В Неаполе немцы вели бой за возвращение контроля над городом в течение всего 28 сентября. На Адриатическом побережье Италии союзники захватили Фоджу — самый важный аэропорт региона, дававший возможность проводить воздушные атаки против целей на Балканах, в бассейне Дуная, Южной Германии и даже Силезии.
В Дании ходили слухи, что немцы собираются арестовать и депортировать все 7000 датских евреев. Одним из них был физик-атомщик Нильс Бор; 29 сентября он с женой бежал на корабле в Швецию. Бор тут же отправился в Стокгольм, чтобы просить шведское правительство помочь евреям. Шведы уже решили это сделать; за двадцать четыре часа до начала облав датские рыбаки перевезли почти всех местных евреев в нейтральную Швецию. До них от депортаций спаслись 3000 евреев из Германии, Австрии и Чехословакии, которые бежали в Швецию до начала войны.
В Освенциме продолжались истязания: 3 октября один доктор СС в ходе регулярной инспекции лагерных бараков отобрал 139 евреев, которые, на его взгляд, были слишком больны для работ. Их забрали и убили газом.
Тогда же, 3 октября, гестапо издало приказ о регистрации всех афинских евреев. В ответ греческая подпольная газета призвала местное население поднять германские меры на смех и укрыть евреев. 3000 афинских евреев бежали из своих домов и нашли убежище. В числе тех, кто укрывал евреев в своем доме, была принцесса Алиса Баттенберг, правнучка королевы Виктории. Сын принцессы Алисы в это время служил в Королевском флоте Великобритании.
Среди греческих евреев, покинувших Афины в октябре, был главный раввин города Элиас Барзалай; он отправился в Фессалию, где, подобно сотням других евреев, присоединился к греческим партизанам. Кроме того, многих евреев партизаны перевезли на кораблях через Эгейское море, на берега Турции, откуда они могли уйти в Палестину.
В первую неделю октября, когда немцы начали операцию «Белый медведь», Греция оказалась в центре внимания союзников. Со времени выхода Италии из состава оси примерно за месяц до этого британские войска заняли несколько Додеканесских островов. Теперь немцы стали атаковать их один за другим, высадив 3 октября парашютный десант на остров Кос. Через двадцать четыре часа британцы были разбиты; из гарнизона общей численностью 1500 человек в безопасное место уйти смогли лишь сто бойцов. Остальные погибли или попали в плен. Немцы, показавшие удивительную и неожиданную способность к контрударам, потеряли только восемьдесят пять человек.
На Новой Гвинее 2 октября, после завоевания австралийцами Финшхафена, была отбита контратака японцев, стоившая им пятисот жизней. На советском фронте двумя днями позднее командир испанской добровольческой Голубой дивизии, воевавшей на стороне немцев, Эстебан Инфантес был награжден Рыцарским крестом Железного креста. В целом на Восточном фронте погибло 4500 испанцев; еще несколько тысяч попали в плен. 4 октября Генрих Гиммлер в Познани выступал перед командирами эсэсовских отрядов, многие из которых руководили айнзацгруппами, убившими во рвах во второй половине 1941-го — 1942 г. больше миллиона евреев в оккупированных областях Советского Союза. «Большинство из вас знает, что это такое, — сказал Гиммлер, — видеть, как рядом лежат сто, пятьсот или тысяча трупов. Столкнуться с таким и в то же время — за некоторыми исключениями, вызванными человеческой слабостью, — остаться порядочными товарищами — это нас закалило. Это славная страница нашей истории, которая не была и никогда не будет написана».
Гиммлер продолжал говорить слушателям: «Мы исполнили этот тяжелейший долг из любви к нашему народу. И наш дух, наши души, наш характер не пострадал от этого». Это издевательство над языком — бахвальство «духом», «душой» и «характером» — было одним из инструментов тирании, создававшим мировоззрение, допускавшее невообразимые ужасы. В день познанской речи Гиммлера из гетто Терезиенштадт в Освенцим были отправлены 1260 детей, высланные в августе из Белостокского гетто в Терезиенштадт вместе с пятьюдесятью тремя сопровождавшими их докторами и медсестрами. Им сказали, что везут их в Палестину или Швейцарию.
В речи в Познани Гиммлер не ограничился рассуждениями и призывами к массовому истреблению евреев. Он говорил и о гражданских жертвах СС. «Что будет с русскими, что будет с чехами, — сказал он, — мне совершенно безразлично. — Он добавил: — Если найдется среди этих народов такая же хорошая кровь, как наша, мы заберем ее себе, может забирая детей и выращивая их среди нас. Хорошо ли живется другим народам, или они сдохнут от голода, интересует меня лишь постольку, поскольку они нужны нам как рабы для нашей культуры. Если 10 000 русских баб издохнут от изнеможения, копая противотанковую канаву, то это будет меня интересовать лишь только в смысле того, закончена ли эта канава, нужная Германии, или нет».
Гиммлер говорил о порядочности. «Мы никогда не будем грубы или бессердечны, — сказал он, — если это не необходимо; это ясно. Мы, немцы, единственный народ в мире, который достойно относится к животным, будем относиться достойно и к этим человекоподобным животным, но преступление против нашей крови беспокоиться о них и нести им идеалы».
6 октября Гиммлер вновь обратился к высокопоставленным эсэсовцам, собравшимся в Познани. Опять он говорил о массовом уничтожении евреев. «Тогда встает вопрос, — сказал он, — что насчет женщин и детей? — Он продолжил: — Я решил найти совершенно неоспоримое решение и для этого. Ибо я не считал оправданным уничтожение мужчин — то есть убивать их или позволять их убийство, — допуская при этом, чтобы среди наших детей и внуков росли мстители в виде их детей». Пока Гиммлер держал речь, 1260 еврейских детей, только что прибывших в Освенцим из Белостока, вели на гибель.
В Тихом океане американцы 6 октября без сопротивления высадились на Коломбангару — центральный из Соломоновых островов; японцы опять решили не вступать в бой. Но они удерживали Велья-Лавелью, провоцируя продолжение битвы за Соломоновы острова. 7 октября на острове Уэйк, который американцы решили не атаковать, оставив его японский гарнизон на произвол судьбы и голода, японцы усадили всех девяносто шесть американских пленников длинной линией спиной к морю. Им завязали глаза и связали за спиной руки, а затем расстреляли.
В Норвегии 7 октября группа Сопротивления норвежских коммунистов устроила акт саботажа. При атаке на поезд дальнего следования были убиты два немца и большое количество норвежцев. В отместку гестапо казнило пять заложников. В Италии в ответ на захват двух немецких солдат гестапо убило в Бовесе тридцать мирных итальянцев. На той неделе главной задачей гестапо были облавы на итальянских евреев. 9 октября, в день Йом Кипура по еврейскому календарю, самый священный день еврейского года, сто евреев были депортированы поездом из Триеста в Освенцим. Ни один из них не пережил войну. Впрочем, в тот же день в Анконе католический священник дон Бернардино предупредил местного раввина Элио Тоаффа о грядущей депортации; евреи спрятались, в большинстве своем — в семьях христиан. Схвачены и депортированы были лишь десять, из которых один пережил войну. В Освенциме в день Йом Кипура тысяча мужчин и женщин, признанных слишком больными для дальнейших работ, была извлечена из бараков и убита газом. Через два дня в польских селах Сокулка и Лазне были расстреляны пятьдесят шесть крестьян, в числе которых были женщины и дети; они были обвинены в укрывательстве советских партизан.
У тех, кто жил в обстановке террора, не было иного выхода, как подчиниться ему, если только они хотели избежать карательных акций и убийства заложников. Однако рабов из отрядов, которые в нескольких сотнях мест массовых убийств выкапывали и сжигали тела жертв, ждал один конец — смерть. Бунт, пусть и бессмысленный, давал хотя бы ничтожный шанс на спасение. В лагере смерти Собибор шестьсот подневольных работников-евреев, которых заставили выкапывать и сжигать тела людей, убитых в 1942 г., 13 октября решили напасть с ранее найденными ножами и топорами на вооруженную охрану. Под командованием советского военнопленного Александра Печерского и польского еврея Леона Фельдхендлера на следующий день они бросились на охранников, убив девять эсэсовцев и двух украинцев, а затем прорвались через колючую проволоку. За ограждение сумели сбежать триста узников. Двести из них были убиты при побеге. Триста узников, которые не сумели пробраться через проволоку, были убиты германскими военными и полицейскими частями, которые поспешили в лагерь из близлежащего города Хелм. Сотня спасшихся испытывала судьбу в лесах и болотах Восточной Польши; многие сумели добраться до отрядов советских партизан и стали вместе с ними бороться против своих бывших палачей. Некоторые вступили в Красную армию; одним из них был Семен Розенфельд, встретивший День Победы в Берлине.
13 октября правительство Италии в Бриндизи объявило войну Германии. На поле боя итальянские войска присоединились к союзникам, пытаясь прорваться к Риму. Но Гитлер приказал своей армии держать фронт. Пока они оборонялись, 228 американских бомбардировщиков плотным строем и без истребительного прикрытия 14 октября совершили дневной налет на германский шарикоподшипниковый завод в Швайнфурте. Завод получил незначительные повреждения, но из атаковавших самолетов шестьдесят два были сбиты; погибло более ста американских летчиков. Американские командиры поняли, что такие человеческие и материальные потери неприемлемы. Подобные рейды нельзя было проводить, пока не станет доступно адекватное сопровождение истребителями. По этой причине Швайнфурт получил трехмесячную передышку, и германское шарикоподшипниковое производство, необходимое для множества различных видов вооружения, развернулось на полную мощность.
В Италии союзнические войска были втянуты в каждодневные бои с целью оттеснить немцев на север. К 16 октября они были всего в 140 километрах от Рима. В самом Риме в этот день войска СС схватили более тысячи из семитысячного еврейского населения города. Через два дня арестованные были отправлены в Освенцим. Восемьсот из них были убиты газом по прибытии; среди них был ребенок, рожденный уже после облавы. Из трехсот депортированных, которые были помечены татуировками на руках и отправлены в бараки, лишь шестнадцать пережили войну. Более 4000 римских евреев укрылись в частных домах и монастырях — 477 из них спрятались в самом Ватикане. Немцы не смогли поймать большинство намеченных жертв. То же произошло и в Милане, где вечером 16 октября эсэсовцы арестовали двести евреев и еще шестьсот — через несколько дней; их тоже депортировали в Освенцим. Но более 6000 евреев, как рожденных в Италии, так и бежавших туда до войны из Центральной Европы, нашли убежище в домах миланских христиан и выжили.