую гору свидетельств нацистских преступлений, это заблуждение сохранялось в некоторой степени до 1945 г. и даже позднее.
Согласно нацистской программе эвтаназии Т4, запущенной в июле 1939 г., умерщвлялись немецкие и польские пациенты психиатрических клиник, признанные «непригодными к дальнейшему существованию». В 1940 г. уничтожали в среднем 5000 человек в месяц. Большинство из них погибли в газовой камере, хотя некоторых расстреляли. Операцию осуществили гестапо и СС с помощью медицинского персонала; около 4000−5000 из 70 000 жертв были евреями. Программа Т4 обладает большой исторической значимостью, потому что на раннем этапе она показала готовность немецкого правительства запустить процесс истребления, скрупулезно расписанный из Берлина, чтобы уничтожить группу людей, которая в глазах Третьего рейха была лишней. Как только одна группа была целиком искоренена, на пути холокоста больше не стояло никаких нравственных барьеров: проблемы, с которыми сталкивалось нацистское руководство, теперь сводились только к временным рамкам и логистическим задачам.
Более двух лет после начала войны сохранялся приоритет обеспечения победы, ради которого пришлось отложить тотальное уничтожение европейского еврейства. С августа 1939 г. по лето 1942 г., когда программа лагерей смерти достигла своего полного размаха, нацисты удовлетворялись крупномасштабными убийствами, носившими произвольный и оппортунистический характер. В первые месяцы вторжения в Польшу было убито около 10 000 ее жителей – и евреи, и неевреи, которых сочли враждебными немецким интересам. Пять выделенных айзатцгрупп СС – отрядов смерти – следовали за передовыми армейскими частями. Их командиры обладали широкой свободой выбора жертв, и некоторые из них воспользовались такими правами, чтобы уничтожать проституток, цыган и душевнобольных. 60 000 польских евреев было отделено от других военнопленных для дальнейшего устранения; все еврейское население Польши – 1,7 млн – перемещалось в гетто. В начале 1940 г. нацисты начали принудительное выселение 600 000 евреев с тех территорий страны, которые стали имперскими округами; депортированные были переданы под власть генерал-губернаторства, управлявшегося независимо. В течение нескольких месяцев погибло большое количество людей, перевезенных без обеспечения каким-либо кровом или пищей.
На этом этапе нацистская политика все еще была непоследовательной. Было много дискуссий по поводу депортации: в мае 1940 г. Гиммлер представил Гитлеру меморандум о возможности отправки европейских евреев в Африку или на Мадагаскар. Рейхсфюрер СС упомянул радикальную альтернативу «большевистского метода физического истребления народа», но отверг ее как «несоответствующую германскому духу и невозможную». Все соглашались с тем, что как можно больше евреев должно погибнуть просто благодаря определенным формам управления оккупированными территориями; но фанатичная идея систематического убийства еще не прозвучала.
В течение последующих двух лет, особенно после вторжения в СССР, немцы убивали евреев по своей прихоти в масштабе, в значительной степени определяемом доступными человеческими и иными ресурсами. Немецкий сержант из пекарской роты вспоминает: «Я видел, как людей ловили, а потом был вынужден отворачиваться, потому что их забивали дубинками насмерть на наших глазах… Очень многие немецкие солдаты стояли и смотрели и литовцы тоже. Они не выражали ни одобрения, ни порицания – просто смотрели совершенно равнодушно»23. Небольшая группа немецких офицеров проявила мужество, заявив протест. Полковник Вальтер Брунс, инженер, случайно ставший свидетелем убийства евреев во время конной прогулки в Румбульском лесу 30 ноября 1941 г., послал официальную бумагу группе армий «Север». Также он лично посетил штаб-квартиру армии в Ангербурге, куда доставил копию своего доклада. Официального ответа не последовало, но глава штаба призвал в будущем производить подобные убийства «с большей осмотрительностью»24.
Карательных отрядов создавалось относительно мало, и они были немногочисленны; несколько раз они устраивали бойню впечатляющих масштабов, особенно на Украине, но жертвы все еще измерялись десятками тысяч. Энергичными усилиями моторизованной бригады СС в болотах Припяти в начале 1941 г. было уничтожено 6504 евреев. Итоговый отчет подразделения за месяц упоминал 15 878 убитых, однако реальный итог, вероятно, был 25 000. Логистические трудности крупномасштабных убийств оказались огромными, даже когда были введены трудосберегающие методы (например, сгон жертв в общие могилы перед расстрелом). С таким вялым темпом процесс «решения еврейского вопроса Европы» растянулся бы на десятилетия, и в конце лета 1941 г. командование СС стало требовать гораздо более радикального и всестороннего подхода. В сентябре айнзатцгруппа С предложила «урабатывать» евреев до смерти: «Если мы откажемся от использования еврейской рабочей силы, хозяйственное восстановление украинской промышленности… практически невозможно. Есть только одна возможность… решения еврейской проблемы через полномасштабное использование еврейской рабочей силы. Это приведет к постепенной ликвидации еврейства»25.
В конце июля 1941 г. была введена новая политика: восточноевропейских евреев собирали в гетто, где ими можно легче было управлять и использовать их на работах, и при этом освобождалось жилье. Вермахт всей душой поддерживал эту меру, потому что она помогала разрешить его административные трудности в тылу. Среди еврейских жертв этого периода значилось в особенности много женщин и детей, но, осмыслив практические сложности убийства в промышленных масштабах, мало кто из офицеров СС был уже готов к столь амбициозной цели, как истребление целой нации. Зимой 1941–1942 гг. они сосредоточились на уплотнении гетто, потом на завершении региональных чисток путем убийства всех евреев вне гетто, особенно в сельских районах. Условия жизни в гетто не поддавались описанию: с августа 1941 г. каждый месяц из 338 000 евреев варшавского гетто от голода и болезней умирало 5500; аналогичный уровень смертности отмечался и в других местах.