Черчилль тут же отослал это сообщение Сталину, располагавшему несколькими фронтовыми аэродромами, от которых до Варшавы было десять-двенадцать минут лета. «Они просят пулеметы и патроны, — телеграфировал Черчилль. — Разве вы не можете оказать им еще немного помощи? Ведь расстояние от Италии до Польши чрезвычайно велико».
Намереваясь во что бы то ни стало помочь польским повстанцам, Черчилль распорядился, чтобы ночью через двое суток с авиабазы в Фодже на юге Италии вылетело двадцать бомбардировщиков, каждый из которых нес бы на борту по двенадцать контейнеров с оружием и боеприпасами. В действительности вылетело двадцать восемь бомбардировщиков, из которых Варшавы достигли четырнадцать. Более чем из тридцати пяти тонн грузов до повстанцев дошло менее пяти; но каждая лишняя тонна означала для них еще один день сопротивления.
Немецким армиям, сражавшимся под Варшавой, на Восточном фронте, в Италии и Нормандии, приходилось, кроме того, вести борьбу в тылу со все возрастающим напряжением. Месть немцев была такой же беспощадной, как и ранее. 12 августа во французской горной деревне Соспель эсэсовцы во время зачистки схватили, подвергли пыткам и расстреляли пятнадцать партизан (маки́). По всей Франции памятники в деревнях и указатели на дорогах служат напоминанием об этих случаях жестокого возмездия. Однако участники Сопротивления были исполнены решимости помогать союзникам всем, чем только возможно.
На полях сражений в Нормандии чаша весов склонилась на сторону союзников. Их войска теперь продвигались по всем направлениям. 13 августа американцы вышли к Луаре у Нанта. В тот же день французские парашютисты в рамках операции «Баркер» десантировались в Салорне, чтобы отрезать немцам путь к отступлению.
Немцы, попавшие в Фалезский котел, продолжали сопротивление посреди хаоса, и Гитлер приказал им держаться до последнего. Они исполнили этот приказ, день за днем сражаясь до самого конца.
14 августа началась операция «Трактэбл», в ходе которой союзники наступали вглубь самого Фалеза, одновременно нанося удар в западном направлении в сторону Парижа. Вечером предыдущего дня один канадский офицер, заблудившись, заехал в расположение немцев, где был убит. При нем были обнаружены планы наступления «Трактэбл». Благодаря этому немцам удалось укрепить оборону. Кроме того, союзники понесли потери, когда по неудачному стечению обстоятельств в ходе подготовительного авиаудара по передовым немецким позициям бомбы были сброшены на порядки союзников, в результате чего погибли шестьдесят пять канадцев и поляков. Тем не менее, когда наступление началось, его было уже не остановить. Спустя четыре дня солдаты союзников уже стояли на берегах Сены, в Манте, всего в 50 километрах от центра Парижа. Немцы, попавшие в Фалезский котел, продолжали сопротивляться, однако кольцо вокруг них безжалостно сжималось.
Продвигаясь в сторону Парижа, союзники при помощи военно-воздушных, морских и сухопутных сил начали операцию «Драгун», в ходе которой за один день высадили 94 000 человек и 11 000 единиц техники на Средиземноморском побережье между Тулоном и Каннами. В течение двадцати четырех часов эти силы продвинулись вглубь материка примерно на 30 километров. В Париже, взбудораженном свежими известиями об этой высадке, городские полицейские, до того вынужденные служить инструментом контроля над гражданами в руках немцев, взяли в руки оружие и присоединились к активному уличному сопротивлению. Однако оккупанты еще продолжали вершить возмездие. В тот же день гестаповцы забрали пятерых французских заключенных, в числе которых был Андре Рондане, подпольный военный представитель де Голля в Париже, отвезли их в деревню Домон и там расстреляли. Убийцы затем вернулись в Париж и устроили роскошный «пир палачей». 15 августа состоялась еще одна казнь, на этот раз в Берлине, где за участие в заговоре против Гитлера повесили графа фон Гелльдорфа, бывшего начальника полиции германской столицы.
Для поляков, сражающихся в Варшаве, высадка американцев в Южной Франции стала очередным ударом. «Ввиду неосуществимости дневных операций в Варшаве, — докладывало в Лондон вашингтонское отделение Объединенного комитета начальников штабов 15 августа, — а также в силу решения употребить все имеющиеся силы 15-й воздушной армии на осуществление операции „Драгун“», американский Комитет начальников штабов пришел к мнению, что «лучшим решением» с учетом «взятой на себя ответственности за помощь полякам в Варшаве» будет возложить эту задачу на Сталина. Пока западные союзники были готовы прилагать усилия, американский Комитет начальников штабов рекомендовал проведение по возможности «минимальных ночных операций» силами специального авиационного соединения англо-американских ВВС.
Таким образом, операция «Драгун», ранее потребовавшая перераспределения воинских соединений и тем самым помешавшая британцам реализовать наиболее решительные планы военной кампании против немцев в Италии, теперь привела к отрицательным последствиям и в Варшаве.
15 августа в Москве послы Британии и Соединенных Штатов вдвоем отправились к заместителю наркома иностранных дел Андрею Вышинскому, чтобы договориться о советской помощи варшавским повстанцам. Однако Вышинский, как сообщил в Вашингтон американский посол Аверелл Гарриман, «уперся» во мнении, что варшавский мятеж «был делом опрометчивым и несерьезным, и вряд ли он окажет хотя бы какое-то влияние на дальнейший ход войны».
Бои за Францию летом и осенью 1944 г.
Ночью 15 августа из Южной Италии в сторону Варшавы вылетела очередная группа бомбардировщиков. Всего взлетело десять самолетов; шесть из них так и не вернулись. Среди погибших летчиков было двадцать южноафриканцев. Одному из них, лейтенанту Дж. Грёнвальду, удалось выпрыгнуть с парашютом и удачно приземлиться около города Казимежа-Велька; он оставался там на протяжении пяти месяцев: поляки выдали ему фальшивые документы, и он жил как простой рабочий прямо на виду у ничего не подозревавшей немецкой стражи.
16 августа Гитлер неохотно признал, что Нормандия для него потеряна; рассердившись, он сменил фельдмаршала фон Клюге на фельдмаршала Моделя. Однако темп наступления союзников было уже не замедлить. 17 августа в город Фалез вошли канадцы, а американские войска вступили в порт Сен-Мало в Бретани. Полковник фон Аулок, комендант Сен-Мало, приказал оборонять порт до последнего. Он объявил, что всякий, кто дезертирует или сдастся, — «просто собака». Гитлер, немало впечатленный решимостью фон Аулока отстоять Сен-Мало, наградил его дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Однако сражение разворачивалось настолько стремительно, что награждение в действительности состоялось 18 августа, на следующий день после того, как фон Аулок сдался.
Несмотря на то что Сен-Мало пал, молодой немецкий лейтенант Рихард Зойсс с группой из 320 человек продолжал оборонять укрепленный остров Сезомбр, лежавший всего в 3,5 километра от побережья. Зойсс отказался сдаться, несмотря на то что его призывали к этому, сбрасывая листовки, вслед за чем последовал массированный удар американской авиации, в ходе которого в Европе в первый раз был применен напалм. Зойсс поднял белый флаг только спустя две недели, когда были разрушены водоочистные сооружения острова.
Сдача в плен и отступление во Франции не заставили немцев отказаться от попыток подорвать боевой дух Британии, союзницы Франции. 17 августа от взрыва «Фау», упавшей на Лавендер-Хилле в лондонском районе Баттерси, погибли четырнадцать человек в проезжающем мимо автобусе и еще четырнадцать на самой улице и в окрестных зданиях. Это лишь одна из пятидесяти «Фау», причинивших серьезный урон Лондону в том месяце. В Модерн-Хилле, на юго-востоке Лондона, «Фау», упав практически туда же, куда другая упала за восемь часов до того, убила нескольких членов спасательной команды, разыскивавших жертв предыдущего удара.
17 августа Гитлер приказал эвакуировать войска из Южной Франции. Два связанных с этим сверхсекретных сообщения были расшифрованы британцами в Блетчли, что дало значительное преимущество воинским соединениям, расположенным поблизости от Тулона, поскольку им стало точно известно, до какого именно рубежа собирались отступать немцы; он проходил от Санса через Дижон к границе со Швейцарией.
В Лионе, находившемся в той области, которую Гитлер решил оставить, 17 августа гестаповцы и сотрудники французской милиции забрали из тюрьмы Монлюк 109 заключенных и отвезли их в аэропорт Брон, находившийся в предместьях города. Там заключенных расстреляли. В тот же день немецкие войска начали уходить из Парижа: один из жителей французской столицы назвал это «великим бегством фрицев». В то время как немцы уезжали по шоссе и железным дорогам, гестапо экспроприировало три железнодорожных вагона, на которых они отправили 51 еврея в Освенцим. Один из них, Марсель Блох-Дассо, ведущий французский авиаконструктор, был отправлен в Дахау и дожил до окончания войны. Депортирован был и Арман Кон, начальник Ротшильдовской больницы, вместе со своим двенадцатилетним сыном Жоржем Андре Коном и двенадцатилетней девочкой Жаклин Моргенштерн. Оба ребенка были впоследствии перемещены из Освенцима в концлагерь Нойенгамме, где над ними проводили бесчеловечные медицинские опыты. Когда поезд достиг Моркура, неподалеку от Сен-Кантена, 15 депортируемым евреям из 51 удалось бежать.
Утром 17 августа, как раз тогда, когда немецкая армия и гестапо начали покидать Париж, на Восточном фронте два советских батальона, которыми командовали капитаны Георгий Губкин и Павел Юргин, вышли к границе с Восточной Пруссией. Перед ними открылся вид на черепичные крыши немецкого городка под названием Ширвиндт. Несколько человек перешли по узкому мосту на другой берег реки, по которой проходила граница; после этого старший сержант Александр Белов водрузил красное знамя на западном берегу. «Горе земле злодеев! — заявил советский писатель Илья Эренбург в газетной статье после того, как советские войска вышли к границе с Германией. — Горе Германии!»