Канадским корветам, которым пришлось в основном выполнять функции эскортных судов в западной части Атлантического океана, недоставало оборудования и опыта, чтобы противостоять этим «волчьим стаям»: до 80 % потерь в Атлантике в период с июля по сентябрь приходилось на конвои, сопровождаемые канадцами. Рапорты и отчеты сообщали о крайней нехватке опытных капитанов, получивших соответствующую подготовку, умеющих пользоваться гидролокатором. Канадский флот рос так быстро (в три раза быстрее, чем ВМФ Великобритании и США), что небольшое ядро профессиональных моряков никак не могло обслуживать его военные нужды. Инспектор, проверявший состояние одного из боевых кораблей Канадского флота по прибытии в Англию, пришел к выводу: «Низкий уровень эффективности наблюдается в целом на всех корветах с канадским экипажем»12. Историк же замечает: «Эти проблемы приводили к слабости действий против подводных лодок»13. А в начале 1943 г. канадцы были на несколько месяцев освобождены от атлантической вахты – британский флот смог их подменить.
В марте 1943 г. в Блетчли-парке вновь произошел перебой в расшифровке радиопереговоров подводных лодок, и в результате за два месяца половина атлантических конвоев подверглась нападению: каждый пятый торговый корабль был пущен ко дну. Но этой трагической кульминацией и завершилась, по сути дела, Битва за Атлантику. Весной западные союзники смогли отрядить в Атлантический океан достаточные силы для подавления подводных лодок. Конвойные суда, оснащенные десятисантиметровыми радарами, взаимодействовали с самолетами дальнего радиуса действия, которые были вооружены усовершенствованными глубинными бомбами, и с малыми авианосцами. Подоспела и расшифровка кодов Дёница, и в борьбе с подводными лодками наступил долгожданный перелом. Адмирал сэр Макс Хортон, назначенный в ноябре 1942 г. командующим Западными подходами, сам в Первую мировую войну служил на подводной лодке, и талант этого опытного моряка, управлявшего Атлантической кампанией из штаб-квартиры в Ливерпуле, существенно приблизил победу.
За май 1943 г. было потоплено 47 подводных лодок, а всего за год – без малого сто. Только на счету самолетов количество уничтоженных подлодок возросло с пяти за период с октября 1941 г. по март 1942 г. до 15 в апреле – сентябре 1942 г. и до 38 в период с октября 1942 г. по март 1943 г. Под конец Дёниц терял по лодке в день: за один месяц его флот сократился на 20 %. Адмирал вынужден был свернуть операции в Атлантике. Потери торгового флота заметно уменьшились, в последнем квартале 1943 г. только 6 % морских грузов не достигало Англии. Переход через Атлантический океан на любом этапе войны оставался тяжелым и опасным испытанием, но теперь вплоть до окончательной победы на океане господствовали англичане и американцы: им едва ли могли противостоять значительно уменьшившиеся числом подводные лодки с экипажами, чей опыт и боевой дух тоже стремительно шли на убыль.
Но и торговый флот Великобритании был потрепан настолько, что это отразилось на послевоенной экономике страны. Из общего тоннажа 14 млн тонн, спущенного на воду в 1943 г., львиную долю составляли американские суда. Но пока что существенно было одно: Германия проиграла войну против атлантических конвоев. В последние семь месяцев 1943 г. общий тоннаж потопленных союзных судов упал до 200 000 тонн, и всего четверть этих трофеев приходилась на долю подводных лодок. И хотя недостача кораблей всегда ощущалась при решении стратегических задач, существенным интересам союзников действия противника на море с тех пор не угрожали. До войны общий импорт в Англию составлял 68 млн тонн. В 1943 г. цифры импорта резко упали – до 24,48 млн тонн, но в 1944 г. вновь поднялись до 56,9 млн тонн.
Вот, пожалуй, самая наглядная статистика Битвы за Атлантику: с 1939 по 1943 г. нападению подверглись лишь 8 % медленных и 4 % быстроходных конвоев. Многое говорилось о недостатке у союзников ресурсов для равной борьбы против подводных лодок в первые военные годы. Это верно, однако у немцев проблемы с ресурсами были куда серьезнее. Гитлер ничего не смыслил в морском деле. В начале войны он распылил рабочую силу и запасы стали, пытаясь производить одновременно слишком много разных видов оружия и техники. Стратегическую пользу от крупномасштабной войны на атлантических маршрутах он распознал лишь к июню 1940 г., после падения Франции. Строительство подводных лодок было объявлено приоритетом только в 1942–1943 гг., когда союзники быстро укрепляли свой флот и в целом исход войны был уже предрешен. Перерезать атлантическую Линию жизни у Германии так и не хватило сил, хотя в пору тяжких потерь английского флота могло показаться, будто такая угроза существует.
2. Арктические конвои
Когда Гитлер напал на Россию, английские и американские шефы штабов дружно воспротивились идее предоставить Сталину военную помощь на том основании, что производственных ресурсов едва ли хватит для обороны собственных стран. Выдвинул со своей стороны возражения и Королевский флот: любой импорт в СССР можно было отгружать только через арктические порты Мурманск и Архангельск, причем Архангельск доступен только в летний сезон, когда тают льды. Это означало, что конвой, движущийся со скоростью 8–9 узлов, будет тащиться по меньшей мере неделю, подвергаясь угрозе со стороны немецких подводных лодок, кораблей и самолетов, базирующихся поблизости, на севере Норвегии. Английский премьер и американский президент отмели эти возражения, объявив – вполне справедливо – поддержку Советского Союза безусловным приоритетом. Поначалу Гитлер не обращал особого внимания на арктический путь в Россию, хотя навязчивая мысль о возможности английской высадки в Норвегии побудила его укреплять там линию береговой обороны. Черчилль действительно вплоть до второй половины 1944 г. настаивал на такой операции, но военачальники неумолимо сопротивлялись его замыслу. Однако факт оставался фактом: на протяжении 1942 г. немцы доминировали на севере в воде и в воздухе и арктические конвои подвергались серьезной угрозе.
Начальник главного морского штаба адмирал Дадли Паунд был возмущен решением отвлечь часть кораблей с Атлантического фронта на это опасное новое направление лишь затем, чтобы помочь ненавистному Советскому Союзу, который, как казалось, все равно скоро капитулирует. В особенности Паунда беспокоила вероятность встречи плохо вооруженного Флота Метрополии с боевыми кораблями Гитлера. Наиболее вероятна была встреча с Tirpitz: Адмиралтейство было травмировано воспоминаниями о трудностях и потерях, которые выпали на долю английского флота, пока не удалось избавиться от Bismarck. Опасения подогревались и неудачей воздушного налета на прибрежный флот Германии, осуществленного с авианосцев 30 июля 1941 г. к северу от Норвегии: из двадцати брошенных в бой Swordfish вернулось только одиннадцать. В очередной раз провалились усилия Королевского флота перерезать жизненно важный для Германии канал поставок железной руды.
Черчилль был неумолим: он требовал от флота раз за разом преодолевать тяжелейший путь, доставляя России столько оружия и других припасов, сколько могли выделить союзнику Англия и Америка. И перспектива сражения на этом маршруте его не пугала. Напротив, в 1941–1942 гг. он только и искал возможности помериться силами с немцами, а потому добился принятия решения о регулярных поставках через Арктику. Первые несколько судов, снаряженные англичанами во второй половине 1941 г., добрались до России невредимыми, доставив небольшое количество танков, самолетов и шин. Немцы едва ли их заметили.
Но в 1942 г., когда англичане начали отгружать на восток уже существенные объемы, немцы обратили внимание на арктические конвои и с нарастающей агрессией атаковали их. Приключения полярных конвоев как на пути к цели, так и на обратном пути превратились в величайший морской эпос той войны. Почти таким же страшным врагом, как немцы, была полярная погода. Корабли пробивались сквозь валы высотой до 12 м, а поверх этих волн плавали многотонные льдины. Лютая качка сбрасывала моряков за борт, однажды высоченная волна сорвала бронированную крышу с орудийной башни крейсера Sheffield. На торговом судне J. L. M. Curry в шторм разошлась обшивка, и оно затонуло. Ни одно судно не добиралось до Мурманска невредимым, изрядно доставалось и крупным судам. Гардемарин Чарльз Френд служил на авианосце: «Помню, как выглянул с нашего неистово раскачивавшегося и кренящегося Victorious и увидел King George V, судно, длиной почти 250 метров, карабкающееся на отвесную волну. Это были не волны, а движущиеся горы длиной метров триста. Даже высокие борта не всегда могли защитить Victorious: когда нос разрезал очередную волну, тонны воды обрушивались на летную палубу, и нам приходилось несладко. Одна волна так долбанула передний подъемник для самолетов, что вывела его из строя. Гнулись четырехдюймовые листы брони».
Британские докеры, особенно докеры из Глазго, стяжали дурную репутацию небрежной погрузкой, прискорбно отличавшейся от американской. В результате многое из доставлявшегося с таким риском в Мурманск прибывало испорченным, а срывавшиеся с места грузы угрожали безопасности корабля. Например, 10 декабря 1941 г. матросы пятитонного «челнока» Harmatis вынуждены были открыть люк, из которого поднимался дым, и обнаружили в трюме горящий грузовик, который мотался взад-вперед, разбивая ящики и поджигая тюки. Помощник капитана, надев единственный имевшийся на борту противогаз, спустился в этот ад и пытался заливать его водой, пока держался на ногах. Его сменил капитан, и пожар все же удалось погасить, но судно вышло из строя и повернуло обратно в Клайд.
Экипажи выбивались из сил, скалывая с настройки и орудий угрожавшие безопасности судна глыбы льда, проверяя оружие, в котором застывала смазка. Толстые слои одежды затрудняли движение, но даже в них не удавалось согреться. Алек Деннис, старший лейтенант на эсминце, попытался уснуть на палубе, зная, что с койки его тут же снимут: «Тело еще как-то удавалось держать в тепле, однако ноги мерзли даже в сапогах с меховой подкладкой»