не начал».
Потоп, образовавшийся в результате прорыва двух дамб, убил 1258 человек, в том числе семьсот русских узников трудового лагеря. За планирование и руководство рейдом Гибсон был награжден Крестом Виктории. Был нанесен сильный ущерб германскому производству. Для его устранения в Рур были переведены 50 000 работников Организации Тодта, трудившихся над строительством Атлантического вала; кроме того, для защиты плотин не только в Руре, но и по всей Германии (хотя на самом деле ни одной из них не грозила опасность) были направлены орудия ПВО, необходимые в других местах.
На Востоке за линией фронта, в районе Брянска, германская армия начала 16 мая операцию «Цыганский барон» — трехнедельную облаву на партизан, в которой участвовали пять пехотных и одна бронетанковая дивизия, а также авиация, которая сбрасывала не только бомбы, но и 840 000 листовок, призывавших партизан сдаваться. Из 6000 партизан данной зоны 1584 были убиты и еще 1568 — взяты в плен. Были захвачены двадцать одно тяжелое орудие и три танка. Но всего через недели после зачистки, по оценкам немецкой разведки, в этом районе имелось по меньшей мере 4000 партизан, в том числе и так и не уничтоженный партизанский штаб.
В день начала операции «Цыганский барон» в Советском Союзе бригадир СС Юрген Штроп докладывал начальству: «Варшавское гетто больше не существует». Еврейское восстание, начавшееся 18 апреля, завершилось тем вечером, писал Штроп, «взрывом Варшавской синагоги». 14 000 евреев были убиты в боях или отправлены в Треблинку; еще 42 000 были посланы в трудовые лагеря Люблинской области. В качестве признания его заслуг Штроп был награжден Железным крестом I класса.
Почти шесть месяцев прошло с тех пор, как с первым заданием в оккупированную Европу с базы в Британии вылетел американский бомбардировщик «Мемфисская красотка». 15 мая он был направлен на бомбардировку Вильгельмсхафена; через два дня, в ходе рейда против базы немецких субмарин в Лорьяне, на французском берегу Атлантического океана, он стал первым базировавшимся в Британии американским бомбардировщиком, совершившим двадцать пять боевых вылетов. Когда «Мемфисская красотка» готовилась к возвращению в США, операторы засняли вручение ее экипажу боевых наград; съемка стала частью работ по производству цветного художественного фильма об одном дне из жизни бомбардировщика; кинолента предназначалась для показа в Соединенных Штатах. В качестве центрального элемента фильма использовался налет на Вильгельмсхафен; пленка включала драматический отрывок, показывающий падение другого бомбардировщика, подбитого огнем немецких зенитных орудий. Команда его прыгает с парашютами, однако не вся. Фильм включал кадры возвращения бомбардировщика якобы с боевого задания; половина его хвоста была будто отстрелена. На самом деле поломка была следствием не огня немецких ПВО, а столкновения с другим американским бомбардировщиком над Ла-Маншем.
Хотя фильм «Мемфисская красотка» ярко показал риски и опасности, грозившие экипажам бомбардировщиков, до его выхода на экраны прошло еще одиннадцать месяцев. Главная его мысль состояла в том, что риски и опасности продолжатся, «так что следует бомбить врага снова и снова — пока он не будет сыт по горло».
17 мая, в день, когда «Мемфисская красотка» выполнила свою двадцать пятую бомбардировочную миссию, высшее военное руководство союзников было значительно усилено англо-американским соглашением о полном обмене и передаче данных радиоразведки. Для сведенных в стандартный вид расшифровок немецкой «Энигмы», итальянской C-38m и японской «Пурпур» было принято кодовое имя «Ультра».
Кроме того, делались большие успехи во взломе многих кодов немецкого секретного телетайпа Geheimfernschreiber (Сименс и Гальске Т52). Взлом этой жизненно важной линии связи в некотором смысле был даже значительнее, чем взлом «Энигмы». Так как телетайп использовался на высшем уровне немецкого военного командования, чтение его для союзников было не менее важно, чем чтение «Энигмы»; для большинства секретных сообщений, пересылаемых между штабом немецкой армии в Цоссене и Средиземноморским и Восточным фронтами, оно было более значимым. Наряду со своей первой победой, «Энигмой», «Ультра» была теперь мощным оружием, усиливавшим способность союзников вести войну и предвидеть опасность.
В результате соглашения 17 мая в Блетчли для изучения британских методов и способов их применения приехали американские шифровальщики, а британские дешифровщики поехали в Вашингтон, чтобы помочь с расшифровкой японских шифров. Теперь в Блетчли работали более 5000 человек; в военно-морском отделе, в котором до войны трудилось двадцать четыре человека, теперь насчитывалась тысяча сотрудников.
Помимо них многие тысячи работали на станциях перехвата, расположенных по всем Британским островам, где сверхсекретные сигналы принимались в том виде, в каком они передавались между радиостанциями стран оси. Несколько станций перехвата располагалось за границей, в том числе на Сокотре и Маврикии в Индийском океане, в австралийском Брисбене и в Абботабаде на севере Индии. Они ловили японские сигналы.
К сверхсекретной работе были привлечены профессора, лингвисты, филологи-классики, историки, математики — мужчины и женщины, британцы и беженцы из Германии — тайная армия, благодаря ежедневному умственному труду которых почти все приготовления и действия государств оси становились известны союзникам.
В третью неделю мая Гитлер распорядился создать из британских военнопленных Антибольшевистский легион, чтобы они участвовали в боях против Советского Союза в качестве добровольцев. Были прочесаны лагеря военнопленных. Но количество добровольцев, большинство из которых хотели просто променять жизнь в плену на что-нибудь менее тяжелое, оказалось небольшим: вместо 1500, на которых надеялись, сражаться против СССР отправились менее пятидесяти. Однако сильнее всего на той неделе Гитлера беспокоил не Восточный фронт, а нависшая угроза открытия фронта в Италии. 18 мая он отдал распоряжения — такие секретные, что даже не подписал соответствующую совершенно секретную директиву — об операции «Аларих», оккупации Германией Италии в том случае, если ее союзник по оси будет повержен или выйдет из коалиции. Командовать войсками Гитлер назначил Роммеля, проинструктировав его собрать для этой задачи одиннадцать дивизий.
В мае Черчилль вновь посетил Соединенные Штаты, чтобы скоординировать англо-американскую военную политику для ее решающего момента — вторжения через Ла-Манш в оккупированную Европу. В речи на совместном заседании Конгресса он предупредил: «Враг все еще горд и грозен. До него все еще трудно добраться. Он все еще владеет чудовищными армиями, огромными ресурсами и бесценными, стратегически важными территориями». Имелась, сказал Черчилль, «одна серьезная опасность» — неоправданное затягивание войны. Он продолжал: «Никто не может сказать, какие осложнения и опасности могут повлечь еще четыре или пять лет войны. И именно в затягивании войны до того момента, пока демократии не устанут, заскучают или расколются, должны сейчас лежать надежды Германии и Японии».
19 мая Черчилль и Рузвельт условились о дате десанта через Ла-Манш. Он должен был состояться не позднее 1 мая 1944 г., какие бы проблемы и возможности ни возникли в результате вторжения в Италию, и должен был быть проведен двадцатью девятью дивизиями с возможностью добавления одной дивизии «Свободной Франции».
В момент принятия англо-американского решения партизанские силы Тито связывали в Югославии тридцать четыре немецкие дивизии. Чтобы поддержать его в борьбе и предпринять «совместные акты саботажа», дабы и дальше связывать немецкие и итальянские войска, британцы начали 22 мая операцию «Типичная», забросив в штаб Тито в горах небольшую британскую миссию во главе с двумя офицерами, капитанами Стюартом и Дикином, и двумя радистами, сержантами Роутоном и Розенбергом. Дикин до войны был литературным помощником Черчилля. Розенберг был еврейским добровольцем из Палестины; позднее он вспоминал, что миссия приземлилась посреди сражения и вся зона окружена немецкими войсками, которые имели «ясный приказ уничтожать все обнаруженные внутри партизанские силы, включая гражданских и животных — должно было быть уничтожено все, что встретится».
Этой антипартизанской облавой были операции «Шварц-1» и «Шварц-2» — пятая югославская зачистка с ноября 1941 г. На нее немцы отрядили 67 000 немецких, 43 000 итальянских и 11 000 хорватских военных; им противостояли 16 000 партизан. «Войска должны двинуться на враждебное население, — гласил оперативный приказ вермахта, — без сомнений и с жестокой строгостью, они должны лишить врага любой возможности продолжать существование, уничтожив брошенные деревни и взяв под охрану имеющиеся припасы». Несмотря на значительные потери, югославские партизаны сражались отчаянно; зверства немцев в отношении жителей деревень, в которых они находили приют во время своих маршей, лишь укрепляли решимость югославов сопротивляться — и не только среди самих партизан, но и среди местного населения.
Зверства операцию сопровождали страшные. Через восемь дней после ее начала одна из немецких боевых групп издала приказ: «Теперь, когда окружение завершено, не дать выйти из него живыми годным к военной службе мужчинам». Из 498 человек, схваченных немцами во время одной из зачисток, были расстреляны 411. В самих боях и в устроенной в нескольких сотнях деревень и хуторов бойне были убиты 16 000 югославов.
22 мая, когда британская миссия соединилась с партизанами Тито, пытавшимися вырваться из сетей операции «Шварц» в Югославии, в Белоруссии немцы начали операцию «Корморан» («Баклан») — месячную зачистку с целью очистить от советских партизан участок Минск — Борисов железной дороги Варшава — Москва. Партизаны с такой эффективностью сокращали объем поставок, достигавших немецкие фронтовые формирования, что для обеспечения безопасности автомобильных и железных дорог немцам пришлось снять с фронта несколько боевых частей.