еклы и ветчины в банках, из-за чего большинство страдало несварением желудка. Единственным напитком, кроме бесконечного чая, в который, по слухам, добавляли бром, чтобы снизить половые позывы, было водянистое пиво в захудалых пабах, куда авиаторы добирались дождливыми вечерами на велосипедах или автобусах. Счастливчиков могли сопровождать молодые девушки из женских вспомогательных отрядов ВВС. Другие надеялись познакомиться на танцах с местными девушками или девушками, привлеченными на сельхозработы.
Как и в истребительной авиации, пилоты и летный состав были в основном добровольцами. Четверть прибыла из стран, оккупированных Германией, а также из доминионов: Канады, Австралии, Новой Зеландии, Родезии и Южной Африки. Канадцев было так много, что они сформировали отдельные Королевские Канадские ВВС, позже так же поступили поляки и французы. Около 8 тыс. человек летного состава бомбардировочной авиации погибли во время катастроф в тренировочных вылетах; это примерно седьмая часть общих потерь.
Во время проведения операций они жили в сковывающем холоде, скуке, страхе, неудобствах и при постоянном шуме авиационных моторов. Смерть могла найти их в любой момент – то ли от огня зениток, то ли от ночных истребителей. Везение или невезение руководили их жизнями, и многие стали одержимо суеверны, цепляясь за особые ритуалы и талисманы: заячью лапу или медальон с изображением св. Христофора. Независимо от характера цели, все вылеты начинались в одном и том же порядке: инструктаж, который начинался словами «цели на сегодня», проверка радиосвязи, взлет, построение в воздухе, проверка пулеметов над Ла-Маншем, затем растущая напряженность после предупреждения по внутренней связи: «Впереди вражеский берег». Весь экипаж с нетерпением ждал внезапного рывка самолета вверх после сброса тяжелого бомбового груза.
Это была война молодых. Пилоту старше тридцати давали прозвище «дедуля». Клички были у всех, как было и большое чувство товарищества. Но чтобы смириться с гибелью товарищей, требовалось обрести определенный цинизм или хладнокровие, защищаясь от комплекса «вины выжившего». Вид горящего самолета вызывал смешанное чувство ужаса и облегчения, что сбили не тебя. Бомбардировщик мог вернуться так сильно изрешеченным огнем ночных истребителей, что аэродромная команда, обнаружив изувеченные останки хвостового стрелка, вынуждена была «вымывать их шлангом». Ожидание на запасном аэродроме в неведении, началась ли операция, отложена она или даже отменена из-за нелетной погоды над целью, вызывало большое напряжение. В самом тяжелом положении были пилоты, поэтому они были «натянутыми как струна», хотя сами иногда называли себя «классными водителями автобусов».
Ударная мощь бомбардировочной авиации начала расти только тогда, когда тяжелые бомбардировщики: сначала «стерлинги», затем четырехмоторные «галифаксы» и «ланкастеры», – начали приходить на смену «хэмпденам» и «веллингтонам». В ночь на 3 марта 1942 г. 235 бомбардировщиков вылетели для первого массированного удара по цели во Франции – заводам «Рено» в Булонь-Бийанкуре на окраине Парижа. Это была вполне законная цель, поскольку там выпускали автомобили для вермахта. Впервые самолеты использовали сигнальные огни для целеуказания, и так как в этом месте было мало зениток, бомбардировщики смогли опуститься ниже полутора тысяч метров, чтобы повысить точность бомбометания. Завод был сильно разрушен, но погибли и 367 мирных французов, главным образом в жилых домах недалеко от завода.
28 марта Королевские ВВС сбросили фугасы и «зажигалки» на порт Любек в северной Германии, как мечталось Порталу и Харрису. Старый город полностью сгорел. Гитлер пришел в бешенство. «Теперь на террор мы ответим террором», – записал его слова адъютант от люфтваффе. Гитлер был в такой ярости, что потребовал «перебросить самолеты с Восточного фронта на Запад», но генерал Ешоннек, начальник штаба люфтваффе, смог убедить его, что для ответа англичанам можно использовать бомбардировочные части в северной Франции. По мере усиления английских бомбежек требования о переброске истребителей люфтваффе и тяжелой зенитной артиллерии с Восточного фронта для защиты рейха стали звучать громче. Через месяц после атаки на Любек, бомбардировщики провели четыре налета подряд на Росток, расположенный в восьмидесяти километрах восточнее, причинив еще большие разрушения. Геббельс назвал эти атаки Terrorangriff – «террористическими актами», и с тех пор летчиков английской бомбардировочной авиации немцы называли Terrorflieger – «летчики-террористы». Харрис теперь уже открыто определял успешность налетов площадями городской застройки, превращенными его бомбардировщиками в руины.
В ночь на 30 мая 1942 г. Харрис организовал первый рейд на Кельн, в котором участвовала тысяча бомбардировщиков. Первоначально целью был Гамбург с его верфями, где строились подлодки, но плохая погода вынудила изменить план. Черчилль устроил целый спектакль, пригласив американского посла Джона Винанта и генерала «Счастливчика» Арнольда, командующего американской авиацией, на обед в Чекерс. Когда его гости расселись за обеденным столом, премьер-министр сделал объявление. Это была явная, но так необходимая ему в тот год сплошных унижений, похвальба. Винант направил Рузвельту телеграмму: «Англия – это тот плацдарм, с которого можно выиграть войну. Шлите войска и самолеты как можно быстрее».
Разрушения были огромны, но все же скромны по сравнению с тем, что постигнет Германию позднее. Погибло около 480 человек. Харрис, целенаправленно рекламировавший бомбардировочную авиацию, собрал почти все машины, способные летать, даже учебные, чтобы достичь цифры в тысячу бомбардировщиков. Он тоже хотел произвести впечатление на американцев и на СССР. Заголовок в газете Daily Express («Дейли экспресс») гласил: «Пришло время отмщения!» Тем не менее, Харрис понимал, что надо вводить в заблуждение общественность и даже некоторых его начальников, особенно Черчилля, у которого к этому было сложное отношение, и объявлял своими целями военные объекты: склады горючего, центры связи и т. п. Главные железнодорожные вокзалы давали ему основания разбомбить весь центр города. Однако Харрис знал, что общественность на его стороне. Порицали его немногие – например, Джордж Белл, епископ Чичестерский.
В августе того года, когда Черчилль прилетел в Москву, чтобы объяснить Сталину невозможность вторжения в северную Францию, бомбардировки немецких городов были его главным козырем. Он мог заявить, что массированные бомбежки – это своего рода Второй фронт. Гитлеровский министр вооружений Альберт Шпеер разделял его мнение. Кампания бомбардировок была единственной деятельностью англичан, которая вызвала одобрение Сталина. Советская разведка уже давала полученную в ходе допросов военнопленных информацию, которая указывала на то, что дух немецких войск на Восточном фронте подорван беспокойством о семьях, которые на родине подвергаются бомбежкам. Сталин тоже хотел отомстить, особенно потому что около полумиллиона советских мирных жителей погибли в результате бомбардировок люфтваффе. Авиация РККА не имела соединений стратегических бомбардировщиков, поэтому он был согласен, чтобы англичане поработали за всех.
Бомбардировщики теперь чаще находили цели благодаря улучшениям в средствах навигации с использованием системы радионаведения. Внедрение самолетов «патфайндер», которые указывали цели сигнальными ракетами, явилось новшеством, которому Харрис вначале упорно противился, пока не возобладало мнение Портала и штаба ВВС. В то же время укреплялась и немецкая ПВО. Гитлер приказал возвести в Берлине огромные бетонные башни с батареями тяжелых зенитных пушек наверху.
Потери английских бомбардировщиков неуклонно росли по мере увеличения количества налетов на Германию, особенно над Руром, который с горькой иронией называли «Счастливой долиной». Близкие получали официальное уведомление, а затем письмо соболезнования от командира эскадрильи или начальника авиабазы. Через какое-то время возвращали личные вещи: запонки, одежду, расчески и бритвенные принадлежности, а если у авиатора был автомобиль, родственники могли его забрать.
«Хуже всего – это увидеть зенитку, – писал 24-летний подполковник ВВС Гай Гибсон, который был ведущим 617-й эскадрильи Dambusters (“Разрушители плотин” – прозвище эскадрильи) в ночном налете 16 мая 1943 г. – Чтобы не сойти с ума, приходится отключать воображение». Но еще хуже, конечно, было почувствовать на себе огонь зениток. «Взрывающийся под тобой снаряд подбрасывает самолет в воздухе метров на пятнадцать, – отмечал актер Денхолм Эллиотт, служивший тогда радистом на “галифаксе”. – Сразу становишься верующим».
Невоспетыми жертвами были те, кто сломался до окончания обязательных тридцати боевых вылетов. В Королевских ВВС существовала аббревиатура LMF – «отсутствие стойкости и выдержки», эвфемизм для обозначения трусости или растерянности в бою. В течение войны летчики показали себя даже более бесчувственными, чем сухопутные войска, в том, как они относились к «психологическим потерям». В целом 2989 человек летного состава бомбардировщиков были диагностированы как пострадавшие от боевого стресса. Только чуть более трети из них были пилотами. Поразительно, но получается, что обслуживание самолетов чаще приводило к стрессам, чем сами ночные бомбардировки.
Летом 1942 г. в Англии стали сосредотачиваться части Восьмой воздушной армии США. В мае прибыл генерал-майор Карл А. Спаатс, назначенный руководителем воздушных операций США в Европе, а командиром бомбардировщиков Восьмой армии был назначен бригадный генерал Айра С. Икер. Американцы объявили, что их бомбардировщики будут летать на цели днем, невероятно удивив Королевские ВВС, которые пытались это делать и понесли большие потери.
ВВС США не придерживались спорной теории Королевских ВВС о подавлении морального духа врага. Их командование считало, что с бомбовыми прицелами «норден» они будут производить прицельное бомбометание по «ключевым объектам» вражеской промышленности. Но разведка целей была наукой относительной, и чтобы достичь высокой точности, летчикам требовалась отличная видимость и четко опознаваемые цели, да еще и без сильного прикрытия. Утверждения о бомбометании настолько точном, что можно было бы попасть «в бочонок с соленьями», редко соответствовали действительности – бомбы падали на больших площадях. Маневрирование пилотов с целью избежать зенитного огня расстраивало чувствительные гироскопы в бомбовых прицелах «норден». Было бы также слишком оптимистичным ожидать, что штурман сможет сохранять полное спокойствие, вводя все требуемые данные, и это еще если допустить, что он сможет вообще разглядеть цель сквозь дым, облака и туман. У американцев эффективность бомбардировок была ничем не выше, чем у английских ВВС.