Но как он мог воспользоваться этой передышкой? Соотношение сил на Восточном фронте изменилось непоправимо, Германия была обречена. Сила Советского Союза и его армии стремительно возрастала, а резервы завоевателей убывали. В 1942 г. Германия произвела всего 4800 бронемашин, а Советский Союз – 24 000. Новый танк Т-34, оказавшийся лучше всех немецких, за исключением «Тигра», уже поступил в массовое производство. Челябинск, один из мощных промышленных центров на Урале, получил прозвище Танкоград. В тот год в Советском Союзе было построено 21 700 самолетов, а в Германии – 14 700. В Красной армии служило 6 млн человек, и еще 516 000 – в войсках НКВД. Зимой 1942/43 г. Германия потеряла миллион солдат, а также большое количество техники и оружия.
Боеспособность вермахта оставалась выше, чем Красной армии, вплоть до конца войны: в любом сражении местного масштаба немцы неизменно теряли меньше людей, чем их противник. Но их стратегической грамотности было уже недостаточно, чтобы остановить натиск русских. Сталин сумел отобрать умелых генералов, создавал большие армии, с мощными танками и грозной артиллерией, к тому же начали наконец поступать от союзников большие партии продуктов, машин и оборудования для связи. Пять миллионов тонн мяса из Америки – 200 г каждому советскому солдату ежедневно. Благодаря поставкам провианта из западных стран удалось предотвратить голод зимой 1942/43 г.
Из 665 000 машин, с которыми Красная армия закончила в 1945 г. войну, 427 000, в том числе 51 000 джипов, составляли американские. США обеспечили ботинками половину Красной армии (из-за резкого снижения поголовья скота кожи не хватало), поставили без малого 2000 паровозов, 15 000 самолетов, 247 000 телефонных аппаратов, почти 4 млн шин. «Вся наша армия фактически оказалась на колесах, и каких колесах! – с редкой для сталинских министров откровенностью восхищался Анастас Микоян. – Когда к нам стали поступать американская тушенка, комбижир, яичный порошок, ну и другие продукты, какие сразу весомые калории получили наши солдаты»54. По оценкам Микояна, без ленд-лиза война затянулась бы еще на год-полтора.
Генералы Гитлера отчетливо понимали, что победы на Восточном фронте уже не добиться. Единственный вопрос оставался: как долго сумеют немецкие армии сдерживать неумолимо нарастающую силу русских? Весной, когда лед на Волге сошел, поплыли по реке тела русских и немцев – жертвы Сталинградского сражения, сплетенные в смертельном объятии. Но те немцы, кто пока оставался в живых, ушли на 500 км западнее. Отступление началось – и обратного пути уже не будет.
13. Жизнь во время войны
1. Солдаты
Солдатский опыт этой войны чрезвычайно неоднороден. Основные сражения против Гитлера разворачивались на Восточном фронте, где погибло 90 % всех немецких солдат. С 1941 по 1944 г. моряки и летчики союзников сражались на море и в небе, но лишь небольшие отряды наземных сил вступали в бой против держав оси в Северной Африке, Италии, Азии и на Тихом океане. Основная часть англо-американских войск в эти годы еще только проходила боевую подготовку. К примеру, когда Первый Норфолкский полк встретился с противником под Кохимой в июне 1944 г., это стало первым его участием в боевых действиях с тех пор, как полк в мае 1940 г. эвакуировался из Дюнкерка.
Многие другие подразделения британцев и американцев получили столь же продолжительную отсрочку, прежде чем вернуться на действительную службу. Хотя и в самой Великобритании, и в тех ее доминионах, где преобладало белое население, состояние войны ощущалось повсюду (до известной степени также и в США, хотя и не столь выраженно), тяготы и опасности войны выпали преимущественно на долю незначительного меньшинства, участвовавшего непосредственно в наземных сражениях. В морских битвах число жертв обычно исчислялось сотнями. Среди летчиков процент потерь был высок, но опять-таки ничтожен по сравнению с трагедией на Восточном фронте.
Военные потери союзников распределяются следующим образом: 65 % приходится на Советский Союз, 23 % – на Китай, 3 % – на Югославию, по 2 % – на США и Великобританию, по 1 % – на Францию и Польшу. Немцы потеряли 8 % населения, китайцы – 2 %, голландцы – 3,44 %, югославы – 6,67 %, греки – 4 %, французы – 1,35 %, японцы – 3,78 %, англичане – 0,94 % и американцы – 0,32 %. Соотношение потерь среди разных родов вооруженных сил: вермахт потерял 30,9 % от своего состава, люфтваффе (включая десантников и персонал авиабаз) – 17,35 %, в дивизиях CC потери составили 34,9 %. У японцев погибло примерно 24,2 % солдат и 19,7 % моряков. Особенно тяжелые потери несли японские части, сражавшиеся в 1944–1945 гг. против американцев и англичан, а в целом статистика искажена тем обстоятельством, что на всем протяжении войны миллион солдат Хирохито оставался в Китае, где потери японцев были невелики. Погиб каждый четвертый советский солдат, каждый двадцатый, призванный из стран Британского Содружества, один из 34 находившихся на действительной службе у американцев. Потери среди американской морской пехоты достигали 3,66 %, превышая данные по армии (2,5 %) и флоту (1,5 %).
Кое-кому из участников сражений удавалось и поразвлечься, когда их сторона брала верх: в первые годы войны праздновали немцы и японцы, позднее – англичане и американцы. Война породила фантастическую смесь очерствления и сентиментальности. Лейтенант Королевского флота Роберт Хиченс в июле 1940 г. писал: «Полагаю, в связи с угрозой вторжения наша позиция становится чрезвычайно опасной, и все же меня переполняет радость. Находиться на мостике военного корабля, общаться на равных с капитаном, знать, что в ближайшие часы я буду единолично командовать судном, – кто бы не предпочел такую смерть той жизни, какую ведут бедняки в тесных городах, потея на фабриках?»1 Хиченс погиб в 1942 г. – счастливый воитель.
Отряды особого назначения, эти своего рода «армии внутри армии», вызывавшие в традиционных войсках далеко не однозначные чувства, привлекали забубенные головушки, готовые рисковать жизнью в пиратских набегах на земле и на море. С 1940 по 1944 г., пока войска Черчилля не могли вступить в непосредственное соприкосновение с вермахтом в Европе, британские рейдеры проводили множество точечных операций, к которым американские начальники штабов относились весьма сдержанно, хотя позднее и американские десантники сыграли существенную роль в кампании на северо-западе Европы. По настоянию премьера регулярно наносили удары по немецким форпостам: Черчилль считал нужным демонстрировать агрессивные намерения, не давать армии застояться и впасть в уныние, а заодно в этих рейдах испытывались тактика и снаряжение. Наиболее продуктивным оказался налет в ночь на 27 февраля 1942 г.: небольшой контингент только что сформированного полка парашютистов напал на немецкую радарную установку в Брюневале под Гавром (на французском побережье).
Предварительную разведку провели члены французского Сопротивления. Затем 120 десантников во главе с майором Джоном Фростом приземлились в густой снег, захватили врасплох немногочисленную охрану станции и удерживали позицию, пока авиатехник сержант Чарльз Кокс преспокойно разбирал радар Würzburg на составные части. Затем десант пробился к берегу и был эвакуирован, потеряв всего двух человек убитыми и шестерых пленными. Захваченная технология оказалась бесценной для британской разведки. Черчилль и его военачальники остались весьма довольны результатами первого испытания нового рода войск, распорядились увеличить набор и ускорить подготовку десантников. Брюневальский рейд стал замечательным примером отваги и инициативы. Этому способствовала удача: обычно немцы оказывали более упорное сопротивление.
Такие операции лучше всего удавались небольшим группам, которым назначалась конкретная цель. Стоило поставить себе более амбициозные задачи, и результат получался далеко не столь однозначным. Через месяц после Брюневальского успеха 268 коммандос высадились у Сент-Назера, а тем временем старый эсминец прорывался сквозь шлюз большого плавучего дока этого же порта. Наутро на борту эсминца, как и было запланировано, взорвалось пять тонн боеприпасов: ворота шлюза были уничтожены, погибли множество оказавшихся поблизости немцев и двое участников десанта, которые накануне попали в плен, но план не выдали. Но в результате этой операции погибли также 144 десантника, более 200 человек из армейской и флотской группы поддержки попали в плен. Во время крупного налета на Дьепп в августе 1942 г. немцы потеряли 591 человека на земле, но из 6000 союзников (по большей части это были канадцы) две трети были убиты, ранены или попали в плен. К 1944 г., когда союзники начали участвовать в полномасштабных кампаниях, десантные войска и британские коммандос успели пережить пору расцвета. Теперь коммандос требовали подкреплений, лучших солдат, а их боевые успехи отнюдь не соответствовали таким привилегиям. Но в начале войны эти части весьма способствовали подъему боевого духа страны, а самим десантникам такого рода служба пришлась по вкусу.
Многие профессиональные военные видели в схватке с Гитлером прекрасную возможность выдвинуться. Те, кому удавалось проявить компетентность и остаться в живых, за считаные месяцы получали повышение, на которое в мирное время ушли годы. Офицеры, не известные по имени никому за пределами своего полка, вдруг становились знаменитыми. Дуайт Эйзенхауэр за пять лет из полковника превратился в генерал-полковника – пример исключительный, но все же, по словам английского генерал-лейтенанта сэра Фредерика Моргана, «одно из чудес войны заключалось в том, как быстро у американцев появлялись великие люди: росли прямо на глазах»2.
Но и в Англии сэр Бернард Монтгомери, который еще в августе 1942 г. был генерал-лейтенантом без особых заслуг, за два года сделался командующим группой войск и национальным героем. И в нижнем ярусе этой иерархии происходили схожие процессы: офицеры, вступавшие в войну лейтенантами, в двадцать пять становились полковниками, а то и бригадирами. Например, Хорейс Мюррей в 1939 г., после 16 лет службы, был всего-навсего майором, а войну закончил в чине генерал-лейтенанта. И на другой стороне капитан вермахта Рольф-Гельмут Шрёдер вспоминал о своем боевом пути с удовольствием, несмотря на три ранения. Ему вторит попавший в русский плен майор Карл-Гюнтер фон Хаазе: «В первые годы войны мы гордились званием немецкого солдата. На свой воинский путь я могу оглянуться с удовлетворением»