цатью четырьмя пикирующими бомбардировщиками и затонул; погибло 130 человек из его команды. Маунтбеттен, находившийся на мостике, когда корабль перевернулся, сумел выплыть и взять на себя руководство спасательной операцией.
23 мая, пока битва продолжалась как на земле, так и на море, немцы смогли подкрепить свои силы горнострелковыми войсками. Казалось, особенно из Берлина, что для Британии все кончено не только на Крите, но и по всему Восточному Средиземноморью, при условии, что Гитлер решит воспользоваться своим успехом. Но 23 мая, пока битва за Крит еще шла, Гитлер выпустил директиву № 30, в которой объяснял, что решение о том, начинать или нет наступление для «разрушения британских позиций» в Средиземноморье и Персидском заливе либо на Суэцком канале, будет принято только после «Барбароссы».
В то самое время, когда наступили последние 48 часов битвы за Крит, Британия потерпела военно-морскую катастрофу в далекой Атлантике. 18 мая линкор «Бисмарк» под командованием адмирала Лютьенса и тяжелый крейсер «Принц Ойген» вышли в Северную Атлантику. Через шесть дней, 24 мая, «Бисмарк» потопил британский линейный крейсер «Худ». Из 1500 человек экипажа выжили только трое. В тот же день, следуя перехваченным итальянским сообщениям, британская субмарина потопила итальянский лайнер «Конте Россо» с 1500 итальянских солдат на борту; он шел на подкрепление итальянских сил в Ливии.
На Крите британские защитники продолжали оказывать сопротивление немецкому наступлению весь день 25 мая, проведя в Галатасе не менее двадцати пяти штыковых контратак. Тогда же король Греции Георг, эвакуированный из Афин на Крит, вновь был вывезен своими министрами, на этот раз в Египет. 27 мая близ Пиргоса австралийским и новозеландским войскам удалось на время обратить немцев вспять. Но было ясно, что битва за Крит проиграна. У нескольких подразделений закончились боеприпасы. На протяжении этого дня генерал Фрейберг разработал план эвакуации с острова; она началась тем же вечером.
Даже хотя с Крита в Британию доходили дурные вести, новость о морском успехе подняла боевой дух; ибо 27 мая германский линкор «Бисмарк» был атакован в Атлантическом океане группой британских военных кораблей; поврежденный и охваченный пламенем, он более не мог сражаться или бежать. Адмирал Лютьенс приказал потопить свое судно — гордость немецкого флота. Сотня человек была подобрана двумя британскими кораблями, «Дорсетшир» и «Маори», но сигнал о приближении германских подлодок вынудил обоих капитанов прекратить спасательные работы и уйти с места на полной скорости. Сотни немецких моряков, отчаянно пытавшихся забраться на борт кораблей, которые должны были их спасти, погибли под вращающимися винтами.
В целом утонули 2300 немецких моряков; Лютьенс ушел на дно вместе со своим кораблем. «Он дал самый героический бой невероятно превосходящему численно противнику, — записал британский флотоводец адмирал Тови, — достойный старых дней Имперского немецкого флота. Досадно, что по „политическим причинам“ этот факт нельзя предать огласке». Новости о потере «Бисмарка» были приняты в Берлине с недоверием. «Настроение очень подавленное, — записал Вальтер Хевель в дневнике. — Меланхолию фюрера не описать словами».
27 мая у Гитлера были и другие основания для грусти. Рузвельт в одной из своих «Бесед у камина» объявил по радио, что военные порты Соединенных Штатов «позволяют обеспечить доставку необходимых припасов в Британию» и что будут приняты «все дополнительные меры», нужные для поставок этих грузов. «Организация необходимого снабжения Британии — это обязанность, — заявил Рузвельт. — Ее можно выполнить. Ее нужно выполнить. Она будет осуществлена, — сказал он и добавил слова, которые должны были воодушевить всех, кто сражался на Западе или находился под оккупацией: — Единственное, чего мы должны бояться, — это сам страх».
В благодарственной телеграмме Рузвельту король Георг VI написал, что заявление президента «сильно воодушевило и побудит всех нас, я знаю, к еще большим усилиям, пока наконец мы не завоюем победу для свободы».
На Крите следующей ночью 28 мая началась погрузка британских войск на корабли, которая продолжалась до ночи 1 июня. Пока британцы эвакуировались из маленьких портов на юго-востоке острова Сфакиона, Палеохоры и Плакиаса, итальянцы высадили 2700 человек в Ситии, на восточной оконечности Крита.
Пока продолжалась эвакуация, немецкие пикирующие бомбардировщики потопили крейсер ПВО «Калькутта» и повредили несколько других кораблей. Когда во флагман «Орион» угодила бомба, на борту у него было 1090 пассажиров; 292 из них погибли.
За пять ночей с Крита были увезены 17 000 человек, большинство из которых забрали с открытых пляжей в недолгие ночные часы. 5000 человек, оторванные от своих частей и разбросанные по острову, вынуждены были остаться на нем. Немцы потеряли в бою 1990 человек убитыми. Силы Британии и Содружества — 1742. Еще 2265 моряков Британии и Содружества погибло в море.
27 мая, когда британские силы на Крите начали готовиться к эвакуации, Роммель занял перевал Хальфайя. Его войска, захватив 3000 пленных и 123 орудия, теперь стояли там, где ранее находились итальянцы, — в воротах Египта. В тот же день силы Французского иностранного легиона вместе с солдатами «Свободной Франции», среди которых было много бретонцев, таитян, алжирцев, марокканцев, ливанцев, камбоджийцев, мавританцев, мадагаскарцев и чадцев, которых до этого более недели осаждали в Бир-Хакейме, в Ливийской пустыне, были атакованы итальянскими войсками. Нападавших удалось отбить. «Нам сказали, что мы сможем сокрушить вас за пятнадцать минут», — признался взявшим его в плен французам командующий наступлением итальянцев полковник Престиссимо. Понятно, что французы почувствовали уверенность, тем более когда в следующие несколько дней молодой французский капитан Пьер Мессмер задержал пятнадцать немецких танков, которые надеялись на успех там, где потерпели поражение итальянцы.
Позднее Мессмер стал премьер-министром послевоенной Франции. «Блестящую храбрость» защитников Бир-Хакейма, как выразился один историк, будут вспоминать и чтить во Франции еще долгие годы. Но через пятнадцать дней осада закончилась массированным прорывом назад, на британские линии, и еще один форт в пустыне перешел под контроль Роммеля. Во время прорыва погибли 72 французских солдата, но 2500 сумели выбраться.
Британцы опять оказались в Египте, их завоевания в Ливии были утрачены, и вновь насущной стала защита Суэцкого канала. К счастью для них, отступление из Ливии совпало по времени с капитуляцией Рашида Али аль-Гайлани в Ираке. Ни Германия, ни Италия не были готовы послать в Ирак еще самолеты. 28 мая британцы узнали из закодированных итальянских радиосообщений, что итальянская помощь не прибудет из-за нехватки топлива. Спустя два дня, 30 мая, градоначальник Багдада и лояльные Рашиду Али аль-Гайлани армейские офицеры, все еще державшиеся в столице, запросили перемирия. Британский триумф, однако, был несколько омрачен три дня спустя, когда сторонники аль-Гайлани устроили погром еврейского квартала Багдада, ограбив магазины и дома и убив его жителей; погибли 150 евреев.
Последние одиннадцать дней мая увидели калейдоскоп войны во всей ее сложности: поражение Британии на Крите; катастрофа Германии на море; победа немцев в Западной пустыне, крах прогерманского восстания в Ираке и убийство евреев. В оккупированной Германией Европе в эти же одиннадцать дней несколько раз проявилась темная сторона нацизма. Начиная с 20 мая в оккупированной Франции и Бельгии были предприняты шаги к тому, чтобы остановить эмиграцию евреев в нейтральную Португалию, а оттуда — в Соединенные Штаты. Эта эмиграция хоть и была трудна, но позволила за предыдущие двенадцать месяцев покинуть подконтрольную Германии территорию нескольким тысячам евреев. Теперь Вальтер Шелленберг разослал от лица Гейдриха во все отделения полиции безопасности и во все германские консульства циркуляр, в котором информировал о запрете эмиграции евреев «ввиду, несомненно, неизбежного окончательного решения еврейского вопроса». Что это могло быть за «окончательное решение», Шелленберг не объяснил; но ясно, что оно не предусматривало отъезд евреев в нейтральные страны.
Более четко картину «окончательного решения» в конце мая обрисовал Гиммлер на встрече со 120 главами айнзацгрупп в школе пограничной полиции в Претче, на реке Эльбе. Эти офицеры были отобраны для того, чтобы возглавить 3000 вооруженных человек, которые должны идти вслед за германскими армиями по мере их наступления в СССР. Ближайшей их задачей, пояснил Гиммлер, была подготовка к «истребительной кампании против расового врага». 1 июня, на следующей конференции, которую провел Гейдрих, командирам айнзацгрупп было сказано, что «восточные евреи» — «интеллектуальный источник большевизма» и, «по мнению фюрера», должны быть уничтожены.
Теперь из каждого уголка оккупированной Германией Европы на Восток двигались войска. 3 июня дивизия СС «Мертвая голова» покинула Бордо и через четыре дня прибыла через Францию и Германию в Мариенвердер в Восточной Пруссии. В целом в январе — июне 1941 г. к границам Советского Союза войска доставили 17 000 эшелонов: в среднем — больше ста поездов в день.
Пока Гитлер готовился напасть на СССР, в изгнании в Голландии умер другой немец, начавший войну на Востоке, — бывший кайзер Вильгельм II. В мае 1940 г., отказавшись от предложения Черчилля укрыться в Англии, он отверг и приглашение Гитлера вернуться в Германию как частное лицо и жить в одном из своих прежних королевских поместий в Пруссии. Война Вильгельма с его кузеном российским царем привела к гибели обеих империй. Гитлер, до вторжения которого в Советский Союз оставалось меньше двух недель, был уверен, что в новом столкновении германских и российских сил погибнет именно СССР.
6 июня, два дня спустя после смерти кайзера Вильгельма, Гитлер проинструктировал генерала фон Браухича довести приказ о комиссарах до всех командиров. Через два дня первая дивизия немецкой пехоты высадилась в Финляндии, лидер которой генерал Маннергейм согласился принять участие в новом конфликте. 11 июня в беседе с румынским вождем и премьер-министром маршалом Антонеску Гитлер сказал, что, хотя он не просит румынской помощи, он «совершенно уверен, что в интересах самой Румынии сделать все для того, чтобы обеспечить успешное завершение этого конфликта». Антонеску, который, в отличие от венгров, итальянцев и болгар, не получил от завоевания Греции ничего, с готовностью принял это приглашение вернуть утраченную Бессарабию и получить новые земли на Востоке.