26 августа был предпринят еще один воздушный налет немцев на британские аэродромы в Южной Англии, однако впервые все немецкие соединения, кроме одного, оказались отбиты в результате успешного перехвата британскими истребителями. На следующий день те, кто в Британии читал зашифрованные «Энигмой» сообщения ВВС Германии, сделали уверенный вывод, что «решение о вторжении будет зависеть от успеха этой операции». Теперь речь шла не только о дате вторжения, но и о том, будут ли немцы вторгаться вообще.
Вечером 28 августа во время очередного воздушного налета на Берлин британцев, по-прежнему старавшихся отыскать только военные цели, погибли десять мирных жителей. По дороге в аэропорт Темпельхоф Уильям Ширер записал в дневнике: «…на мостовую упали две стофунтовые бомбы. В результате оторвало ногу дежурному по гражданской обороне, который стоял у входа в свой дом, и убиты четверо мужчин и две женщины, по неосторожности наблюдавшие за фейерверком из дверного проема».
Военно-воздушные силы Германии были полны решимости не оставлять попыток уничтожить британскую авиацию. 30 августа состоялась новая атака: 800 немецких самолетов напали на девять истребительных оперативных командных центров на юге Англии. Над Биггин-Хиллом был атакован один из главных аэродромов, сбиты семнадцать немецких самолетов, британцы же потеряли только один самолет, пилот которого выпрыгнул с парашютом, выжил и вернулся в строй. Тем вечером, будто следя за тем, чтобы давление не ослабевало, немецкие бомбардировщики сбросили на Лондон зажигательные бомбы. Перелетев пролив в противоположном направлении, британские бомбардировщики вновь ударили по военным целям в Берлине. «Англичане устроили прошедшей ночью хорошую атаку с бреющего полета, — писал в дневнике Уильям Ширер, — и даже германские официальные лица признали, что ущерб оказался значительнее, чем когда-либо прежде. Ко мне заходил приятель и сообщил, что бомбы попали в заводы Сименса».
К концу августа воздушная битва за Британию продолжалась уже две с половиной недели; она находилась в центре общественного внимания в Британии и служила объектом горячих надежд в Германии. Но умы британского правительства занимала опасность более далекая — уязвимость британских сил в Египте. Более месяца шли столкновения с враждебной итальянской армией в Ливии, которая в любой момент могла перейти в наступление. Чтобы укрепить британские силы в Египте, даже при некотором риске для сухопутной обороны Великобритании, 30 августа британский военно-морской флот начал операцию «Хэтс», отправив линкор «Вэлиент», авианосец «Илластриес» и несколько других военных кораблей с самолетами, оружием и боеприпасами через все Средиземное море из Гибралтара в Александрию. Их шестидневное путешествие прошло без вмешательства итальянских воздушных или морских сил.
31 августа возобновились немецкие воздушные атаки на британские оперативные базы истребителей; были атакованы три аэродрома ценой потери 39 немецких самолетов. В последующие два дня продолжались налеты на Биггин-Хилл. 2 сентября был предпринят еще один ночной бомбардировочный рейд на Лондон; это совпало с новостью о том, что в августе в результате бомбардировок Британии погибли 1075 мирных жителей. Новостью более радостной в тот день стало подписание англо-американского соглашения «Эсминцы в обмен на базы»; четыре дня спустя первые шесть американских эсминцев были переданы англичанам в Галифаксе, Новая Шотландия.
3 сентября, в день первой годовщины объявления Британией войны Германии, четверо германских шпионов — один немец и три голландца — причалили на лодке к южному берегу Британии. В их задачи входил доклад об обороне побережья, а также о численности и передвижениях сухопутной армии и авиации. Всех четверых поймали спустя несколько часов после выхода на берег; после суда в ноябре троих в декабре повесили. Четвертого — одного из голландцев — всю войну продержали в тюрьме, а после войны перевели в тюрьму в Голландии.
4 сентября, выступая с речью в Берлине, Гитлер говорил перед публикой, состоявшей главным образом из немецких женщин — медсестер и социальных работниц. «Раз они говорят, что участят свои атаки на наши города, тогда мы сровняем их города с землей, — сказал он и добавил: — Настанет час, когда один из нас сломается, и это будет не национал-социалистическая Германия». Уильям Ширер, слышавший речь Гитлера, записал в дневнике: «Хотя Гитлер почти весь вечер был беспощаден и источал ненависть, в его речи имели место и юмористические, шутливые высказывания. Слушателям показалось очень смешным, когда он сказал: „В Англии все полны любопытства и без конца спрашивают: ‘Почему он не приходит?’ Спокойствие. Спокойствие. Он идет! Он идет!“»
В ходе допроса четверо немецких шпионов, высадившихся в Британии 3 сентября, подтвердили, что они — авангард вторжения, которого, как они сказали, можно ждать в любой момент. 5 сентября британская фотографическая разведка зафиксировала увеличение числа барж в Остенде. 6 сентября в ответ на немецкие бомбардировки портовых объектов вдоль южного берега Британии был объявлен «желтый» уровень тревоги: «Возможно нападение в течение трех дней». Британцы не знали, что эти признаки не имели никакого значения или были дезинформацией; в действительности как раз 6 сентября дополнительные немецкие дивизии двинулись в аннексированные немцами районы Польши и к советской границе, где теперь собрались тридцать пять дивизий, в том числе шесть бронетанковых. Не знали британцы и о том, что 9 сентября адмирал Редер спрашивал Гитлера о сроках вторжения. «Решение фюрера высадиться в Англии, — сказал Редер своим старшим подчиненным, — еще далеко не твердое, так как фюрер убежден, что Англия будет покорена и без высадки». Редер добавил, что у Гитлера «и мысли нет о проведении высадки, если риск операции слишком велик».
Чтобы обеспечить «покорение Англии» без высадки, Гитлер после более трех недель ударов по британским истребительным базам и командным пунктам приказал совершить налеты немецких бомбардировщиков на Лондон. Геринг, уверенный в этой воздушной затее, отправился на Па-де-Кале в поезде «Азия», чтобы лично командовать операциями.
Около четырех часов утра 7 сентября двумя волнами триста немецких бомбардировщиков в сопровождении шести сотен истребителей налетели на Лондон; их целью были доки. В тот же день британская разведка попыталась выяснить, что означает заметное крупномасштабное передвижение барж к передовым базам на Ла-Манше, отмена всех отпусков в немецкой армии со следующего дня и отчеты о допросах четырех шпионов, пойманных четырьмя днями ранее. Их задача, как теперь казалось, заключалась в том, чтобы сообщать о движении всех британских резервных формирований внутри четырехугольника Оксфорд — Ипсвич — Лондон — Рединг. Внезапно показалось, что само вторжение может быть неизбежным. Этот вывод передали начальству штаба в половине шестого.
Пока руководство штаба обсуждало эту зловещую перспективу, немецкие бомбардировщики продолжали массированные бомбардировки, но их натиск встретили все остававшиеся британские истребители.
«Воздушные бои высоко над головой целый день, — отметил в дневнике канадский офицер Тони Фостер. — В один момент я насчитал 24 спускающихся парашюта».
Тем днем и вечером на Лондон были сброшены 337 тонн бомб. Основной целью служили доки, но многие бомбы упали на жилые районы рядом с ними; погибли 448 лондонцев. Бомбардировщики, ища доки, сбрасывали бомбы на самые бедные и переполненные улицы города, трущобы и многоквартирные дома которых наиболее беззащитны перед взрывами и последующими пожарами. Не все смерти произошли по вине бомб: один британский истребитель, сбив немецкий бомбардировщик, тоже был подбит и рухнул на бомбоубежище одной семьи. Пилот успел катапультироваться, но все три человека внутри убежища погибли на месте.
Ровно в 8:07 вечера, когда воздушная бомбардировка была в самом разгаре, в воинские части по всей Британии было отправлено кодовое слово «Кромвель». Код означал, что немецкое вторжение в Британию вот-вот начнется.
Еще одним предварительным сигналом неизбежного вторжения служили церковные колокола, звеневшие по всей стране. Все силы самообороны надлежало перевести в состояние «немедленных действий». «Всем запрещено покидать казармы, — писал Тони Фостер в дневнике. — Вторжение ожидается завтра. Мы готовы выдвигаться через час».
Утром 8 сентября немецкое вторжение ожидалось с часу на час. Однако никакого вторжения не планировалось. Все зависело от итогов новой воздушной битвы — прямой бомбардировки столицы. И все же немецкие ВВС, не сумевшие уничтожить британскую истребительную мощь в течение трех недель начиная со «Дня орла», теперь значительно пострадали от отпора, который британские истребители давали каждой волне прибывающих бомбардировщиков и сопровождающих их истребителей. 8 сентября, когда 200 немецких бомбардировщиков атаковали лондонские электростанции и железнодорожные линии, были сбиты 88 немецких самолетов, британцы потеряли 21 машину. В тот же день Черчилля доставили в бомбоубежище в Ист-Энде Лондона, где предыдущей ночью погибло сорок человек. «Хорошо, что ты пришел, Уинни, — кричали ему выжившие. — Мы верили, что ты придешь. Мы выдержим. Отплати им за это».
Польские, чешские и канадские летчики-истребители были столь же полны решимости атаковать врага в небе, что и их британские коллеги. 8 сентября, когда 400 немецких самолетов пересекли побережье Британии, их встретили более 200 британских истребителей; в последовавшем воздушном бою было сбито 28 немецких самолетов и 19 британских. Но среди лондонцев, на дома которых сыпались бомбы, росло беспокойство насчет исхода сражения. «В районах доков, — отмечалось в отчете внутренней разведки за 9 сентября, — из-за постоянных тяжких испытаний у населения явно сдают нервы». В тот день королю Георгу VI сообщили о трагедии в Ист-Энде. Он немедленно отправился навестить место происшествия, заверив пострадавших от двух ужасных ночей бомбардировок, что им соболезнуют все соотечественники.