ми батальонами.
После того как немцы были оттеснены из юго-восточной части полуострова Котантен, американская 101-я воздушно-десантная дивизия смогла занять город Карантан – в основном благодаря полному замешательству немцев. 13 июня 17-я моторизованная дивизия СС Goetz von Berlichingen предприняла контратаку. Брэдли узнал о ее подходе благодаря перехватам Ultra и быстро выслал навстречу подразделения 2-й танковой дивизии. Южнее Карантана американские парашютисты с боями, ведя полупартизанскую войну, отступали к городу, пока им на помощь не подоспели «шерманы», в авангарде которых двигался на полугусеничном бронетранспортере бригадный генерал Морис Роуз. Эсэсовская мотопехота беспорядочно отступила под натиском американцев. На следующий день эти два сектора вторжения были слиты в один.
Немцы ожидали крупного наступления к югу от Карантана, но у Брэдли была гораздо более важная задача – захватить весь полуостров Котантен и порт Шербур на самой его оконечности. 14 июня только что высадившаяся 9-я пехотная дивизия и 82-я воздушно-десантная дивизия начали наступление по перешейку. Подгоняемые командиром 7-го корпуса генерал-майором Лоутоном Коллинзом по прозвищу «Молниеносный Джо», они достигли атлантического побережья всего за четыре дня. Затем силами трех дивизий 7-й корпус при мощной воздушной поддержке двинулся на север полуострова и 26 июня взял Шербур. Гитлер пришел в ярость, когда узнал, что генерал-лейтенант Карл-Вильгельм фон Шлибен сдался в плен.
Хотя вначале союзникам очень повезло с погодой, но вскоре все резко изменилось. Разразившийся в проливе шторм необычайной силы разрушил искусственную гавань Малбери, сооруженную в секторе «Омаха», разбив множество судов о прибрежные скалы. Американцам стало не хватать артиллерийских снарядов, из-за чего на время Шербурской операции они приостановили наступление на юг.
Наращивание английской группировки также приостановилось, что привело к патовой ситуации. Немецкая оборона вокруг Кана усилилась с прибытием дивизии СС Hitlerjugend. Вдобавок низкая облачность не давала союзной авиации подняться в воздух. Английская 50-я дивизия при поддержке 8-й танковой бригады предприняла наступление к югу от Байе, однако была остановлена мощными контратаками немецкой Учебной танковой дивизии в районах Тийи-сюр-Сель и Ленжевр.
10 июня Монтгомери встретился с Брэдли в Порт-ан-Бессене и, разложив карту на капоте штабного автомобиля, объяснил, что не желает идти напролом на Кан. Он намеревался окружить город, нанеся удар силами 51-й Шотландской дивизии из сектора 6-й воздушно-десантной дивизии восточнее Орны. Одновременно с этим 7-я танковая дивизия должна перейти на юге на правый фланг и выйти к границе американского сектора у Комона, затем повернуть на восток к Виллер-Бокажу и зайти в тыл немецкой Учебной танковой дивизии. План был смелый и во многом хороший, однако осуществить его следовало быстро, с применением всех наличных сил. На деле это оказалось чем-то вроде разведки боем, к тому же поддержка операции была возмутительно слабой.
Тринадцатого июня головная боевая группа в составе всего одного полка достигла Виллер-Бокажа, не выслав вперед разведывательный дозор. В результате танки «кромвель» 4-го гвардейского полка Лондонского графства наткнулись на смертоносную засаду «тигров» под командованием танкового аса Михаэля Виттмана из 101-го тяжелого танкового батальона СС. Вместе с неожиданным появлением немецкой 2-й танковой дивизии на незащищенном южном фланге английской 7-й танковой дивизии это вынудило англичан к позорному отступлению. Французские горожане, еще вчера с такой радостью приветствовавшие знаменитых «крыс пустыни», теперь попали под разрушительный налет бомбардировщиков Королевских ВВС, превративших город в груду развалин.
Монтгомери настоял на том, чтобы в высадке в Нормандии участвовали три дивизии, с которыми он воевал в Северной Африке: 7-я танковая, 50-я Нортумберлендская и 51-я Шотландская. Некоторые из более опытных полков показали себя в бою очень хорошо, однако боевой дух, а в некоторых случаях и дисциплина, во многих других оставляли желать лучшего. Они уже слишком долго воевали и разучились рисковать. «Хитрая» осторожность замедляла продвижение вперед. В танковых подразделениях они боялись хорошо замаскированных немецких противотанковых орудий, что вполне понятно, поскольку 88-милиметровые пушки с легкостью расстреливали английские танки на расстоянии почти в 2 км. К тому же превосходная 17-фунтовая пушка, которая могла бороться с «тиграми» и «пантерами» на разумном расстоянии, стояла менее чем на трети английских танков. После сокрушительного поражения под Виллер-Бокажем уверенность в 7-й танковой дивизии заметно пошатнулась. Попытка 51-й дивизии атаковать восточнее Кана также провалилась. Монтгомери пришел в такую ярость от действий дивизии, что отстранил от должности ее командира и подумывал о том, чтобы отправить всю дивизию в Англию на переподготовку. Свою прежнюю репутацию Шотландская дивизия восстанавливала до самого конца кампании в Нормандии.
В американской армии поведение в бою также было очень разным, причем не только от дивизии к дивизии, но и внутри них. В «зеленых» дивизиях без какого-либо боевого опыта часто случались потери на психологической почве, процент нервных срывов среди плохо обученного и дурно встречаемого пополнения был неоправданно высоким. Что может еще сильнее деморализовать, чем прибытие ночью в новую часть на передовой, где никого не знаешь, да еще и подготовлен хуже некуда? Новичков другие солдаты сторонились, поскольку они прибыли заменить их недавно погибших товарищей, скорбь по которым еще не прошла.
Любые предположения о том, что немцы смирились с поражением в войне, разбились вдребезги об их убийственно эффективную оборону, при которой они прибегали ко всевозможным беспощадным уловкам, которым научились на Восточном фронте. Не считая элитных подразделений, таких как парашютисты и рейнджеры, большинство солдат союзников были поставленными под ружье гражданами, которые всего лишь хотели побыстрее закончить войну. Едва ли можно было ожидать, что они сравнятся в неистовстве со впитавшими с младых ногтей идеологию нацизма бойцами, которых теперь геббельсовская пропаганда убедила, что, если они не удержат Нормандию, то их семьи, дома и родина будут уничтожены навеки.
Наиболее фанатичной была 12-я дивизия СС Hitlerjugend. В ней офицеры пригрозили своим подчиненным перед боем, что если те сдадутся, не будучи тяжело раненными или контуженными, то будут считаться предателями. Если солдат Hitlerjugend брали живыми, то они отказывались от переливания чужой крови, предпочитая умереть за фюрера. Невозможно представить, чтобы какой-нибудь английский или американский пленный хотел умереть за короля Георга VI, Черчилля или Рузвельта. Конечно, не все немецкие солдаты были такими фанатичными приверженцами нацизма. Многие из солдат обычных немецких пехотных дивизий хотели просто выжить и снова увидеть своих девушек и родных.
После взятия американцами Шербура бои в сельской местности, среди ферм и болот, в южной части полуострова начались всерьез. Продвижение от Комона к атлантическому побережью с целью выхода на оперативное пространство, где американские танковые дивизии могли бы развернуться в полную мощь, стало для войск Брэдли очень нелегкой задачей и привело к большим потерям.
Немецкие генералы утверждали (и, наверное, были правы), что манера Брэдли атаковать позиции противника силами одного батальона или чуть больше при поддержке нескольких танков и самоходок была для них очень удобной. Командир немецкой 3-й парашютно-десантной дивизии даже бахвалился, что это стало отличной подготовкой для его неопытных бойцов, многих из которых перевели из люфтваффе и летных училищ, чтобы пополнить дивизии живой силой. Действуя малыми боевыми группами, состоящими из пехоты, саперов, устанавливавших мины, самоходных артиллерийских установок и правильно расположенных противотанковых орудий, немецкие войска могли наносить наступающим американцам гораздо большие потери, чем несли сами. Главной проблемой немецких войск на этот момент была острая нехватка боеприпасов и других припасов, поскольку союзная авиация атаковала любой транспорт, передвигавшийся в их тылу.
Целью Брэдли было захватить Сен-Ло и первый участок дороги Перье–Сен-Ло в качестве исходной точки для начала крупного наступления. В то же время Монтгомери продолжал попытки окружить Кан. Он не знал, что еще 17 июня Роммель и Рундштедт запросили у Гитлера разрешение на отвод войск на более удобную для обороны позицию за реку Орна, где они бы находились вне досягаемости орудий флота союзников. Гитлер, который нанес визит во Францию, чтобы «урезонить» своих военачальников, и слышать ничего об этом не хотел. Так присущие ему маниакальное упрямство и привычка вмешиваться в командование войсками решили исход не только кампании в Нормандии, но и судьбу всей Франции.
Пребывая в мире своих иллюзий, Гитлер убедил себя, что самолеты-снаряды Фау-1, которыми только начали обстрел Лондона, поставят Англию на колени, а новые немецкие реактивные истребители скоро уничтожат авиацию союзников. Роммель, понимая, что это пустые выдумки, уговаривал его положить конец войне. Гитлер возразил, что союзники не пойдут на переговоры, и в этом оказался прав. После краткого визита Гитлер вернулся в Бергхоф. Пять дней спустя немецкая армия на Восточном фронте потерпела величайшее поражение за всю историю войны.
Глава 39Операция «Багратион» и НормандияИюнь–август 1944 г.
В то время как Главное командование сухопутных войск и ставка фюрера отвергали любую вероятность наступления Красной Армии в Белоруссии, у частей Группы армий «Центр» на передовой линии фронта росли мрачные предчувствия. 20 июня 1944 г. эти ожидания подкрепились «жаркими днями середины лета, с отдаленными раскатами грома», и нарастающими ударами партизан в тылу немецких войск. За десять дней до этого немецкая станция радиоперехвата прочла советскую радиограмму, приказывающую партизанским соединениям усилить активность в тылу Четвертой армии. Соответственно, немцы начали крупную операцию против партизан под названием «Корморан». В ней участвовала имеющая дурную славу бригада Каминского, чья исключительная жестокость по отношению к мирным жителям казалась средневековой, а буйная недисциплинированность оскорбляла уважавших военные традиции немецких офицеров.