16-й бригаде под командованием бригадного генерала Бернарда Фергюссона предстоял «крайне тяжелый» марш-бросок из Ледо до Индау. По прямой это 360 км, но среди гор, поросших джунглями, прямые встречались не часто, как и не часто можно было видеть небо. Один отрезок в 55 км войска преодолевали семь дней. От тропических ливней разливались реки, и «Чиндиты не высыхали неделями». По наблюдениям Фергюссона, «четыре тысячи человек и семьсот вьючных животных растянулись на 65 миль, идя колонной по одному, потому что больше не позволяла ширина троп и дорог».
Еще две бригады и два батальона были переброшены планерами и транспортными самолетами С-47, когда в джунглях было расчищено место под взлетные полосы. Расчистку провели легкие бульдозеры, доставленные большими американскими планерами «вако». По воздуху также доставили мулов, 25-фунтовые полевые орудия, зенитные орудия «бофорс» и другое тяжелое вооружение. Одного взбесившегося мула пришлось пристрелить на борту С-47 во время полета, но основные потери были понесены при неудачной посадке планеров первой группы. Обломки просто убирались бульдозерами с полосы и лежали неподалеку, а в них разлагались трупы, поскольку не было времени и свободных рук, чтобы их похоронить. Этот трупный запах встречал всех, кто впоследствии прибывал на импровизированный аэродром в джунглях.
Как только взлетные полосы были готовы, периметр баз в джунглях обносился колючей проволокой, оборудовались позиции для обороны от неизбежных японских контратак. Офицер штаба одной бригады отметил: «Необычное чувство – приземляться ночью в “дакоте” на освещенной полосе в глубине вражеской территории». Японские атаки стали само-убийственно планомерными, потому что постоянно проводились в одно и то же время в одном и том же месте. Гордость заставляла их идти в атаку снова и снова, не считаясь с потерями. Раз за разом японцев, застрявших на колючей проволоке, косили пулеметные очереди, а повисшие тела привлекали рои мух.
Вскоре с крупнейшей базы «Бродвей» начали действовать «харри-кейны» Королевских ВВС. 24 марта там приземлился Б-25 с генералом Уингейтом на борту. Два американских военных корреспондента попросили взять их с собой в обратный рейс, и он согласился, несмотря на протесты пилота из-за перегрузки самолета. Самолет потерпел катастрофу, и все находившиеся на борту погибли.
На северо-востоке измотанный и ослабленный болезнями и голодом «Галахад» в тяжелейших условиях пробивался к Мьичине. Свою дань собирали муссонные дожди, пиявки, вши и привычные для джунглей болезни, особенно малярия и даже церебральная малярия, а также сепсис, пневмония и менингит. Мертвых хоронили, но вскоре тела откапывали шакалы. Снабжать людей Меррилла в глубоких долинах, покрытых непроницаемыми зарослями бамбука и слоновой травы, а также на крутых склонах гор Кумон, достигавших высоты в 1800 м, было практически невозможно.
«Чиндиты» также были измотаны и голодны, многих вывели из строя болезни, но теперь, когда они находились недалеко от аэродрома, их можно было вместе с ранеными эвакуировать на легких самолетах, а не бросать на произвол судьбы, как в прошлом рейде. Нетранспортабельных тяжелораненых добивали «летальной дозой морфина» или выстрелом из револьвера, чтобы они не попали в руки японцев.
Почти все были истощены из-за питания только армейскими пайками, которые просто не содержали достаточного количества калорий. Истощение и психологическое напряжение были такими, что под конец привели к крупным потерям на психологической почве. «Люди таяли прямо на глазах, – писал начальник медицинской службы 111-й бригады. – Некоторые даже умирали во сне. Самыми выносливыми в нашей бригаде были гуркхи. В Непале они росли в очень суровых условиях и привыкли к тяготам и лишениям».
Стилуэлл был слабо информирован о планах и успехах «Чиндитов», отрезавших Мьичину с юга и запада. Связи между Стилуэллом и англичанами фактически не было, что привело к еще большей взаимной неприязни. Непробиваемый англофоб Стилуэлл, по словам очевидца, казалось, «вел новую войну за независимость».
Пока войска Стилуэлла пробивались к Мьичине, решающие битвы войны в Бирме происходили на северо-западе. Амбиции генерала Мутагути относительно продвижения 15-й армии не знали границ. Его настолько вдохновили заверения Субхаса Чандры Боса, что он поверил в возможность легко повергнуть Британскую Индию в ходе «Марша на Дели» с помощью так называемой Индийской национальной армии, набранной из индийских военнопленных в японских лагерях. Но он сильно недооценил проблемы снабжения, с которыми столкнулись бы три его дивизии в ходе наступления. В первую очередь его план предусматривал захват крупных складов английской базы в Импхале с целью воспользоваться, как он выражался, «поставками Черчилля». Разбив в Импхале индийскую дивизию, он намеревался перерезать железнодорожную линию Бенгалия–Ассам, по которой снабжались китайские дивизии Стилуэлла, и таким образом заставить их отступить на первоначальные позиции в Ледо. Затем он планировал уничтожить аэродромы в Ассаме, через которые шли поставки для Четырнадцатой армии Слима и через Гималаи в Китай.
8 марта, через три дня после высадки «Чиндитов» в тылу японцев, 15-я армия Мутагути начала форсировать реку Чиндуин. Слим приказал штабу IV корпуса отвести свои дивизии на оборонительные позиции на Импхальской равнине. Хотя этот отход оказал деморализующее влияние на его солдат, Слим понимал, что нужно растянуть японские коммуникации и сократить свои собственные. В битве на такой территории тыловое снабжение стало бы ключевым вопросом. Маунтбеттен тоже не терял времени. Он реквизировал американские транспортные самолеты для доставки подкреплений 5-й индийской дивизии, а затем испросил на это разрешение у КНШ в Вашингтоне.
Но от внимания английского командования ускользнул тот факт, что Кохиме, в 80 км к северу от Импхалы, угрожала гораздо более мощная японская группировка, чем предполагало британское командование. Японские войска могли отрезать IV корпус и угрожать другой базе снабжения и аэродрому в Димапуре. Японская 31-я дивизия совершила стремительный бросок от Чиндуина на север к Кохиме, продвигаясь в основном по тропам в джунглях. Британцы, не ожидавшие, что противник начнет наступление без автотранспорта, были застигнуты врасплох. Однако индийская 50-я парашютная бригада в течение недели доблестно сдерживала японцев в Сангшатской битве.
Кохима – небольшой поселок на высоте 1500 м в горах Нага. Белые колониальные бунгало и миссионерская капелла с крышей из красного рифленого железа располагались на фоне леса и видневшихся вдали синих гор. Бунгало заместителя британского комиссара на Гарнизонном холме славилось своим теннисным кортом с глиняным покрытием, которому в грядущей смертельной схватке суждено было стать ничейной землей.
Героическое сопротивление 50-й парашютной бригады дало Слиму время для перегруппировки прибывших подкреплений. Но 6 апреля, когда японцы подошли к Кохиме, ее обороняли лишь 4-й Королевский Западно-Кентский полк, подразделение раджпутов, сформированный из местных жителей отряд ассамских стрелков, батарея горной артиллерии и горстка саперов. Когда японцы окружили город и блокировали дорогу на Димапур, все эти войска оказались в окружении.
За Гарнизонный холм и теннисный корт разгорелись ожесточенные бои. Как ни странно, японцы кричали по-английски: «Сдавайтесь!» еще до начала атаки, выдавая, таким образом, обороняющимся свои планы. Британские войска сражались с небывалым упорством. После того как японцы закололи штыками раненых пленных в Аракане, командир роты Кентского полка сказал: «Они лишили себя права считаться людьми, и мы их воспринимали как паразитов, которых надо истребить… Загнанные в угол, мы собирались продать свою жизнь втридорога».
Делали они это с помощью пулеметов «брен», гранат и винтовок, нанося врагу тяжелые потери. «Японцы могли задавить батальон просто своим огромным численным превосходством, – рассказывал впоследствии командир комендантской роты. – Передний край был просто завален телами убитых японских солдат». Англичане несли потери в основном от огня снайперов и легкой артиллерии противника. Их раненые лежали вдоль всей линии траншей под открытым небом. Многих при этом ранило во второй раз шрапнелью. Воды было в обрез, ее приходилось сбрасывать с самолетов в металлических канистрах. В свою очередь, у японцев заканчивался рис, поскольку Мутагути посчитал, что они с легкостью захватят британские запасы. Отчаянная, даже безрассудная, храбрость японцев отчасти объяснялась потребностью раздобыть еду.
Английская 2-я дивизия, выдвинувшаяся с танками 3-го Карабинерского полка по дороге из Димапура, стала пробиваться на помощь защитникам Кохимы. Когда они наконец достигли Гарнизонного холма, их глазам предстала картина будто из времен Первой мировой войны: поваленные деревья, засыпанные в результате артобстрела траншеи и зловоние смерти. И хотя сильно потрепанные кентцы дождались подкрепления, Кохимская битва длилась еще почти четыре недели. Но начинался сезон муссонов, что для японцев означало дальнейшее ухудшение снабжения. 13 мая японская армия прекратила наступление и начала в беспорядке отступать, потеряв при этом большое количество солдат и офицеров.
За два дня до этого, 11 мая, китайские дивизии соединения Y из Юньнаня приступили к форсированию реки Салуин с целью соединиться с частями соединения X генерала Стилуэлла. Японской 56-й дивизии, занявшей оборону вдоль реки, были абсолютно ясны их планы. Японцы уже попытались нанести удар через реку с целью оттеснить китайцев дальше в Юньнань, но полученные националистами подкрепления и поддержка самолетами Четырнадцатой воздушной армии Шеннолта указывали на то, что готовится крупное наступление. Это подтверждали и радиоперехваты японской разведки. Захватив китайские шифры, японцы могли легко расшифровывать все радиосообщения, передаваемые из Куньмина в Чунцин. Хотя японские войска и достигли некоторого успеха, контратакуя форсирующие реку китайские подразделения, все же китайские силы на этом участке оказались слишком велики.