К середине лета 1945 г. японские лидеры хотели закончить войну, но генералы и некоторые политики стремились обезопасить себя «почетными» условиями: например, сохранением под властью Японской империи значительных территорий в Маньчжурии, Корее и Китае, а также добивались обещания союзников не оккупировать страну и не судить военных преступников. «Полномочий, наподобие тех, что есть у американского президента, в Японии никто не имел, – пишет современный японский историк Акира Намамура, профессор университета Доккио. – Император был обязан действовать в соответствии с японской конституцией, то есть учитывая желания армии, флота и гражданских политиков. Он мог принять решение об окончании войны только в том случае, если бы эти силы предложили ему это сделать»30. Это утверждение оставляет широкий простор для толкований, но очевидно, что император Хирохито мог объявить о капитуляции, только если бы японские лидеры достигли согласия в этом вопросе. Они с большим трудом достигли согласия, но лишь в середине августа 1945 г., и ни днем раньше.
По сути, многие из тех, кто сегодня осуждает бомбардировку Хиросимы и Нагасаки, требуют, чтобы Соединенные Штаты взяли на себя моральную ответственность за то, что не смогли оградить японский народ от последствий упорства его собственных лидеров. Ни один вменяемый человек не назовет использование атомной бомбы абсолютным благом или даже справедливым делом. Чтобы одолеть врага и одержать победу в этой кровопролитной войне, союзникам приходилось делать много ужасных вещей. В августе 1945 г. руководители Америки и Англии очень дорожили жизнями своих соотечественников и весьма низко ставили жизни своих врагов. При таких обстоятельствах понятно, что президент не мог остановить самолет, который нес атомные бомбы на остров Тиниан, а оттуда в Японию. Так же как Гитлер несет ответственность за разрушение Германии, так и режим Токио несет полную ответственность за судьбу Хиросимы и Нагасаки. Если бы японское руководство вняло здравому смыслу и подумало о благе собственного народа, оно бы капитулировало и атомные бомбы не упали бы на японские города.
Когда девятнадцатилетний стрелок «летающей крепости» Джозеф Маджески увидел приземлившийся на Тиниане специально переоборудованный бомбардировщик B-29 Enola Gay с почти полностью (кроме хвостового) демонтированным вооружением, с реверсивными пропеллерами и другим специальным оборудованием, он обошел машину кругом и спросил у одного из экипажа, зачем они сюда прилетели. «Мы прилетели, чтобы выиграть войну», – легкомысленно ответил тот, и, конечно же, юный бортстрелок ему не поверил. Через несколько дней, 6 августа 1945 г., Enola Gay сбросила на Хиросиму «Малыша». Его взрыв, по мощности равный 12 500 тонн обычной взрывчатки, причинил невиданные прежде разрушения и убил не менее 70 000 человек. Люди, впервые услышав об этом, просто не могли себе этого представить. Капитан 3-го ранга Майкл Блуа-Брук с десантного корабля Sefton, готовившегося к высадке на Малайе, сказал: «Мы слышали о какой-то взорвавшейся в Японии чудо-бомбе, которая может остановить войну. На самом деле мы не восприняли это всерьез: как может одна бомба изменить ход истории?»31
Тремя днями позже на Нагасаки был сброшен «Толстяк» мощностью 22 000 тонн тринитротолуола, убивший не менее 30 000 человек. Ранним утром того же дня первые из 1,5 млн советских солдат, 5500 танков и САУ пересекли границу Маньчжурии. Красная армия шла вперед, сметая значительно более слабые японские силы. В некоторых местах японцы защищались до последнего, прекратив сопротивление только через 10 дней после официального окончания войны. К 20 августа русские контролировали большую часть Маньчжурии и север Кореи. Эта краткосрочная кампания обошлась им в 12 000 убитых: больше, чем потеряла британская армия во Франции в 1940 г.; у японцев погибло около 80 000 солдат.
Большинство молодых людей, бомбивших Японию, уже давно выработали бесчувственное отношение к своему занятию, нарастив себе защитную броню наподобие той, что была у их командиров. Командующий ВВС США генерал «Хэп» Арнольд хотел завершить налеты «летающих крепостей» «торжественным финалом»: послать тысячу самолетов с зажигательными бомбами; генерал Шпатц, его начальник штаба на Тихоокеанском театре военных действий, предпочел бы сбросить на Токио третью атомную бомбу. В результате 14 августа восемь сотен B-29 с зажигательными бомбами на борту совершили налет на город Исэсаки и устроили последний огненный смерч, не потеряв при этом ни одного самолета. Полковник Карл Сторри, один из пилотов, на следующее утро так отозвался о своей роли в этом событии: «Мы стали для них будильником. Все остальные самолеты несли зажигалки, а мы – 4000-фунтовки, и мы разбудили жителей Кумугаи… Мы были на [высоте] 5000 м и могли видеть взрыв. Это была грязная штука. Япы, наверно, подумали, что мы сбросили еще одну атомную бомбу»32.
Император Хирохито созвал военных и политических лидеров страны и сообщил им о своем намерении закончить войну; несколькими часами позже он объявил об этом японскому народу в выступлении по радио. Даже и тогда не все его подданные согласились с таким решением. Летчик-истребитель капитан Хариюси Ики сказал: «Я никогда не позволял себе думать о возможном поражении. Когда русские вторглись в Маньчжурию, я был очень удручен, но и тогда не допускал, что мы проиграем войну». Некоторые заметные фигуры, включая военного министра и ряд генералов и адмиралов, совершили ритуальное самоубийство; их примеру последовало несколько сотен людей менее заметных. «В армии было четкое разделение мнений по поводу окончания войны, – говорил офицер разведки генштаба майор Сёдзи Такахаси. – Многие наши люди в Китае и Юго-Восточной Азии хотели драться дальше. В Японии большинство решило не продолжать сопротивление. Я не сомневался, что раз император велел, то мы должны сдаться». Это мнение взяло верх. 14 августа, в 19:00 по вашингтонскому времени – в Японии уже наступило 15 августа, – Гарри Трумэн, выступая в Белом доме перед плотной толпой журналистов и политиков, сообщил о безоговорочной капитуляции Японии. Затем президент приказал приостановить все наступательные операции против врага. 1 сентября в Токийской бухте на борту линкора Missouri представители союзников во главе с генералом Дугласом Макартуром подписали акт о капитуляции Японии. На этом Вторая мировая война официально закончилась.
26. Победители и побежденные
В начале ХIX в. Гете писал: «Наши современные войны, пока идут, делают несчастными многих, а когда заканчиваются, то всех». Почти так и случилось в 1945 г. В Европе война закончилась внезапно: с тяжелым или с благодарным сердцем, но миллионы немецких военных сдались, отбросив оружие и присоединившись к безбрежным колоннам пленных, волочащих ноги к импровизированным лагерям. Только небольшая группа на востоке предприняла попытку продолжить сопротивление русским. Побежденные появлялись в совершенно неожиданных местах и обличьях: подводная лодка с развевающимся белым флагом всплыла в Нью-Хэмпшире на реке Пискатакуа, где ее капитана и команду приняла изумленная полиция штата. Ирландский премьер-министр Эймон де Валера, до последнего выставляя напоказ свою ненависть к британским соседям, нанес официальный визит в немецкое посольство в Дублине, чтобы выразить соболезнования по поводу смерти главы рейха.
Многие немцы считали себя такими же жертвами Гитлера, как представители покоренных и порабощенных народов. В Гамбурге старая Матильда Вульф-Монкебург с разбитым сердцем писала: «Мы… глубоко скорбим о судьбе нашей бедной Германии. Как будто заключительная бомба попала прямо нам в душу, убив последний остаток радости и надежды. Наша красивая и гордая Германия сокрушена, втоптана в землю и превращена в руины, в то время как миллионы пожертвовали своей жизнью, и все наши прекрасные города и художественные сокровища разрушены. И все это из-за одного человека с навязчивой идеей, будто он “избран Богом”»1.
Летом 1945 г. и позднее немцы скорее испытывали жалость к самим себе, чем раскаяние: каждый третий мужчина, рожденный с 1915 по 1924 г., был мертв, а из тех, кто родился с 1920 по 1925 г., – двое из пяти. В масштабных миграциях беженцев как до победы, так и после нее покинуло свои дома или было выгнано из них более 14 млн этнических немцев. По крайней мере полмиллиона (современные оценки значительно расходятся) в последующих одиссеях погибло; историческая проблема немецких меньшинств в Центральной Европе решилась самым катастрофическим способом – этнической чисткой. В то же время более миллиона людей дюжины национальностей, порабощенных Гитлером, попали в черную дыру неизвестности, в лагеря для перемещенных лиц под управлением союзников, где некоторые оставались долгие годы. Наименее удачливых в ускоренном порядке передали СССР, их родине, где многие из них были классифицированы НКВД как реальные или потенциальные предатели и убиты.
В городах Германии была разрушена половина жилищного фонда, включая 3,8 млн из 19 млн квартир. Ричард Джонстон из The New York Times писал из развалин Нюрнберга: «Подобно пугливым подземным существам, этим утром несколько немцев вышли из своих убежищ, пещер и подвалов, щуря глаза от яркого солнца и устремляя неверящие взоры на ужасающий хаос, который представляет из себя их город… Нюрнберг – город мертвых»2. Берлин, Дрезден, Гамбург были в еще худшем состоянии. Триста лет назад тридцатилетняя война повлекла за собой бόльшие в процентном отношении потери населения, однако материальные разрушения 1945 г. не имели себе равных в истории: во время Первой мировой и даже во время наполеоновских буйств большие города Европы уцелели.
Два года после Дня победы НКВД проводила кровавую кампанию по усмирению мятежей в Польше и Украине, чтобы навязать сталинскую волю народам, снедаемым горечью при мысли, что они обменяли тиранию нацистов на тиранию Советов. Поляки в изгнании на Западе были обескуражены тем, что им отказали в месте на параде победы в Лондоне, потому что новое британское лейбористское правительство не хотело расстраивать русских. Генерал Владислав Андерс писал: «Я чувствовал себя так, будто я подглядываю за участниками бала из-за занавеса, сквозь который не могу проникнуть»