Ред.) За период с 22 июля до 4 октября на Москву было совершено около 30 налетов, а на Ленинград — 6. В ходе этих ударов, в проведении которых не было особой необходимости, германское командование израсходовало значительные силы авиации. Кроме того, удары были нанесены по транспортным объектам русских. Немцы бомбили железные дороги, ведущие к Ленинграду, северо-западнее и западнее Москвы, в районе Орла, Тулы, Брянска, восточнее Киева, на юге и западе Украины, в районе Харькова, в Донецком бассейне, Мурманскую (Кировскую) железную дорогу. Таким образом, вместо сосредоточения сил на главной цели, Москве, до которой оставалось совсем немного, произошло распыление усилий на всем огромном театре военных действий.
Перед люфтваффе постоянно ставились новые задачи: германскому Верховному главнокомандованию понадобилось парализовать судоходство и бомбить боевые корабли русских в Черном море (в районах Крыма, Одессы и Николаева), в Балтийском море (в районах Таллина, Кронштадта, Ленинграда). Конечно, парализовать морские коммуникации противника было чрезвычайно важно. Но только для фланговых групп армий («Север» и «Юг»), а не для группы армий «Центр», действовавшей на направлении главного удара!
Но и перечисленным поставленные перед люфтваффе задачи не ограничивалось. В период с 24 сентября до 6 октября 1941 года германские военно-воздушные силы нанесли удар по электростанции близ Белого моря, несколько раз бомбили заводы Тулы, а также Харькова.
Если на южном участке фронта продвижение немцев за Днепр, к Крыму и в направлении Ростова-на-Дону развивалось даже слишком успешно, на северном участке фронта наступление на Ленинград окончательно остановилось.
А в первых числах декабря 1941 года наступление германской армии было остановлено и под Москвой.
Люфтваффе продолжали заниматься непосредственной поддержкой сухопутных войск на фронте. Но одновременно собранные здесь силы авиации наносили удары по путям сообщения русских, причем снова по всему фронту. Так, 4-й воздушный флот наносил удары по Донбассу и восточнее его, между Северским Донцом и Доном. Соединения этого флота бомбили морские коммуникации русских в Черном море, Одессу, порты Крыма, в первую очередь Севастополь. Эти удары весьма способствовали успешному проведению операций сухопутных войск на южном участке фронта, во многом способствуя их успеху. Но на ход событий под Москвой, как и на последние попытки с недостаточными средствами взять Ленинград, они никак не повлияли.
На юге в руках русских оставался Севастополь, сковывающий крупные германские силы.
В то время как на фланговых участках советско-германского фронта германские войска продвинулись в октябре и ноябре далеко на восток, группа армий «Центр» еще только готовилась к решающему удару, который должен был завершиться захватом Москвы.
В этот период, то есть начиная с октября 1941 года, германские военно-воздушные силы все еще не отказались от проведения стратегических бомбардировок. С 4 октября по 6 декабря 1941 года на Москву было совершено еще 53, а на Ленинград 30 налетов. Эти авианалеты практически равномерно распределялись по всему упомянутому периоду. В самый разгар наступления на Москву германское командование посчитало необходимым нанести бомбовые удары (6 и 10 октября) по промышленным объектам Харькова, судьба которого была и так предрешена (город был занят немцами) 24 октября, а также по Ростову-на-Дону, Горькому (5, 6 и 12 ноября) и Рыбинску (2 декабря). А ведь именно в этом периоде времени возникали кризисные ситуации на сухопутных фронтах, и прежде всего под Москвой.
Русские ВВС на этом этапе войны были пока еще заметно слабее германских. Однако нельзя отрицать, что и их командование, и летный состав стали гораздо опытнее. Было очевидно стремление русских к сосредоточению своих сил, а также к их более организованному тактическому применению. Русские старались сосредоточить как можно больше авиации в таких районах, где они надеялись, имея достаточные запасы горючего, добиться определенного успеха в борьбе с уступающими им по численности соединениями германской авиации.
У главного командования люфтваффе самое позднее в этот период обязаны были возникнуть сомнения в правильности количественной и качественной оценки русской авиации. Что касается материальной базы, то для немцев неожиданным было появление у русских самолета-штурмовика Ил-2, обладавшего хорошей броневой защитой и потому трудноуязвимого.
С октября 1941 года воздушные налеты были затруднены в связи с неблагоприятными погодными условиями. Грязь на дорогах и аэродромах приостановила подвоз предметов технического снабжения и снизила качество аэродромного обслуживания самолетов, а плохая видимость сильно ограничила использование воздушного транспорта. С большим трудом обеспечивалось и снабжение продовольствием. Не хватало зимнего обмундирования: оно прибыло только в конце ноября и в декабре. Ведь по планам командования люфтваффе основные силы авиации после успешного окончания крупных операций на Востоке сразу же должны были быть переброшены в Германию для отдыха и пополнения.
То, что русские под Москвой могут перейти в решительное наступление, считалось крайне маловероятным. Донесения летчиков о сосредоточении крупных русских сил к северу, югу и востоку от Москвы рассматривались германским Верховным главнокомандованием как находки «призраков». Немцы и мысли не допускали, что после своего, казалось, окончательного краха русские могли сосредоточить здесь какие-то новые значительные силы.
6 декабря 1941 года (5 декабря. — Ред.) русские войска перешли в контрнаступление против группы армий «Центр». Новая задача — сдержать натиск противника — была возложена главным образом на VIII авиационный корпус. К этому времени 2-й воздушный флот лишился своего и II воздушного корпуса, согласно приказу переброшенного в район Средиземного моря. После срыва Битвы за Англию это было первым примером серьезного взаимного влияния между двумя фронтами, которое ослабило немцев в момент самого тяжелого кризиса, который им пришлось пережить до Сталинграда.
Как и наземные войска, германские авиационные части сильно страдали от холодной русской зимы. Непривычные к таким климатическим условиям наземные службы не имели соответствующего опыта. Первоначальные попытки очищать от снега всю поверхность аэродромов оказались практически невыполнимыми. Тогда стали укатывать для текущих потребностей только одну взлетно-посадочную полосу, что было вполне возможно и хорошо обеспечивало взлет и посадку самолетов. Более широкая взлетно-посадочная полоса появилась после стаивания снега, только с началом весны.
В период распутицы, несмотря на принимавшиеся меры, некоторые полевые аэродромы выбывали из строя на много дней и даже недель. Морозы, к которым в условиях Крайнего Севера добавлялся резкий ветер с моря, сильно затрудняли аэродромно-техническое обслуживание самолетов. Обморожение рук и лица, признаки которого замечались часто слишком поздно, было практически ежедневным явлением. Поэтому вскоре на аэродромах было начато строительство небольших помещений для обогрева, были и другие меры по защите личного состава от холода. Особые подразделения зимнего обслуживания, оснащенные 3–4 подвижными установками для подогревания моторов, прибыли на фронт только к концу зимы.
Сухопутные войска больше, чем когда бы то ни было, нуждались теперь в непосредственной поддержке авиации на поле боя. Командование люфтваффе, конечно, не могло не услышать этот зов о помощи. Однако при этом широкомасштабное развертывание современных бомбардировочных соединений дальнего действия становилось невозможным. «Танки впереди, артиллерия позади, авиация вверху!» — эту установку еще в период германского наступления командование сухопутных войск считало основой успеха пехоты. Теперь же эта установка стала железным правилом. Чем большую ширину и меньшую глубину имели оборонительные позиции германских сухопутных частей и соединений, чем энергичнее атаковали русские, тем реже могли германские сухопутные войска и их командиры обойтись без «авиабомб, падающих впереди своей пехоты». Эти методы общевойскового руководства и привели германские ВВС на Востоке к полному истощению. Последствия такого руководства сказались на ведении войны в воздухе и на всех остальных фронтах. Зимой 1941 года германской бомбардировочной авиации был нанесен первый сокрушительный удар, а в 1944 году ее в России окончательно загубили.
Суровые зимние условия, постоянные переброски и трудности со снабжением все больше снижали боеспособность авиационных частей, в результате чего и численность боеспособных самолетов и количество самолето-вылетов резко сократились. Из критического положения авиационным частям пришлось выходить собственными силами, используя подручные средства.
С декабря 1941 по апрель 1942 года непосредственная поддержка сухопутных войск Восточного фронта всеми видами авиации являлась главной задачей люфтваффе. Не проходило и дня без успешных ударов германских самолетов по кораблям и портовым сооружениям противника в Севастополе, по важным целям в Керчи и портах побережья Кавказа, железным дорогам Донбасса и области Дона, по районам сосредоточения войск противника на центральном участке фронта, на Валдайской возвышенности, к востоку от Ленинграда и в Карелии. Нередко в сводках встречалось выражение «по всему фронту». Авиация стала чаще совершать налеты на Мурманскую (Кировскую) железную дорогу, портовые сооружения Мурманска, а также на транспортные суда в северных морях.
В «стратегии» германского Верховного главнокомандования было отведено место и для обеспечения снабжения по воздуху так называемых крепостей с окруженными в них германскими войсками; наиболее крупные воздушные мосты были проложены к Демянску и Холму, а в более мелком масштабе они создавались в бесчисленном ряде мест. Выполнение воздушно-транспортных задач было связано с довольно большими потерями в самолетах. Только для снабжения Демянского котла (где с 25 февраля по 25 апреля 1942 года были окружены 6 дивизий (100 тысяч солдат и офицеров) 16-й армии немцев) транспортные самолеты Ju-52 и бомбардировщики сделали в общей сложности 14 455 вылетов. Ежедневно туда прибывало до 100–150 самолетов, доставлявших в среднем около 265 тонн различных грузов. Расход горючего на транспортировку по воздуху достиг 19 миллионов литров. Общие потери транспортной авиации составили около 265 машин!