В феврале 1944 г. начались три наступления союзников. Попытка высадки на Кваджалейн, Рой и Наму из архипелага Маршалловых островов преуспела после четырех дней боев, когда на Рое и Наму погибли 3742 и попали в плен 99 японцев ценой менее 200 погибших американцев. На Кваджалейне из 8000 оборонявшихся японцев ценой гибели 372 американцев были уничтожены 7870. Хотя восьмитысячный гарнизон Кваджалейна, как и 3841 японец на Рое и Наму, с самого начала во много раз численно уступал американцам — на Кваджалейне их было более 40 000, — они вновь решили сражаться буквально до конца.
Второе наступление союзников началось 1 февраля на Восточном фронте; в рамках его Красная армия дошла до Кингисеппа, пересекла Лугу и остановилась в полутора километрах от эстонской границы 1940 г. Третье союзническое наступление, в Италии, продвинуло войска союзников еще ближе к Кассино, чем ранее, хотя прорыва опять не случилось.
За линией фронта убийства продолжались своим чередом. 1 февраля в Освенциме немцы убили трех цыган, пытавшихся бежать из трудового отряда. В Дахау они расстреляли группу советских военнопленных, целиком состоявшую из офицеров. В Варшаве 2 февраля польские партизаны убили генерала СС Франца Кучеру, командира варшавских СС и окружной полиции; в ответ на следующий день в городе были казнены триста поляков.
На той неделе Польша в значительной степени занимала ум Черчилля: Лондона достигли известия о том, что два в прошлом польских, а ныне украинских города, Ровно и Луцк, освобождены советскими войсками. «Теперь, когда русские наступают по Польше, — сказал Черчилль своим высшим военным советникам, — сильная и обладающая хорошей поддержкой Польша в наших интересах. Если она окажется слабой и будет захвачена наступающими советскими армиями, результат может таить большие опасности для будущего англоязычных народов».
Стремительно открывалась перспектива послевоенного конфликта, в котором по одну сторону окажется Советский Союз, а по другую — англо-американский альянс; раскол, определявшийся противостоянием идеологий, опирался на контроль над территориями. В день освобождения Ровно и Луцка Черчилль высказался в пользу того, чтобы отказаться от некоторых задач Королевских ВВС в Германии, чтобы помочь польскому движению Сопротивления, которое в то время организовывалось в Лондоне польским правительством в изгнании. В то же время Черчилль тратил бесконечные часы, терпеливо пытаясь убедить «лондонских» поляков отказаться от их претензий на восстановление польского суверенитета на Восточную Польшу. Эти обширные территории достались Польше по Рижскому договору 1921 г., который отодвинул польскую границу на восток от предложенной линии Керзона, к Пинским болотам и в Белоруссию.
Сталин приветствовал это давление на Польшу с тем, чтобы она отказалась от третьей части своей довоенной территории — от тех самых городов и поселков, из которых сейчас его армии гнали немцев; в первую неделю февраля несколько частей Красной армии оказались в пределах 80 километров от Брест-Литовска и прочерченной после Первой мировой войны линии Керзона, которую Сталин желал видеть новой послевоенной границей между Польшей и Советским Союзом. Однако Сталин не полагался на то, что Черчилль убедит лондонских поляков принять это существенное сокращение межвоенной территории Польши. Он поддерживал претензии на власть в послевоенной Польше Государственного национального совета, в котором ведущую роль играли коммунисты и который все еще находился в Советском Союзе. Этот Совет уже принял линию Керзона.
Черчилль тем временем отстаивал законность возвращения лондонских поляков в Польшу в качестве послевоенного правительства, указывая Сталину в посланной в Москву 5 февраля телеграмме, что польская дивизия, созданная лондонскими поляками, «уже сражается против немцев на фронте в Италии», а вторая польская дивизия в этот самый момент проходит обучение в Англии в рамках подготовки союзнических сил к вторжению через Ла-Манш.
Это вторжение потребовало масштабного планирования, массы энергии и ресурсов, вобрав в себя навыки солдат, моряков, летчиков, ученых и технических экспертов всех видов, а также внушительные усилия разведки, начатые в 1941 г. Кроме того, «Оверлорд» был причиной ежедневных раздумий для тех, кто знал о его детальном планировании. «Чем больше в него погружаешься, — писал в дневнике 3 февраля король Георг VI, — тем страшнее становится его огромность». В тот день немцы показали в Италии, что у них оставались еще крупные резервы сил и воли, начав операцию «Фишфанг» («Рыбалка») против войск союзников на плацдарме в Анцио: они отодвинули назад границы плацдарма, сделав так, что десант, который, как замышлялось изначально, должен был прорвать немецкий фронт в Италии, стал доставлять не более чем простое раздражение. На основном фронте такое же упорство немцев не позволяло союзникам овладеть Кассино даже при том, что 4 февраля американские войска подошли к господствующему над городом монастырю на расстояние 900 метров.
5 февраля во Франции гестапо арестовало Мишеля Оллара — человека, который очень много сделал для того, чтобы уведомить британцев об опасности и о самом существовании германских «Фау». После ужасных пыток, перед которыми он не склонился, он был отправлен в концентрационный лагерь. В отличие от множества других, кто был схвачен и посажен в тюрьму, Оллар пережил войну.
В оккупированной Польше сопротивление влекло стремительную и жестокую месть: 9 февраля в Лесно шестьдесят полячек, работавших на железной дороге, были расстреляны в ответ на местный акт саботажа, а на следующий день в варшавском пригороде Охота были казнены 140 поляков в рамках еще одной ответной акции за убийство генерала СС Кучеры девятью днями ранее.
Немцам эти акты саботажа даже уже показали, что победы одерживали не только союзнические армии, но и порабощенные народы. 10 февраля бойцы французского Сопротивления нанесли серьезный ущерб заводу Peugeot по производству запчастей для самолетов в Сошо-Монбельяре, после чего его работа остановилась на пять недель; присланные из Германии подменные станки были уничтожены по прибытии. Отчет германской полиции безопасности от 10 февраля касался общественных настроений в Германии. «Несмотря на всю глупость и бестолковость, — гласил отчет, — враг тянет к нам свои лапы, и никто не знает, как мы можем вновь их стряхнуть с себя, сколько бы раз мы ни „дали ему по голове“».
Такие настроения не приводили к ослаблению террора: 11 февраля на оккупированном немцами острове Гернси в Ла-Манше гестапо арестовало Шарля Машана, основателя тайного новостного листка. Машан был депортирован на континент и через восемь месяцев умер в тюрьме в Германии, в Наумбурге; он никого не выдал.
В Италии вторая неделя февраля не принесла перемен в битве за Кассино, не взяв который союзники не могли двигаться на Рим или соединиться с оказавшимся в ловушке плацдармом в Анцио. 12 февраля на Кассино были сброшены листовки, адресованные «итальянским друзьям»; они предупреждали, что монастырь Кассино, который до того не обстреливался, вскоре станет мишенью артиллерии. «Настало время, — объявлялось в листовке, — когда нам придется направить наши орудия на монастырь. Мы предупреждаем вас, чтобы вы могли спастись. Настоятельно вас просим: покиньте монастырь. Покиньте его сейчас же. Обратите внимание на это предупреждение. Это для вашего же блага».
На севере Италии 13 февраля союзники потерпели неудачу. Немцы атаковали один из важнейших отрядов итальянских партизан общей численностью около пятисот человек под командованием Филиппо Бельтрами, который погиб в бою. Преследуемые группы сумели соединиться только спустя более шести недель. Через два дня после гибели Бельтрами союзнические бомбардировщики нанесли удар по монастырю на Монтекассино. За четыре часа на одно из святилищ и сокровищ раннесредневековой христианской культуры было сброшено более четырехсот тонн бомб. Погиб епископ, оставшийся в монастыре, несмотря на предупреждающие листовки, а также около 250 гражданских лиц, укрывавшихся на верхних этажах. Сам монастырь был обращен в руины. Однако последовавшая атака, в которой отряды маори, индийцев и гуркхов на склонах сошлись в штыковом бою с оборонявшими монастырь немцами, окончилась неудачей; немцы, отбив наступление, даже нашли в себе силы контратаковать, выбив две роты маори за реку Рапидо.
Ночью Берлин атаковали 875 британских бомбардировщиков; были сбиты и погибли 265 союзников. Погибли 500 берлинцев, а с ними — 88 подневольных рабочих. Как и в случае с корейскими рабочими, погибавшими в каждой битве на Тихом океане, в Европе те, кого немцы забирали из дома и привозили в рейх, становились жертвами одновременно и немцев, и союзнических бомбардировок Германии.
16 февраля немцы начали вторую атаку на плацдарм в Анцио. На этот раз они проводили ее силами, достаточными для того, чтобы отогнать союзников обратно на побережье. Однако детальный план атаки был послан войскам при помощи совершенно секретной «Энигмы», а потому стал известен оборонявшимся союзникам, которые сумели остановить, а затем и повернуть вспять новое наступление.
На других театрах военных действий союзники 16 февраля одержали масштабные победы. На Восточном фронте по меньшей мере 20 000, а по советским оценкам 55 000 немецких солдат были убиты, когда в Корсуне советские войска уничтожили последние немецкие соединения в излучине Днепра. В Тихом океане, на острове Трук, входящем в архипелаг Каролинских островов, американские бомбардировщики и торпедоносцы, начав операцию «Сильный град», уничтожили пятнадцать японских военных кораблей, двадцать пять торговых судов и 265 самолетов — из них 220 на земле — ценой гибели всего 25 американских самолетов. В то же время на Эниветоке, одном из Маршалловых островов, в рамках операции «Судебный пристав» американские морские пехотинцы разгромили 2677 оборонявшихся японцев, все, за исключением 64, были убиты ценой 195 американских жизней.
На Восточном фронте советские войск